Убийца яутжа (СИ) - "Sascha_Forever_21" - Страница 26

Сжимая холодные пальцы в кулаки, я смотрела, замирая, за тем, как из темноты на яутжа движется фигура, закутанная в чёрную рваную накидку. Перед атакой хищник — а в том, что это тоже был яут, я не сомневалась — завёл руку за спину, активируя телескопическое оружие.

На миг все застыли, а следом началось…

Он схватился сразу с Су-Тэ и Казулом, уклоняясь, уворачиваясь, контратакуя и нанося им мощные удары ногами. Этот стиль…

Эти движения…

Я не могла больше терпеть, я должна знать!

Вымокший плащ взлетал с каждым прыжком. С каждым взмахом оружием.

Глефа вертелась в руках, очерчивая перед хищником круг и не давая приблизиться к нему. Он не показывал лица, его маски и брони тоже было не видно.

Я должна знать, если это он!

Мне стало нехорошо, и я судорожно вцепилась в Лею, холодея и дрожа.

Один взмах — и Су-Тэ мертв. Он обливается кровью, падая навзничь и умирая моментально.

На место павшего тут же встаёт Лок’На. Он сразу налетает на врага, ударяя его в грудь и в живот, и тот пропускает удары, однако от следующих быстро уворачивается и одним ударом ноги посылает воина в нокаут.

Пока Лок’На поднимается, таинственный хищник с размаху пронзает плечо Казула, приблизив к нему лицо в капюшоне.

Казул яростно взревел, пытаясь дотянуться до врага, но тот предусмотрительно нанизал его на глефу и, рыкнув, провернул клинок в ране Казула.

— Стой, не надо! — звонко закричала Лея, бросившись навстречу хищникам.

Отвлекшись лишь на секунду на крик Леи, хищник не замечает, что Казул с силой бьет по глефе и ломает клинок, остающийся в ране.

Казул растопырил когтистые пальцы и раздвинул руки, яростно прогибаясь в спине и подаваясь навстречу хищнику.

Тот медленно повернул к нему голову, взмахнув глефой и заведя руку за спину.

В этот момент в бой вступает Лок’На. Он бьет двойными лезвиями в хищника, тот ловко отбивает удар и стремительно движется к Казулу. Он хочет его добить. Взмахнув своим страшным оружием, он крутанул его в руках, ударяя Казула, оборонявшегося кинжалом, раз, другой, третий… Казул пропустил удар, но клинок не его пронзает.

Кто бы знал, что Лея окажется так быстра…

Она булькнула кровью, выплеснувшейся изо рта на чёрную накидку хищника, и, пронзённая насквозь, замирает.

Хищник вытаскивает глефу рывком, от ярости взрыкивая. Кажется, Казул оторопел.

Он подхватил падающую Лею и осторожно положил ее на землю, продолжая с громким рыком биться с чужаком.

Мне хотелось остановить все это… но я не могла. Я боялась даже шевельнуться, замерев и отстранённо глядя на происходящее.

Ускоряя темп и атакуя сразу обоих воинов, хищник полоснул глефой по горлу Казула, и тот, обливаясь кровью, ничком упал возле Леи, захлебываясь и дрожа всем телом.

Лок’На взревел, воздев лицо в маске к небу.

Хищник в чёрном встал в стойку, тяжело дыша и явно припадая на одну ногу. Он медленно снял с головы капюшон, издав горловой рык.

Я судорожно выдохнула и, упав на колени, неожиданно поняла, что теряю сознание. Так и было. Все померкло, оставив только звуки дождя и хлёсткие звуки скрещивающихся клинков и лязг металла о металл, и только две тени метались перед глазами, пока я не погрузилась в беспамятство.

====== 19 ======

Он надел на опалённую огнём шею плотно облегающую балаклаву, укрыл лицо маской, которую пересекала длинная царапина, оставленная когтем ксеноморфа.

Он раздобыл кое-какое оружие, которое не сгорело и не было уничтожено, поскольку он всегда бережно хранил его в специальных сейфах.

Чёрные полотна ткани он завязал на груди, обернул ими талию и оставил свисать вдоль бёдер. Хищник прикрыл плечи рваной чёрной накидкой, не путавшейся между ногами, закрытыми кожаными штанами.

Не по обыкновению яутжа, он был полностью скрыт под одеждой, только кусочек багрово-алой груди, разрисованной узорами и символами, и мускулистые руки, изрисованные татуировками, были обнажены. Под тканью виднелась плотная броня, сделанная из маслянистой кожи ксеноморфа.

