Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 17

Вокруг дивана стояли расставленные то тут, то там лампы, которые могли светить ярко, скажем, если вы хотите отдохнуть и почитать, или приглушенно, если хотите посмотреть фильм ужасов и настроиться на нужный лад.

Длинный, широкий, тщательно выструганный из темного дерева прямоугольный журнальный столик с выдвижными ящиками по бокам занимал середину зоны. На нем стоял прекрасный шар, наполненный песком бордового цвета, с толстой свечой внутри с ярусами синего, фиолетового и зеленого цветов.

Глядя на эту свечу, я поняла, что, уходя, бывшая жена о ней забыла. Я знала это, потому что мужчина не купит стеклянный шар, не насыплет в него песок и не найдет идеальную свечу, чтобы туда воткнуть.

Единственный отпечаток ее. Последний.

В моем беглом осмотре дома, за исключением пустых мест на стенах, где когда-то находились фото ее и ее семьи, эта свеча была единственным физическим доказательством ее пребывания здесь.

Увидев это, я подумала, что, уходя, она оставила ее только для того, чтобы напомнить им, что она была здесь, а теперь ушла.

Я не знала, что с этим делать, кроме как думать, что если она оставила ее нарочно, то это было просто, ясно и жестоко. Конрад оставил нам дом, а когда ушел, то забрал с собой все, что от него осталось. Да, включая фото со стен и из рамок на полках и столах.

И когда он ушел, это причинило мне ужасное горе, которое только углубило бездну отчаяния от его ухода.

Теперь я видела в этом нечто совершенно иное.

Добрый поступок.

Глядя на свечу, я также удивлялась, почему Микки ее оставил.

Возможно, как мужчина, он даже не замечал этого. Ее зажигали, но она сгорела далеко не дотла, а он не производил впечатления человека, который зажигает свечи, чтобы создать расслабляющую атмосферу.

Возможно, он хотел помнить о своей жене, о семье, которая у них была, о надеждах, которые были у него, и все это он не был готов отпустить.

Я не получила ответов на эти вопросы, и не только потому, что никогда бы их не задала.

Нет, а потому, что Микки крикнул:

— Привет, детка.

Я перестала смотреть на свечу и повернулась к нему.

Киллиан сидел на барном стуле напротив Микки, одетым в другую незаконно привлекательную рубашку, на этот раз из легкого хлопка цвета мокко, рукава снова закатаны до мускулистых предплечий, что-то делающим за возвышающейся частью кухонного островка, где стояли высокие барные стулья.

Обе пары голубых глаз смотрели на меня.

— Не могу прийти в дом на ужин, ничего с собой не прихватив, — выпалила я, поднимая пустые руки. — Я чувствую себя странно. Будто мне выпишут приличный штраф для гостей или что-то в этом роде.

Микки ухмыльнулся, а Киллиан спросил:

— А что такое штраф?

— Плохая отметка, сынок, — объяснил Микки своему мальчику и посмотрел на меня. — Проходи. Садись. Хочешь пива?

Я не часто пила пиво, это не было предпочтительным для меня напитком. Я пила вино, и если это был коктейль, то состав мог варьироваться, но обычно в нем была водка.

Однако я отчетливо помнила, как Микки говорил, что у матери его детей к руке был приклеен бокал, поэтому кивнула.

— Пиво звучит неплохо, — ответила я, проходя дальше в комнату в направлении бара.

Подойдя, я заняла собственный барный стул и заметила, что по всей столешнице у Микки располагалось множество блюд и, похоже, он создавал шведский стол, начиная от салатов из шпината и заканчивая азиатской лапшой и макаронами. Там были миски, маленькие пакетики миндаля, использованные пачки лапши рамэн, бутылочки майонеза и горчицы, разделочные доски, покрытые остатками и ненужными частями соленых огурцов, моркови, помидоров, лука.

Меня поразило, сколько времени прошло с тех пор, как моя столешница выглядела так, и это чувство поразило меня, упав в пустой колодец, оставшийся после распада моей семьи, и оно продолжало падать в эту пропасть — бездонную пропасть агонии.

