Ключ (СИ) - "Робот BoBot" - Страница 24

Только через несколько минут, когда осела пыль, и факелы вновь вспыхнули ярким светом, Вепрев рискнул приоткрыть оба глаза — а, открыв, увидел на наковальне красивый кувшин с длинным, прихотливо изогнутым носиком. Экс-математик со вздохом облегчения выпустил из рук огромную кувалду, и тут же по залу разнесся радостный рык Горыныча:

— Истинно, истинно, глаголю вам, — взревел дракон, — отрок сей — избранный Мастер Ключа, несущий Огнь истины! Перековщики, поклонимся Владыке Света!

— Агинерра! Ухмрр! — дружно провыли пузанчики в тюбетейках давешнее приветствие, и снова усердно припустились лупить по барабанам.

Шурик тряхнул головой и огляделся. Мужички в звериных шкурах куда-то запропастились, а возле него стояла Машка, восхищенно разглядывая сосуд.

— Са-а-аашка, — восторженно протянула она. — Вот это да… Не, ну ты ваще… реально гений наковальни…

— Ха! — небрежно произнес Шурик, втайне ликуя победу, — это еще чо… Наче особенного!

— А какой красивый! — воскликнула Маша, — Саш, я такой же хочу!

— Забирай, — хмыкнул Вепрев, — дерьма не жалко!

Зверева подошла с кувшину, и взяла его в руки. Сосуд заискрился в свете факелов, отбрасывая на пол и стены причудливых зайчиков, и внезапно из его недр донеся басистый гул, словно отдаленный шум водопада. Любопытная Машка заглянула в широкое горлышко кувшина. Внутри была кромешная тьма, густая как кисель, только где-то на дне одиноко светилась искорка. «Наверное, еще бриллиант» — обрадовалась алчная девушка, и сунула руку внутрь, намереваясь достать и присвоить драгоценность. Но странное дело — ее рука, легко пройдя в горлышко, не смогла нащупать дно, хотя с виду высота сосуда была совсем невелика.

— Саша, а в нем вроде бы дна нет! — с неподдельным удивлением сообщила Маша приятелю. Вепрев взял из рук подруги сосуд и тоже попытался нащупать дно. Рука провалилась — показалось — в бездну, а вместе с рукой — еще чуть-чуть, неверный шаг, — и он сам полетит туда же… Шурик торопливо выдернул руку из кувшина.

— Чудеса… И впрямь, бездонный, — изумленно заявил Вепрев, — и как такое может быть? Может…

Но тут его прервали.

— Теперь тебе надлежит, — раздался трона драконий рык, — наполнить сей сосуд из Источника Вечности, и принести сюда!

— А дальше? — автоматически полюбопытствовал Вепрев.

— А дальше, — неуверенно сообщил дракон, и на мгновение замялся, почесав кончиком хвоста за левым ухом средней головы — мнэээ… нннууу… — он обернулся назад, и посмотрел на статую в алькове, — Шурику на миг показалось, что голый мужик с крашеной мордой кивнул, — мы свершим священный ритуал мнээээ…. омовения Великого Бога Педрило. — Дракон задумался, возведя очи в потолок, и с сомнением в голосе добавил: — и Владыка Сущего… гммм… мнэээ… мюэээ…. пробудится к Вечной Жизни.

— Да на хуй мне ваш великий! — взвился Вепрев, — я домой, в Питер, вернуться хочу!

На это дракон отрицательно замотал всеми своими тремя башками, так что в них что-то явственно зазвенело.

— Ты не сможешь вернуться, — укоризненным тоном заявила правая голова, после того как все три перестали мотаться из стороны в сторону, — пока не наполнишь сосуд!

Остальные две головы согласно закивали, словно лошади на водопое.

— А если наполнишь, — примирительно добавила левая башка, — мы покажем тебе путь в ваш мир.

— Ладно, — скрепя сердце согласился экс-математик, — где он ваш этот, ну, источник-то?

— Возьми Бездонный Сосуд и войди в любую дверь под моим Троном! — предложила средняя башка, хитро подмигивая Вепреву, а правая башка добавила грозным голосом: — Но сначала прочти то, что на них написано!

Левая башка противно захихикала.

— Ладно, — вяло согласился Шурик, — хрен с вами, принесу. — И, неохотно подцепив кувшин за красивую полукруглую ручку, Вепрев направился к дверям. Машка, боясь остаться одной в таинственном местечке, робко последовала за приятелем.

Вблизи двери оказались еще более красивыми, чем издали — это были настоящие произведения искусства, словно сделанные рукой искусного ювелира. Их литая поверхность была богато изукрашена резьбой, изображавшей каких-то загадочных существ, и усыпана драгоценными камнями, а ручки в форме драконьих голов были отлиты из цельного куска золота. В середине каждой двери крупными красными рубинами была выложена какая-то надпись, и, приблизившись вплотную, молодые люди принялись их разглядывать.

