Небо на двоих (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 53

-   Наш отец такого никогда не сказал бы, - я резко поднялась.

-    Ты не знаешь, что сказал бы отец! - Сарр тоже поднялся, его глаза сверкнули. - Ты можешь делать выводы, основываясь лишь на своих предположениях, которые далеки от истины.

-   Ты не помнишь отца...

-   Да! Но и ты не помнишь! Ты видишь образ правителя, у которого все было хорошо. Он никогда не был в такой ситуации, Теа. Не тебе решать судьбу народа, который истекает кровью.

Мне показалось, что я ослышалась.

Показалось, что земля уходит у меня из-под ног, потому что... потому что все, даже Бертхард, отвечали молчанием на мои слова о наместнике. Я надеялась, что Сарр скажет мне то же, что чувствую я. Вопреки всякой логике, и, быть может, здравому смыслу. Но он говорил то, что я боялась озвучить себе сама.

Я. Не. В состоянии. Защитить Ильерру.

Да, может быть это была правда. Но на минуту я хотела поверить в то, что это не так. Хотела это услышать.

Почувствовать, что я не одна.

-   Доброй ночи, Сарр, - тихо сказала я.

-   Ты знаешь, что так будет лучше, Теа. - В глазах брата мелькнуло что- то похожее на сожаление.

Дири метнулся было ко мне, но я вскинула руку:

-   Назад.

Виар обиженно вздрогнул, словно я его ударила, и замер. Радость в глазах померкла, а я вышла из комнаты. Шла все быстрее, ускоряя шаг, мне было нечем дышать, и я надеялась лишь, что свежий воздух это исправит.

-       Местари, скоро пойдет дождь, - предупредил меня хаальварн, стоявший у дверей, но я даже на него не взглянула.

Я вырвалась из каменных стен, в которых провела столько времени, пытаясь исправить то, что натворил Горрхат, пытаясь что-то изменить, вернуть в Ильерру то, что уже безвозвратно утрачено. Сарр был прав: я не знаю, как поступил бы отец. Отца больше нет, его нет и мамы тоже, да что там - Ильерры, которую я помню, тоже больше нет.

Дождь пошел раньше, чем я думала. Ледяные струи обрушились на меня прямо с неба, хлынули, подхваченные порывами сурового холодного ветра.

Теперь я уже почти бежала.

В непроглядную темень долины, которая еще не оправилась от бесконечных налетов. Туда, где едва начавшую пробиваться зелень сорвали холода. Я бежала так, что не заметила в размытой дождями земле камень. Споткнулась и полетела в грязь, едва успев выставить руки. Ветер наотмашь хлестнул по лицу мокрыми волосами, и я судорожно вздохнула.

Осознав, где именно я сижу.

Это место - место, которое я старательно обходила стороной, когда шла с корзинами для сбора грибов, орехов и ягод. Даже когда возвращалась с наполненными, выбирала дорогу длиннее несмотря на усталость. Это было место, где я потеряла все, спасая Витхару жизнь.

-    Вы, - прошипела, вглядываясь в далекую, распростертую за долиной пустошь. - Вы... отняли у меня все! Будьте вы прокляты!

Последнее я выдохнула, швырнув мокрой ледяной грязью туда, где, как мне казалось, находились драконы. Впрочем, они могли находиться где угодно. Сейчас сама мысль о том, чтобы их позвать, казалась смешной, как и тщетные попытки запечатанной таэрран иртханессы что-то спасти.

Возродить страну такой, какой я ее помнила.

Бессильная ярость бушевала внутри так же, как вокруг меня набирающее силу ненастье. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делаю, сомкнула ладони на таэрран, чувствуя, как он начинает раскаляться под ними. Таэрран нельзя закрывать - это печать, которую ты должна показывать всем, печать наказания и унижения, поэтому любая попытка ее скрыть приводит к тому, что она загорится.

Ладони уже начинало жечь, шею тоже, и я с криком отдернула руки.

«Ваши родители мертвы. Они оба мертвы, местари! - прижимая руки к щекам бормотала служанка, лицо которой было залито слезами. - Небо, храни нас всех Небо...»

С пути ее оттолкнул один из хаальварнов, а следом вошел Горрхат.

-   Пошли вон, - скомандовал он, и служанку уволокли. А Горрхат шагнул ко мне:

-   Не приближайся, - сказала я, глядя ему в глаза.

