Буря в старом городе (СИ) - Гребёнкин Александр Тарасович - Страница 29

«Что за чёрт?» - думал Ковач. – «Неужели меня так развезло от пунша?»

Его глаза слипались на ходу.

Очнулся он от осторожного толчка в бок. Кучер смотрел на него.

- Пану плохо? Может отвезти домой?

Ковач узнал шпили собора святого Вита, упиравшиеся в звёздное небо. Из последних сил, боясь потерять сознание, инспектор пробормотал адрес своего дома.

***

Комиссар Майнер успел посмотреть труп Мачки перед захоронением. Тот превратился в медного человека и никто из врачей не мог ничего внятно объяснить. Посетив загородный дом Мачки в лесу, полиция  арестовала служанку Амалию и бритоголового Франца, одного из охранников Мачки. Был произведён обыск. Выяснилось немногое – в подвале, в наспех оборудованной лаборатории, проводились какие-то эксперименты по старинной книге некоего Брюса, которую недавно для пана Мачки выиграл в карты Мирослав Липский. Франц рассказывал нечто безумное – будто бы его хозяин намеревался добыть эликсир бессмертия и для этого занимался алхимией. Он принял какую-то странную жидкость, а результат теперь всем известен.

После показаний Виолы Висконти и Мирослава Липского все прочие люди Мачки тоже были арестованы. Их обвиняли не только в убийствах и разбое. Им было также предъявлено похищение и принудительное удержание человека, нанесение тяжких телесных повреждений и вымогательство. Практически все участники банды нуждались в скорой психиатрической помощи и бормотали о каких-то ядах и философском камне, о демонах и духах, о летающем ангеле, который, будто-бы, уносил под облака пленённую Миранду - Виолу. Всё это комиссар Майнер относил к мистической чуши, а сама Виола на допросе об участии Ариэля во всех этих делах даже не упоминала.

К удивлению комиссара в больнице оказался и граф Черни. Охранявший его инспектор Ковач сначала сладко спал у себя дома, а потом ничего толком не мог объяснить.

 Майнер позвонил в больницу и выяснил, что граф прибыл туда состоянии сильнейшего нервного шока. Что произошло с ним в соборе святого Вита пока оставалось неясным. Главный врач больницы категорически запретил общение с больным графом.

 Со временем в кабинете Майнера побывали также Лео Пфеффер и Равен. Им, как и Мирославу, удалось избежать каких-либо обвинений, убийство Гвельфа было объяснено необходимостью самозащиты.

Спустя четыре дня после произошедших событий, в кабинете комиссара Майнера раздался звонок. Звонил главврач больницы, где на излечении находился граф Черни.

- Господин комиссар, я сообщил графу о вашем намерении провести беседу с ним. Сегодня он дал своё согласие и даже просил, чтобы это произошло поскорее. Я думаю, что состояние больного удовлетворительное, и вы можете встретиться...

  Майнер шёл по большому больничному парку. На аллеи падала, тихо кружась, жёлтая и бурая листва.

 Комиссар присел на скамейку Солнце из-за неплотных облаков иногда сочилось столбами света, воздух был прозрачен и чист, а видневшиеся края высокого неба были ярко-синими. Пахло каким-то лекарством, сырой землёй (после недавнего дождя) и опавшими листьями.

  Майнер узнал Черни больше по его высокому росту. Он мелкими шажками медленно спускался с крыльца. Граф сильно изменился, похудел, тёплый больничный халат свисал с его плеч. Лицо казалось бледным и измождённым.

Говорили они долго, сидя на скамейке.

   Комиссар сначала извинился за своего сотрудника, не сумевшего оградить графа от бед и потрясений той страшной ночи.

- Что вы, комиссар, наоборот, я очень благодарен вашему инспектору за его нелёгкую службу. Он выполнил свою задачу полностью и посему прошу не наказывать его, а наоборот – наградить и помочь, если он тоже пострадал.

- Господин Черни, я рад, что вы не держите зла на мой департамент.  Очень надеюсь на ваше скорейшее выздоровление, - серьёзно и веско сказал Майнер.

- Комиссар, вы даже не можете себе представить то, что мне довелось пережить, - в волнении заговорил граф. -  Я стал новым человеком после всего произошедшего. На душе стало легче. Там, в соборе, я, грешник, удостоился лицезреть страшный суд. Да, самый настоящий страшный суд! Пылали сотни свечей. Стены собора будто растаяли, и пространство расширилось. Стало видно на много миль, весь город и другие города предстали вдали. Я видел тысячи, миллионы лиц, глядевших на меня внимательно и сурово. Поначалу мне казалось, будто я нахожусь в какой-то сказке. Но потом я увидел князя Вацлава, святого мученика. Он был реален, как вы и я, он был рядом! Он обращался ко мне с просьбой  покаянии, исповеди грехов.

