Буря в старом городе (СИ) - Гребёнкин Александр Тарасович - Страница 28

Блатас замолчал, налил себе коньяку и выпил.

Комиссар ожидал продолжения, не сводя с собеседника глаз.

- Далее судьбе было угодно, чтобы Джулия скончалась, так и не придя в себя, - продолжил свой рассказ Блатас. -  Не буду описывать переполох в доме, горе приехавшего отца, похороны. Старик так и не отошёл от горя, много пил и вскоре покинул этот бренный мир. От Пьетро я получил большие деньги, как и Фульвия. За молчание. Но это была лишь часть обещанной суммы.

- А с этим врачом Пьетро рассчитался?

- Не знаю. Как я уже говорил, я больше не встречал этого человека... Ничего не знаю ни о нём, ни о судьбе ребёнка... Я покинул дом Риччи. У меня были деньги, и я решил позаботиться о своём лучшем будущем. Купил специальные книги, стал готовиться к поступлению в университет.  Деньги, полученные от Пьетро Пеллигрини, позволяли какое-то время жить безбедно и свободно заниматься учёбой. Жил я во Флоренции. Вскоре получил от Фульвии письмо.

- Вы имели связь с Фульвией Серра? – задал вопрос Майнер.

- Просто какое-то время переписывались. Она знала мой адрес, знала о моих делах... Она писала о том, что сблизилась с Пьетро, стала его и служанкой и любовницей, и что он сменил имя и биографию, и теперь именуется барон Эрнст фон Габор, и что живут они теперь в Праге.

- Как ему это удалось?

- Об этом знает только бог. Или дьявол, уж не знаю...Как Пьетро стал бароном Габором, где он добыл новые документы она не писала и никогда об этом не говорила. Наверняка она толком не знала сама.

- О чём она писала в письме?

- Она предлагала переехать в Прагу. Ну, я что... я согласился. В тот момент деньги уже были на исходе, а именно в Праге осел Пьетро.  Мы с Фульвией хотели потребовать от новоявленного барона фон Габора оставшуюся обещанную сумму.  И вот я в Праге. Фульвия устроила нам вроде бы неожиданную встречу. Увидев меня, Габор - Пьетро побледнел, разволновался, обещал всё сделать, просил лишь подождать, уверяя, что он и сам не богат и зарабатывает игрой в карты.

- Он вернул вам оставшиеся деньги?

- Не все. Но всё же он пристроил меня в университет. Я его благополучно закончил, сделал кое - какую карьеру, стал адвокатом. Габор иногда помогал мне, а я ему в различных делах. Наши отношения были не так уж плохи.  Годы шли, дела мои были не блестящи, совесть мучала. Я был женат, но оказался бездетен, с женой мы расстались. Мне всё время казалось, что жизнь моя не удалась, и я стал глушить всё в хмелю и в объятиях красавиц, а позже пристрастился к опиуму. Увы... Вот, пожалуй, и всё. Дальнейшее вы знаете.

- Вас не удивила внезапная смерть Габора?

- Знаете, как-то не очень. Он вошёл в такую ненадёжную среду, был связан с людьми порочными... Среди них смерть кажется обычным явлением.

- О судьбе Фульвии вы в курсе?

Блатас кивнул, хлебнув ещё коньяку.

- Бедняжка. Это он, Габор, довёл её. Обещал на ней жениться, но так своё обещание и не выполнил.

Майнер задумался.

- Вы не помните, какая была фамилия того доктора, который помогал принимать роды? – спросил он.

Блатас насупил рыжие брови.

- Ох, не знаю, смогу ли вспомнить. Ведь больше двадцати лет с тех пор прошло! Как-то на «В», вроде Висконти, что ли... Да, кажется, врач Висконти.

Майнер пристально смотрел на адвоката.

- Ну что же, спасибо за ваш рассказ, господин Блатас.  Вы очень мне помогли кое-что прояснить. Но может быть ещё понадобитесь.

- Да зачем? Я вам рассказал всё, как на духу, - задёргался на месте Блатас.

- Мало ли.

Они какое-то время сидели, задумчиво глядя то в окно, то друг на друга, вслушиваясь в звуки оркестриона.

И тут Блатас наклонился поближе к Майнеру и негромко спросил:

- Господин комиссар, после моего честного рассказа, я могу надеяться, что вы не будете поднимать то старое дело со взяткой.

- Я постараюсь, господин Блатас, - едва усмехнувшись ответил Майнер.