— Принеси миз Хэтуэй пива, парень, — приказал Микки, к счастью, отвлекая меня от моих мыслей, а Киллиан спрыгнул с табурета и помчался к холодильнику.

В первый раз, когда я встретила Киллиана, я не обратила внимания на то, что у него, похоже, был избыток энергии.

Я не преминула заметить то же самое накануне, когда он, как приклеенный, ходил за отцом, или Джейком, или Джуниором, помогая во всем, что требовало помощи, суетясь вокруг, доставая упаковочные материалы, перетаскивая коробки, но особенно выполняя мужскую работу, типа подъема и переноса вещей.

Даже если то, что он поднимал и нес, было слишком большим, что заставляло его кряхтеть и корчить смешные рожицы, над которыми я ни разу не засмеялась, потому что он был так серьезен в своих действиях, а я не хотела, чтобы он увидел меня, и это ранило его чувства.

Тогда я поняла, что, хотя принести пива — не было обременительной задачей, это была его природа, поскольку он не задержался и принес мне его намного быстрее, чем это делал для меня кто-либо другой.

— Спасибо, дорогой, — пробормотала я, когда он поставил его передо мной на стол.

— Без проблем, — ответил он, обойдя меня и снова усаживаясь на свой табурет, продолжая говорить, хотя и коротко. И он обращался ко мне:

— Зацените.

Я повернулась на стуле в его сторону, чтобы посмотреть на него.

— Что? — спросила я с усмешкой.

— Я только сегодня понял, что, когда стану пилотом истребителя ВВС, мне не нужно давать позывной, — заявил он и закончил взволнованно: — Меня могут называть «Килл» (Прим. переводчика: от англ. Kill — убивать), как «Убить» — это потрясающий позывной, но это также и мое имя!

Он был явно в восторге от этого.

Но я смотрела на него в полном страхе.

— Ты хочешь стать пилотом истребителя? — спросила я.

— Совершенно верно, — ответил он.

— «Лучший стрелок», — заявил Микки, и я перевела на него обеспокоенный взгляд. — Килл поймал его на кабельном пару лет назад. Заставил меня купить ему DVD. Он смотрел его миллион раз. (Прим. переводчика: «Лучший стрелок» — американский фильм с Томом Крузом в роли пилота истребителя).

— Два миллиона, — гордо возразил Киллиан, и я снова повернулась к нему. — Он невероятно крут!

Я не могла ни согласиться, ни не согласиться. Я сама видела его несколько раз, в том числе и когда он вышел. На тот момент это был самый лучший фильм.

Однако я не была уверена, что он дожил до старости.

— Пилоты в этом фильме летают для Военно-Морского Флота, — сообщила я ему.

— Да, я знаю, но кто не хочет посадить самолет на корабль? — спросил Киллиан, но не дал мне ответить, тут же высказав свое мнение: — Точно не я. Кроме того, на лодках нет малышек.

— Примерно через год после того, как Килл посмотрел «Лучшего стрелка», — начал Микки, и мои глаза обратились к нему, — он узнал, что в этом мире есть девочки.

— Разве ему еще не рановато? — спросила я Микки.

— Я продвинутый, — нахально ответил Киллиан.

Я улыбнулась ему, но даже если он был забавен, во мне сразу же заговорила мать.

— Быть пилотом истребителя — довольно опасная работа, Киллиан, — неуверенно поделилась я.

— Знаю! — рьяно воскликнул он, делая это так, словно опасность этого конкретного занятия была для него большой приманкой.

Я посмотрела на Микки, широко раскрыв глаза.

Он одарил меня одной из своих быстрых улыбок.

— Я не собираюсь его отговаривать, дорогая. До того, как он въехал на шоссе в опасную зону, он хотел быть пожарным, как его отец, полицейским, адвокатом, в чем я также виню Тома Круза, хотя, тот отрезок, к счастью был коротким, и наступил после того, как Килл посмотрел «Несколько хороших парней». Затем он снова стал пожарным, перешел на морского котика, а затем зацепился за пилота истребителя. Ни одна из этих работ не проходит в кабинете, который заставил бы сердце матери успокоиться, за исключением работы адвоката, которая заставила бы голову его отца взорваться. Но после того случая прошли годы. Думаю, что пилот задержится.