Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 90

Я снова сосредоточилась на нем.

— На самом деле, да.

Он ухмыльнулся.

— Моя наследница и ее извращенные фантазии о парнях, меряющихся членами.

— Это не фантазия, Микки.

— Хорошо, что у тебя есть победитель.

Я прищурилась, глядя на него.

— Может, хватит об этом говорить?

Внезапно он с совершенно серьезным видом притянул меня к своему лицу.

— Я постараюсь изо всех сил не вести себя как придурок, не поднимать эту тему, не задевать твои чувства и не заставлять беспокоиться об этом. Я ненавижу, что превратил твой хороший поступок, из-за которого ты была взволнована, как должен был быть взволнован и я, в ссору. Я могу споткнуться на этом пути, Эми, но даю тебе слово, что буду работать над этим.

Вот так просто, это все, что мне было нужно.

Я растворилась в нем, скользнула рукой к его подбородку и провела большим пальцем по нижней губе, отвечая:

— Это все о чем я прошу, милый.

Он притянул меня еще ближе, коснулся губами моих губ, а затем отстранился на дюйм.

— Приведи себя в порядок, — тихо приказал он. — Надень одну из ночнушек и возвращайся ко мне. Нужно поспать.

— Ладно, Микки.

Я наклонилась и сама поцеловала его, прежде чем приподняться и снова провести большим пальцем по его нижней губе. После этого я спрыгнула с кровати, вымылась, надела ночную рубашку и вернулась к нему.

Микки выключил свет и прижался ко мне всем телом.

Я уже почти заснула, когда Микки пробормотал:

— Моя наследница думает, что мужики меряются членами.

Я распахнула глаза, и сонно рявкнула ему в шею:

— Прекрати дразнить меня, когда я почти уснула.

Он притянул меня ближе.

— Как скажешь, детка.

Я громко вздохнула, закрыла глаза, прижалась к его теплому телу и заснула, свернувшись калачиком в объятиях Микки.

ГЛАВА 21

Печать одобрения

— «Люди говорят»! — завопила миссис Портер, глядя в телевизор.

— Господи, что это? — спросил Лори по телефону, когда я выходила из гостиной «Дома Голубки».

— Миссис Портер. «Колесо фортуны», — ответила я. — Только она произносит его, сильно выделяя букву «Р».

— Впечатляет. Но неужели у тебя из ушей еще не течет кровь?

Я ухмыльнулась:

— Поскольку у них теперь есть телевизор, просмотр «Колеса фортуны» становится экстремальным. И тебе не захочется оказаться рядом с гостиной во время телевикторины «Своя игра».

Я услышала, как Лори хихикнул.

Моя ухмылка превратилась в улыбку, я перешла в холл, где было потише, прислонилась к стене между двумя комнатами и перевела внимание на него.

— Почему звонишь, старший брат?

— Если приглашение остается в силе, я приеду на День Благодарения.

Я почувствовала радость.

И тут же испытала страх.

— Мариэль? — спросила я.

— Только я.

Меня охватил еще больший страх.

— Без мальчиков?

— Пора им привыкать, что меня нет рядом, даже в особых случаях.

О нет.

— Лори, — прошептала я. — Консультация по вопросам брака не работает?

— Наш консультант никак нас не расшевелит, — сказал он мне. — Даже не похоже, что она собирается это сделать. На прошлом сеансе она без всякой цели схватила Мариэль за руку, кроме, как мне кажется, того, чтобы проверить, есть ли у нее пульс.

Я не засмеялась. Его слова были забавны, но тон, которым он их произнес — ни в коей мере.

Я оттолкнулась от стены и побрела дальше по коридору, говоря:

— Мне очень жаль.

— Я хотел знать.

Я остановилась и напряглась, потому что теперь он говорил тихо, но свирепо.

— Что хотел знать, милый? — также тихо спросила я.