Глядя сверху вниз, и он действительно словно оступился, замер на миг.

-   У тебя нет выбора, Теарин. Теперь, когда твои родители мертвы... ты станешь моей женой.

-   Выбор есть всегда, - так я ему тогда ответила. Я не отдам Ильерру.

Эта мысль пробилась сквозь все остальные, как искра пламени вспыхивает в ночи.

Не позволю никому сделать ее подобием Даармарха! Никому! Эта мысль вытолкнула меня из грязи. Подбросила ввысь.

На этот раз я уже не бежала, я шла. Расправив плечи, подставляя их колючему холоду, позволяя ветру вгрызаться в кожу, в одежду, в волосы, хлестать меня по щекам.

-   Я отдала все, - шептала я, глядя в надвигающуюся на меня пустошь. - Я отдала все, и вы это знаете. Помогите мне!

Эмоции, которые рвались из меня, были ничуть не слабее пламени. Я знала, что драконы чувствуют боль своих, поэтому кричала всем сердцем. Отчаянно, яростно, раскрывая свою уязвимость, отчаяние, страх. Не оборачиваясь, не оглядываясь, в темноту, звала до сорванного горла, не приказами.

Просьбами.

С каждым шагом все громче и громче, здесь, где слышать меня мог только ветер... и драконы.

В миг, когда над пустошью прокатилось пламя, мне показалось, что мое сердце остановилось. На миг показалось даже, что в отголосках этого пламени я снова живу, и что все мое существо рвется ввысь, словно я и правда могу взлететь. Его было столько, что дыхание оборвалось, а после сорвалось с губ судорожным всхлипом. Десятки, сотни огней, вспыхивающих над пустошью, летящих ко мне.

Пламя драконов вспороло непроглядную окружающую меня тьму.

Они опускались передо мной один за другим, садились рядами, на этот раз замыкая в огненный полукруг. Жар их раскаленных тел разогревал воздух настолько, что я мгновенно перестала дрожать от холода. Я смотрела им в глаза, и звери отзывались рычанием, от которого все внутри содрогалось, раскрываясь огненным цветком. Сжимая кулаки, я смотрела на них - сотни драконов заполнили землю вокруг. Сотни откликнулись на мой зов.

Когда я поняла, когда в полной мере осознала, что мне удалось... впервые за этот невыносимо долгий побег развернулась к замку.

Отсюда он казался крохотным, его огни - бессильными перед обступающей его тьмой, но теперь я знала, что отсюда начнется Ильерра. Новая Ильерра.

Такая, какой ее сделаю я.

 -   Мама, я хочу его погладить!

То, что мама думает об этой идее, малышку не волновало.

Горожане воспринимали драконов скорее как защитников, нежели чем союзников, но именно с этих слов в Ильерре началась совсем другая жизнь. На такую мысль меня, как ни странно, навел Дири: виар ходил за мной по пятам, а занимающаяся уборкой служанка как-то оставила маленького сына у меня в покоях. Сама она ненадолго вышла, чтобы сменить воду, и когда мы с Дири вернулись с совета раньше положенного, малыш пополз к нему.

Виар поначалу растерялся, а потом осторожно подставил голову, чтобы не обжечь крохотную ладошку. Когда перепуганная служанка влетела в комнату, она застала умилительную картину: ребенок валялся рядом с Дири и заливался смехом, пытаясь поймать виара за ухо. Тот уворачивался, и изредка порыкивал, чем вызывал новый всплеск смеха.

Малыш совершенно его не боялся.

Глядя, как страх в глазах его матери сменяется робкой радостью, я замерла.

Именно тогда мне в голову пришла эта идея: пока драконы будут армией, они будут устрашать. Но если они станут частью нашей жизни, если люди Ильерры действительно перестанут бояться налетов и тех, кого считали врагами, в этом мире многое изменится.

-        Эри, не думаю, что это хорошая идея, - неуверенно сказала горожанка, глядя на массивного зверя, закрывающего небо.

Шел первый месяц, как драконам позволили войти в город. Все называли меня сумасшедшей.

Но я отказалась выводить хаальварнов на улицы, а единственное место, где мог спокойно поместиться дракон - центральная площадь. Люди встретили зверей закрытыми ставнями и страхом, но в первый раз дракон улетел, ничего не разрушил и не сжег. Улетел он и во второй, и в третий, и в четвертый, и лишь на пятый люди осмелились выйти из домов, чтобы посмотреть на него поближе.