— Смотри, Саша, — удивленно воскликнула Машка, указывая пальчиком на письмена на левой двери — а написано по-русски!

— Точно, — согласился Шурик, и громко прочитал: — «Путь быстрый, но опасный». Хм-м-м… А дальше что?

Парочка переместилась к средней двери, и Машка мигом прочитала: — «Путь долгий, но легкий». Саша, а нам это больше подходит, правда?

Вепрев засомневался:

— Там башку снесут, а тут будем таскаться черте сколько. Не, мать, не пойдет! Должно быть что-то третье! Типа, золотая середина!

— Ладно, — легко огласилась Маша, — глянем, что там на правой двери.

Парочка подошла к последней двери, и несколько секунд рассматривала украшавшую ее надпись. Наконец, Маша оторвалась от нее, и изумленно повернулась к приятелю.

— Ты че-нить понял? — спросила она Вепрева, который задумчиво смотрел на дверку, крутя в руках Бездонный Сосуд.

— Мда-а-а-а… — наконец, протянул он, — а ваще-то, знаешь, мать, нам как бы сюда и надо…

— В натуре? — робко переспросила Маша, — не, но ты подумай, Саша, что там написано — «Путь легкий и быстрый, но мнимый». Че это значит-то?

— А хрен его знает, — неуверенно сказал Шурик, — ну, ваще, мнимый — значит как бы несуществующий, ясно?

— Ясно, — вздохнула Маша. — Так мы что, по несуществующему пути пойдем?

— Ну! Типа того! — обрадовался отличник мехмата ЛГУ, ощущая небывалый прилив вдохновения — раз несуществующий — значит, путь как бы есть, но не существует. Просекла, мать?

— Нет… — растеряно ответила Маша, — есть, но не существует… разве такое возможно?

В ответ Вепрев только тряхнул головой, и решительно рубанул свободной рукой.

— Ладно, че там без толку гадать! Пошли, а там видно будет. Авось прорвемся!

— Ну, как скажешь, — неохотно согласилась Маша, — пошли, умник.

Вепрев схватился за ручку-дракона на двери, с хрустом повернул её и — мгновение поколебавшись — толкнул створку. Дверь отворилась, прозвучал мелодичный звон хрустального колокольчика. В тот же миг свет в зале потух. Дракон, пузанчики, барабаны, — все исчезло в кромешной мгле, и от недавнего великолепия зала осталась лишь дверь, парящая в пространстве, да парочка молодых людей, нерешительно застывших на пороге.

— Пойдем, — выдохнул Вепрев, взял Машу за руку, и они разом шагнули за порог.

Снова прозвенел колокольчик, и внезапно дверь за их стеной с треском захлопнулась. Вепрев, тревожно обернувшись, увидел на месте двери обшарпанную стенку дома, обычного дома, ничем не отличающегося от других питерских домов — та же облупившаяся краска по кирпичу, те же корявые надписи «Сашка — козел» и «Я люблю тебя, Марина, прости за триппер». Но самой двери — двери, через которую они вошли — не было. Как корова языком слизнула.

— Замуровали, демоны! — брякнула ошарашенная Машка.

Шурик потыкал пальцем место, где была дверь и мрачно произнес:

— Н-да уж… люблю тебя, Марина… Мдааа… А что там? — и быстро повернулся назад, чтобы осмотреть место, в которое они попали. Через секунду Вепрев ошалевшими глазами посмотрел на подругу и издал торжествующий вопль:

— Машка, мы дома!

Зверева повернулась вслед за приятелем, и не поверила своим глазам.

Действительно, их окружал своеобычный для Васильевского пейзаж — кучи опавших истоптанных листьев, разбросанных по всему двору, да мокрый мусор стремящийся забиться в самые укромные уголки. И дворик, этот типичный двор-колодец, запертый со всех четырех сторон мрачными стенами престарелого дома-монстра с проссатыми подъездами, облупленными панелями и разбитыми окнами, едва пропускавшими свет в серую пустоту лестничных пролётов, провонявших мочой, блевотиной и жареной мойвой. Над головами парочки раскинулось хмурое осеннее небо, с которого моросила грязь, именующаяся в Питере дождем — и этот своеобразный дождь тоже показался им манной небесной после всех приключений. Из двух арочных выходов, ведущих наружу, с воем задувал пронизывающий осенний ветер, разнося по двору листву, пакеты, и обрывки бумаги, и в его сыром запахе тоже было что-то приятное. Все вокруг было таким родным, милым — никто из них и не мог представить, что будет скучать по всему этому…