— Что пошло не так, — мгновенно ответил он. — Что я сделал такого, что отняло ее у меня. Я хотел знать. Мне было все равно, что это будет. Насколько серьезным. Насколько незначительным. Насколько мелочным. Упомянула бы она о каком-нибудь браслете, который должен был у нее быть, а я не заметил, что она просила, и не купил его. Или ей было больно, потому что я перестал говорить ей, как она красива. Я хотел знать, чтобы изменить это. Хотел знать, что забрало девушку, в которую я влюбился, чтобы вернуть ее. Девушку, которая заставляла меня смеяться. Девушку, которая испортив суфле, готовя его в первый раз, выбросит его в мусорное ведро, а на десерт достанет чипсы и намажет их сливочным сыром. Вместо того чтобы раздувать это до масштабов ледяной бури, которую нам с мальчиками пришлось бы терпеть целую неделю. Девушку, которая больше всего на свете хотела весь день оставаться со мной голой в постели. Я хотел знать, как она превратилась в нашу мать. Хотел знать, почему она превзошла ее, если изначально у нас ничего такого не было.

Услышав боль в голосе брата, я закрыла глаза и прислонилась плечом к стене.

— Во время консультации она ничего не сказала? — спросила я.

— Как только ужасная ситуация с носками была раскрыта, на сеансах она почти ничего не говорила. Раз в неделю она сидит там, почти не двигаясь, скрестив руки на груди и опустив глаза на колени. У нее даже не меняется выражение лица. Я выкладываю все как есть. Даже уродливое, чтобы посмотреть, смогу ли заставить ее реагировать хоть на что-то. Ничего, Мими. Все так плохо, что даже наш консультант предложила попробовать расстаться на время, и, думаю, она сделала это, чтобы избавить меня от страданий. Черт возьми, это унизительно. На самом деле, все это чертовски унизительно.

Я ненавидела это.

Ненавидела из-за моего славного старшего брата Лори.

Он не был таким коротышкой, как я. Он был высокий, статный, стройный и властный, как мой отец. Но у него были великолепные, густые, темные волосы, в которых теперь мерцало серебро, что выглядело привлекательным (и похожи на мои, без краски и мелирования, естественно).

И у нас обоих были карие глаза.

Он унаследовал отцовскую скульптурную, угловатую, мужественную костную структуру, которая начала формироваться и выделяться, когда ему исполнилось пятнадцать. Так что до того, как он встретил Мариэль, ему приходилось отбиваться от женщин палкой.

Он любил сыновей.

Он был самым молодым адвокатом в истории своей фирмы, ставший партнером.

Он заработал кучу денег, и их у него и сейчас было много.

Он был умен. С отличным чувством юмора.

И я помнила. Помнила, как он обращался с ней. Стоило ей только войти в комнату — и в нем все менялось. То, как он говорил ей, что она красива, и это не был пустой комплимент, который она воспринимала как должное, но каждый раз, когда я слышала это, он произносил слова с таким значением, и хотел, чтобы они значили что-то и для нее.

Я также помнила, как он стоял в церкви у алтаря с выражением неописуемого счастья, уверенности в будущем, и смотрел, как она идет к нему, будто просто знал, что их жизнь будет прекрасна с первого и до последнего дня.

Вот почему я ее ненавидела.

Потому что она превратилась в нашу мать, в то время как он не превратился в нашего отца, а затем она стала хуже матери, доказав, что тогда, стоя у алтаря, он ошибался.

— Пожалуйста, с мальчиками, без них, с ней или без нее, — заверила я его. — Всегда пожалуйста, Лори.

— Спасибо, Мими.

— И мне очень жаль, — повторила я.

— Я прожил годы, глупо надеясь, что она придет в себя или просто сломается. Отпустит то, что заставляло ее быть такой. И, возможно, мне следовало дать этому больше времени. Но мне не двадцать пять. Дело не в том, что я не пытался поговорить с ней. Увезти на выходные. Наладить то, что, по моему мнению, я делал неправильно, на всякий случай. Она ничем не показывает, что все кончено. Мальчики достаточно взрослые, чтобы понять это, и, черт возьми, думаю, для них это станет облегчением. Они любят свою маму, но она не то, что я хочу для них, потому что она дает им меньше, чем мама дала нам с тобой. И это моя самая большая лажа, Мими. Я должен был давным-давно от нее избавиться.

— Мудрость приходит с годами, — сказала я ему.