Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 99

— Точно. Тогда созвонимся позднее, дорогая.

— Хорошо, Микки. Я тебя отпускаю.

— Спасибо, детка. Пока.

— Пока, милый.

Мы отключились, и я повернулась к детям.

— Значит, с ним все в порядке? — попросил подтверждения Оден.

— Да, — кивнула я, возвращаясь к ним. — Со всеми ними. Всё хорошо. Я имею в виду, — я подошла к креслу и упала в него, — не пристань, которой сильно досталось. Но самое главное — люди.

— Облом, — пробормотала Пиппа, потом кивнула и заверила меня: — Я не про Микки. Абсолютно счастлива, что он в порядке, мама. Только на пристани много потрясающих магазинов. Надеюсь, хорошие не поджарились.

— Олимпия Мосс — эпицентр нового психического заболевания. В голове одни покупки, — сказал Оден, в его голосе звучала некоторая неприязнь, но это был тонкий упрек в манере старшего брата, что он думал, какая она бесчувственная.

— Оден! Заткнись! — отрезала она.

Оден открыл было рот, но я опередила его, выпрямившись в кресле, в которое только что рухнула, и взяв вино.

— Ладно, дети, не ссорьтесь. Знаю, Пип не имела в виду ничего такого. Но у мамы был тяжелый вечер. Встреча ее любимых детей с человеком, который ей небезразличен, который теперь официально присутствует в нашей жизни, и этот человек умчался бороться с огнем, прежде чем съел свой пирог. Мне нужно выпить вина в горячей ванне, а потом лечь спать. Могу ли я сделать это без того, чтобы вы двое не убили друг друга перед телевизором?

— С Пип, в качестве сестры, у меня огромный опыт обуздания склонностей к убийству, — заявил Оден.

— С Оденом, в качестве брата, у меня его еще больше, — раздраженно добавила Пип.

— Прекрасно. Я проснусь в своем доме, как обычно, и кругом не будет никаких последствий кровавой бойни, — сказала я, подходя к дивану и останавливаясь. — А теперь обнимите свою маму, у которой был трудный вечер, и которая чувствует себя на восемьдесят лет, чтобы дать сил пройти через все это.

К моей радости, ни один из них не колебался, прежде чем встать и обнять меня.

У Пиппы объятия получились крепкими и быстрыми.

У Одена — долгими и включили поцелуй в щеку.

Когда они устроились поудобнее, я побрела прочь, чувствуя, что дрожь внутри прошла, — хорошо бы залезть в ванну, отмокнуть, допить вино и дождаться звонка Микки.

Я продолжала идти, сказав:

— Не засиживайтесь допоздна.

— Не будем, мам, — ответил Оден.

— Скоро пойдем спать, — сказала Пиппа.

— Ладно, дети, спокойной ночи.

Я услышала в ответ пожелание доброй ночи, зашла в свою комнату и залезла в ванную, допивая вино. Чрезвычайно радуясь, что вечер закончился, и гордясь собой, что нашла в себе силы держать себя в руках.

Я вылезла из ванны, нанесла крем и немного духов, надела флисовые штаны для йоги, майку и кардиган, мягкий и красивый, но к тому же теплый.

Я зажгла камин, взяла книгу, положила телефон на тумбочку и уже собиралась лечь на кушетку, свернувшись калачиком в ожидании звонка Микки, когда мой взгляд упал на дверь.

Микки был в порядке. Вечер прошел хорошо. Все близкие мне люди были в безопасности.

Но в тот вечер случилось кое-что, что не давало мне покоя, и после успеха, когда дети показали, какие они хорошие, я подумала, что пришло время кое-что предпринять.

Я вышла из комнаты и направилась по коридору, видя, что в гостиной темно, а телевизор выключен.

Я продолжала идти и не увидела света под дверью Пиппы.

Но увидела у Одена.

Я тихонько постучала в дверь сына и позвала:

— Эй, малыш, ты еще не спишь?

— Да, входи, мам, — отозвался он.

Я открыла дверь, шагнула внутрь и остановилась.

Я пока не искала уборщицу, потому что по-прежнему наслаждалась уборкой своего дома.

Но теперь, когда дети вернулись, я наслаждалась этим еще больше, убирая комнаты, которые они сделали своими, потому что проводили здесь время.