Возвращаясь домой, комиссар сопоставлял полученные данные. Вырисовывалась странная картина. С одной стороны существовала Виола Висконти, которая вероятно была любовницей барона Эрнста Габора. С другой стороны в городе появился граф Черни, у которого был брат Просперо Висконти, по его словам, изгнанный за насилие над женщиной и давно умерший. И вот, наконец, врач, принимавший роды у Джулии Риччи – тоже по фамилии Висконти. Случайность? Быть может однофамильцы? Или это звенья одной цепи?

«Необходимо разыскать любую информацию о Висконти и в ближайшее время встретиться с этой Виолой», - подумал Майнер.

***

Поначалу инспектор Ковач тяготился своими обязанностями. Ну какого чёрта он должен наблюдать за этим графом, охранять его, ходить за ним, торчать в холле отеля, если он спит или безвылазно сидит в номере?

Постепенно инспектор даже привык – гуляй себе, читай газеты, посещай кинематограф, рестораны и кофейни, концертные залы, ожидай в уютных креслах официальных учреждений, трать деньги этого Черни (в том, что суточные ему выдавались из денег графа Ковач уже не сомневался). Благодаря деньгам инспектор успевал сытно покушать, насладиться музыкой, поездить по городу. Ковачу разрешалось уйти домой только поздно вечером, когда граф мирно спал в своём номере. Но утром он снова занимал пост у окна, или в холле гостиницы. Спустя некоторое время Ковач сам убедился, что графу угрожает реальная опасность – человек с эспаньолкой и в клетчатом картузе мелькал то в толпе, то среди разнаряженных клиентов ресторана, то среди посетителей юридической компании «Весы». Наверное этот бородатый и сам, по каким-то причинам, следил за графом.

В том, что в эту сентябрьскую ночь ему будет не до сна, Ковач убедился, когда прочёл телеграмму. Её  отправил  с почты человек с эспаньолкой.

Поначалу Ковач заметил его выходящим из магазина, соседствовавшего с парикмахерской, в которой надолго задержался граф.

Оставив графа на попечение цирюльника, Ковач решил проследить за подозрительным типом с бородкой. Но тот, заглянув на почту, бесследно исчез. Тогда Ковач подбежал к окошечку и показал удостоверение сотрудника полиции.

 В телеграфном бланке была всего одна строчка «Висконти будет Собор Святого Вита час ночи. Стефан». Вероятно Стефаном и был человек с эспаньолкой. Телеграмма предзначалась господину Просперо из Тухомержице. Кто такой Висконти? А быть может это и есть граф Черни? А может это кто-то из общества графа?

Проследив за хождениями Черни по городу, оставив его в конторе какой-то фирмы, Ковач поспешил к ближайшей телефонной будке, чтобы позвонить департамент полиции. Майнера не было, но взявший трубку Коваржик пообещал доложить обо всём комиссару.

- На всякий случай до часу ночи последи за графом, - посоветовал Коваржик.

- Да уж знаю, не маленький, - ответил Ковач и повесил трубку.

Днём граф Черни обычно отдыхал – позволил себе отдых и Ковач, уйдя в трактир и заказав себе хороший обед с вином.

Вечером Черни был в салоне Маргариты, куда тихо и незаметно проник Ковач. Здесь было полно господ во фраках с белоснежными манжетами, дам в шикарных платьях и в шляпках со страусовыми перьями, офицеров, затянутых в мундиры. Звучали скрипки и арфы, на подмостках танцевали красотки с голыми ногами.

Граф Черни сидел в углу – абсолютно безучастный ко всему, погружённый в себя. Он выпил пунш, закусил, а затем что-то чертил карандашиком на салфетке, бросая вялые взгляды то на музыкантов, то на девушек, дрыгавших ногами. Вскоре явился и тип с эспаньолкой – тот самый Стефан. Когда официант нёс заказанный инспектором пунш, тип с эспаньолкой решил покинуть зал. Он поднялся со стула, но как-то неуклюже, толкнул кельнера и часть напитка из бокала плеснулась на пол. Извинившись, Стефан отправился за кельнером, на ходу вынимая кошелёк, и пропал.

Пунш Ковачу всё же донесли, и он насладился этим горячим напитком - забавной смесью рома, вина, мёда, сока и пряностей.

Ближе к одиннадцати ночи граф покинул заведение, уселся в экипаж и отправился в путь. В свою очередь, заказав фиакр, Ковач ринулся за ним, велев кучеру следовать за экипажем впереди. Ему приходилось бороться с внезапно нахлынувшей сонливостью. Под равномерный топот копыт он едва не уснул.