Он зафиксировал на талии кожаный пояс, к которому прикрепил изогнутый длинный кинжал в оплетке. Бластер он не взял: слишком шумное и бестолковое оружие. Но, подумав, все же вооружился и им.

В заплечные ножны он поместил две телескопические глефы, одну — с острейшими лезвиями, другую — с токовым пульсаром на концах. Мощности заряда хватало, чтобы на какое-то время обездвижить даже берсеркера.

Разжившись на схроне, предусмотрительно оставленном ещё при приземлении на Землю, бомбами, он закинул мешок с сухпайком и взрывными устройствами на плечо.

Бесшумный, как призрак, он включил камуфляж, сливаясь с местностью и уверенно удаляясь от яйцекладки ксеноморфов.

Киан’дэ очнулся от пронзительного крика в ушах, и сперва ему показалось, что это кричит Рената. Он и пальцем пошевелить не мог. Силы покидали его, он лежал в луже собственного твея, вытекавшего из раны, и судорожно хрипел, мечтая, чтобы наконец все это закончилось.

К’жит, у него при себе даже нет никакого оружия, чтобы даровать себе быструю смерть!

Но не прошло и минуты, как он понял, что видит спины могучих воинов далеко впереди, на краю леса, и то лишь благодаря оптике в маске. А тело уже впитывает дрожь земли, которая разносится далеко от шагов королевы ксеноморфов.

Вот оно, искупление. Киан’дэ безразлично смотрел в землю, примерно подсчитывая, через сколько времени королева доберется до него. Она явно вознамерилась пройтись по месту взрыва, чем-то оно ее привлекало. А тут такая добыча… полумертвый хищник.

Понимая, что его могут убить, а могут и начинить его тело отвратительным грузом, который превратится в грудолома и пробьёт и без того продырявленный торс, Киан’дэ подумал: и это все? И это конец? То, ради чего я так сражался, столько терпел?

Мысли взбунтовались. Рената. Они унесли ее. Думать об этом было невыносимо, но понимать, что для него все конечно, и вовсе мучительно.

Киан’дэ взял себя в руки, с холодной яркостью поднимая голову и заставляя своё тело покориться и медленно поползти.

Он полз по земле, задевая глубокую рану ветками, камнями, мусором, и каждый раз хотелось громко кричать от невыносимой боли.

Киан’дэ впился когтями в ладони, сжав кулаки, так крепко, что и из них потек твей. Заглушая болью боль, он сделал последний рывок и перекатился в овражек, туда, где валялся обломок обшивки. За ним-то Киан’дэ и притаился, со стоном поднимая тяжёлый металл и заползая под него.

Только он это сделал, как сознание утянуло в воронку, и он упал в глубокий обморок, рискуя больше никогда не очнуться.

Он открыл глаза, когда почувствовал, что задыхается от нехватки воздуха под душным обломком металла. Хрипя, Киан’дэ столкнул с себя пластину и изогнулся от боли в разорванной ране, но оказавшись на свету, быстро осмотрелся.

Очевидно, силы его на этом и закончились, потому что он рухнул на землю и, тяжело дыша, посмотрел в голубое и издевательски ясное небо. Подумать было над чем: кто взорвал корабль, например? Киан’дэ не верил, что судно сдетонировало само из-за неполадки. Он слишком тщательно следил за техникой, от которой к тому же зависел исход миссии и даже его жизнь.

И еще вопрос: что делать? Не ровен час, и он точно истечет твеем. Одежда и разорванный доспех уже такие сырые и липкие, что даже от легкого прикосновения к ним коробит.

Киан’дэ с облегчением понял, что за стеной все успокоилось, и спокойствие это продлится сравнительно долго, потому что матка наверняка начала размножаться, а трутни — многочисленные рабы и супруги королевы — обустраивали по ее вкусу бывший уманский город, начиняя тела людей будущими ксеноморфами.

Киан’дэ перевернулся на живот, подтянулся на руках и пополз вперед, помня, что где-то неподалеку должен протекать мутный узенький ручеек. Сейчас он как раз ползет по старому руслу реки, засыпанной уманами давным-давно и образовавшей овраг, поскольку почва уже осела. Киан’дэ двигался по памяти примерно с час, хотя прежде это не заняло бы у него и десяти минут. Отдыхая и стараясь хоть как-то сберечь рану, он наконец добрался до воды и со стоном тяжело рухнул в нее.