Кровать Одена теперь располагалась ближе не к боковой стене, а к задней, и выходила окнами на море. На стенах висели постеры групп, вдохновляющие плакаты спортивных побед, которые он начал расклеивать много лет назад, я подозревала, что они подстегивали его, действуя на подсознательном уровне, на то, чтобы быть достойным соперником.

Ему нужно прибраться. Он стал похож на своего отца, который повсюду разбрасывал одежду. И комод, и стол были завалены всякой всячиной. К этому я не прикасалась, полагая, что он, вероятно, знает, где искать то, что ему нужно. Но это была комната шестнадцатилетнего мальчика, коим и являлся Оден, даже если она находилась в многомиллионном показушном доме.

Мне это нравилось.

Но я колебалась насчет разговора, который должен состояться.

— Все в порядке, мам? — спросил он, выводя меня из размышлений, и я перевела внимание на него.

Он стоял на другом конце комнаты в пижаме, но в руке держал планшет, и когда я открыла дверь, он втыкал туда наушники.

— Я на секунду, просто хотела услышать то, что меня беспокоит, — сказала я.

— Что?

Я вошла, закрыла дверь и прислонилась к ней.

— Что ты думаешь о Полли?

Его лицо стало настороженным.

— Я не собираюсь… — начала я быстро уверять его.

— Она — период, — прервал он меня.

— Прошу прощения?

— Для Пипы. Она не совсем обычный тип подруг Пиппы. Но Полли знает всех. Она очень общительная. Это очень важно. А когда Пип пришла в новую школу, Полли вцепилась в нее. У Пип есть деньги, хорошая одежда, она хороша собой и все такое… — Он замолчал и пожал плечами, хотя ему не нужно было заканчивать, я знала, о чем он говорит. Затем он продолжил: — Я думаю, она — просто период.

— Значит, она тебе не очень нравится, — предположила я.

— Об этом больше не нужно будет думать, когда Пип найдет свое место в школе и в истории с Полли.

На это он и надеялся.

Полли ему не нравилась.

Я тоже на это надеялась, потому что, как ни ужасно это было говорить, мне она тоже не нравилась.

Я молча кивнула.

— Хорошо, Оден. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение, но у меня также сложилось впечатление, что она не та подруга, что нужна Пиппе. Тем не менее, ясно, что Пип нравится проводить с ней время, поэтому я не хотела поднимать этот вопрос с твоей сестрой и расстраивать ее.

Он тоже кивнул.

— Да. Но мы только что пошли в новую школу, мама. Мы осваиваемся. Она найдет себя.

— Хорошо, малыш.

— Не волнуйся. Пип — хорошая девочка. Все будет хорошо.

Я любила сына.

— Ты совершенно прав. Все будет хорошо. Но мамы беспокоятся, — улыбнулась я.

Он улыбнулся в ответ.

— Ну, об этом можешь не беспокоиться.

Я очень, очень любила сына.

— Ладно, оставлю тебя слушать музыку.

— Ладно, мам. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, малыш.

Я еще раз улыбнулась ему, прежде чем выйти за дверь, закрыла ее за собой и вернулась в свою комнату.

Только после всего этого, почувствовав себя лучше, я устроилась на кушетке, чтобы почитать и дождаться звонка Микки.

*****

Я вздрогнула, когда зазвонил сотовый.

Я села и схватила телефон, книга с грохотом упала на пол.

— Привет, — сказала я в трубку.

— Привет, — ответил Микки. — Почти на нашей улице.

— Хорошо, дорогой, я буду у тебя. Быстрый поцелуй, а потом сможешь отправиться в постель.

— До встречи.

Мы отключились, и я немного виновато уставилась на оставленный огонь, перед которым заснула (хотя кто бы мог подумать, что я когда-нибудь засну, ожидая возвращения Микки после тушения пожара). Я выключила газ, подождала, пока пламя погаснет, затем сунула ноги в шлепанцы, подходящие под кардиган, с отделкой из блесток и искусственного меха. Они были теплыми, с эластичной подошвой.

Затем я помчалась по коридору и выскочила через парадную дверь.

Идя по дорожке, я замедлила шаг.

Я прибавила скорость, когда увидела на улице огни приближающегося внедорожника Микки.

Я метнулась наполовину трусцой, наполовину шагом по подъездной дорожке Микки, следуя за машиной.