Затем появился  ангел. Он словно спустился с потолка, парил над нами легко и свободно. Крылья его было белоснежны, как у лебедя и сверкали при свете свечей. Лицо его поначалу было бесстрастно. Звучала торжественная и трогательная музыка. Потом музыка смолкла. Лик ангельский стал более суровым, речь - строгой и чёткой. Он обратился ко мне с такими словами:

- Антонио Висконти, ты преступил все нормы земного закона и порядка. Ты совершил великий грех, оклеветав близкого и родного человека. Ты ограбил его, сделав нищим, ты обрёк его на страдания, поставив на край гибельной пропасти с малюткой дочкой. Ты утонул в пучине гордыни. Все эти преступления не забываются небесами! Отныне, ты будешь осуждён на медленную, затяжную смерть, которая во много хуже скорой смерти. Ты ввергаешься в безумие и истлеешь, исчахнешь и сгниёшь вдали от людей, за каменными заборами, среди таких же умалишённых, как и сам!

Ангел говорил так, будто вбивал в моё тело гвозди. Каждая его фраза больно ударяла по мне, я её ощущал всем нутром!

Весь задрожав, облившись слезами, я спросил, есть ли хоть какой-то шанс на спасение от безумия и исправление моего положения.

И тогда подступил ко мне святой Вацлав и промолвил:

- Есть. Спасенье у тебя одно – раскаяться душой. Я ручаюсь за тебя. Ты должен чистой и безмятежной жизнью искупить былое, примириться с братом, вернуть ему должное.

Ангел предложил мне выбор:

- Или прими отсроченную кару, или выбирай чистое раскаяние и праведную жизнь.

Я упал на колени и просил о милости. Я всё рассказал чистосердечно.

И тут вновь зазвучала музыка, отворилась дверь храма и послышались медленные шаги. В лучах света появился мой родной брат Просперо! Он выглядел так, будто годы были не властны над ним, он был таким, словно расстались мы с ним вчера. Я пожал ему руку, крепко обнял его, и он прижал меня к себе.

- Пред небом подтверждаю, что прощаю тебя, - промолвил Просперо.

Дальнейшее я уже плохо помню. От волнения разум мой помутился, и я лишился чувств. И вот я здесь, начинаю новую жизнь.

Майнер ещё долго слушал речь графа. Поначалу он думал, что перед ним человек не в своём уме, но потом постепенно стал понимать искренность раскаяния и логику поступка.

- Расскажите, что у вас случилось в прошлом и вам, возможно, будет легче, - предложил комиссар.

- Мне уже сейчас так легко на душе, а вспоминать прошлое очень трудно, - сказал граф Черни. – Но я должен это сделать... У меня достанет мужества всё сказать вам, ибо я вам доверяю. Только простите, я постараюсь быть кратким, чтобы вас не утомлять. Некоторые подробности касаются других лиц и, с вашего позволения, я их опущу. Ведь это не только моя тайна. Я хочу быть максимально корректен по отношению ко всем участникам этой трагической истории.

Итак, родился я в Милане. Мой отец – граф Джузеппе Висконти был важным лицом в администрации города. Я получил достаточно хорошее образование, хотя не был никогда примерным учеником и студентом. С детства испытывал чувство зависти к своему старшему брату Просперо. Мне казалось, что он умнее и талантливее меня, и отец поэтому к нему благоволит. Мой брат много читал, занимался науками, а я же был лишён от природы таких щедрых талантов. Даже учился я из рук вон плохо и не слушал матери и отца.

В юные годы  жажда роскоши и сладкой жизни увлекла меня. Я вошёл в группу так называемой «золотой молодёжи». Кутежи, легкодоступные женщины, карты и вино – во всё это я погружался с головой. Мать моя ушла из жизни упрекая меня, отец и брат наставляли на путь истинный. Но всё тщетно. Конфликты с отцом привели к тому, что он, тяжело больной, составил завещание, в котором замок, городской дом, всё имущество отходило старшему брату. Но у смертного одра отца находился я, провожая его в последний путь. Мой брат Просперо был в Азии, в научной экспедиции. И как только отец покинул этот мир я, с помощью нотариуса Тринкуло и адвоката Алонзо, за большие деньги сумел подделать завещание. Теперь я, Антонио Висконти, наследовал всё имущество отца, а мой брат Просперо, который в последние годы якобы отошёл от отца, жил отдельно и не заботился о нём - получал жалкие крохи. Приехавший Просперо был глубоко оскорблён последней волей отца. Он подозревал о подделке, но доказать ничего не мог. Просперо пытался оспорить завещание, но тщетно. Он уехал из Милана в городок Лидо ди Езоло, где работал обычным врачом (он имел медицинское образование, в частности, изучал гинекологию).