Мэвр (СИ) - Филдпайк Марк - Страница 54

«Если остановят», — думает Юдей, спускаясь по главной лестнице. Её больше не сторонятся. Теперь она ловит на себе заинтересованные взгляды.

«Кто я для вас?» — думает она.

Полигоны встречают Юдей хмурым пропускным пунктом. Реза приказал усилить контроль за фюрестерами, и теперь за охотниками не наблюдают разве что в личных комнатах и уборных, хотя и там паранойя иногда одолевает её, и она пристально осматривает стены на предмет потаённых смотровых окошек.

— Хэш сегодня приходил? — спрашивает она, скорее для того, чтобы чуть-чуть сбросить напряжение пустым разговором. Она точно знает, что он внутри. Доводит себя до изнеможения, чтобы не думать о Хак, о ней, о том, что ему дальше делать.

«Как будто у нас есть выбор».

— Да, — отвечает осматривающий её ибтахин и тут же ловит на себе неодобрительный взгляд от офицера. Но ему, похоже, всё равно.

«Разлад?»

Юдей пропускают и она бежит по коридорам к знакомой двери. Поворот за поворотом. Сердце бьётся всё чаще и она пытается убедить себя, что это из-за бега.

— Юдей, вас то мне и надо! — восклицает знакомый голос за спиной и женщина застывает, как вкопанная. Медленно оборачивается. Мадан Наки стоит прямо под лампой. Щеголеватый светло-бежевый костюм отливает серебром, и Юдей хмурится, пытаясь разгадать тайну этой оптической иллюзии.

«Откуда он взялся? Его же здесь не было».

— Да, Мадан.

— Вижу, вы заняты, но ничего не могу поделать. У нас тут наметилось экстренное… собрание. Ректор хочет видеть на нём и вас.

— Простите, это не может подождать? — Юдей оборачивается и смотрит в сторону тренировочных комнат. Дверь за поворотом, закрыта, судя по тому, что она не слышит шагов Хэша, но это не беда.

— Если вы хотите, чтобы ректор подождал…

— Нет, конечно нет. Простите. Где пройдёт собрание?

— О, я как раз туда направляюсь! Идёмте со мной.

Юдей выдыхает и улыбается директору.

>>>

Кабинет директора СЛИМа располагается между этажей. Юдей не особо следит за дорогой, но понимает, что что-то не так, когда оказывается в коридоре, который никогда не видела прежде. Высокий потолок расположен под уклоном и где-то впереди должен смыкаться с полом. Пахнет сыростью и плесенью, хотя их следов не видно.

— Куда мы идём?

— В мой кабинет.

Она смотрит на Мадана. За то недолгое время, что они знакомы, Юдей успела понять, что от директора можно ожидать всякого. При том, что он старательно играет неуклюжего добряка, в его взгляде нет-нет, да проскальзывает обманчивое безразличие хищных ящеров с южных болот Западной Великой империи.

— Никто не ожидал, что придётся так скоро вводить вас в курс дела, — неожиданно заговаривает Мадан. Юдей вздрагивает. — Мы, что-то вроде совета, который выносит решения по важным делам лаборатории. Знаете, нечто подобное было в Восточной империи…

— Восточной Великой империи, — автоматически поправляет охотница. Директор замолкает и едва слышно хмыкает. Они останавливаются у массивной двери, украшенной богатой резьбой.

— Пришли. Ну что, — глаза Мадана сверкают неприятным огнём, — вы готовы?

«Он знает!»

Юдей вскидывает голову, будто испуганное животное, выведенное из благостного транса резким звуком, выдающим хищника. До неё только-только начинает доходить, что место, в котором проходит собрание, указывает на статус мероприятия.

«Извиниться, уйти, сбежать», — проносится в голове, впрочем, без каких либо сцепок с реальностью. Это глупо и неуместно. Даже если ей плевать на Мадана, внутри ждёт ректор, а его Юдей обижать не собирается.

— Да.

Тихий ручеёк беседы доносится до чуткого слуха фюрестера, стоит директору распахнуть дверь. Говорят не в полную силу голосов, но удивляет не это. Внутри темнее, чем снаружи. Кажется даже, что внутренности кабинета Мадана поглощают то немногое, что выжимают из себя лампы в коридоре.

«Почему здесь так темно?» — думает она.

Размеры кабинета поражают, но куда любопытнее то, что ощущается он до крайности маленьким. Пространство завалено хламом, Юдей остро хочется выбросить отсюда всё, освободить комнату от плена вещей.

Полумрак нисколько не мешает охотнице, но она представляет, каково людям, впервые попадающим в этот кабинет. Тёмные фигуры, подчас, совсем странные, дико изогнутые, выглядывают одна из другой и превращаются в чудовищных макабров, спаянных темнотой и фантазией. Юдей вспоминает о лабиринтах для казни, которые любили строить короли древности, обитавшие там, где ныне цветёт Восточная Великая империя.

Островком свободы служит центр, где чья-то предприимчивость отвоевала у бардака немного места. Низкий журнальный столик, несколько сидений, пёстрая коллекция чашек. Собравшиеся встречаются охотницу и директора приветственными кивками. Реза Ипор по правую руку от ректора, Буньяр Мелоним в кресле напротив.

«Что они обсуждали? Кого?» — думает Юдей, мельком считывая тревогу на лицах Резы и Буна. Она выбирает место рядом с мандсэмом, и не успевает сесть, как ей уже протягивают блюдце.

— Мадан, мы думали, вы заблудились, — хохотнув, говорит Буньяр, белоснежно улыбаясь.

— Простите, — оправдывается директор, подняв руку. — Юдей не оповестили заранее, а найти охотника коли он этого не хочет… К тому же, пришлось отрывать её от дел.

Щёки фюрестера вспыхивают, но она не боится выдать себя. В таком полумраке вряд ли кто-то различает цвета.

«Он знает?» — вновь думает Юдей. Происшествие на полигоне — единичный случай, но Мадану может хватить и его. Но как? Рассказал кто-то другой? Охотнице хочется схватить наглеца за шею и хорошенько отколошматить, чтобы вытрясти из него всю информацию.

— Охотникам нужны тренировки, — говорит Реза тихо и мягко. — Вы быстро вошли в роль, гэвэрэт Морав.

— Спасибо, — благодарит Юдей. Мадан садится по левую руку от ректора, завершая картину. Совет начинается.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает Буньяр.

— Спасибо, хорошо. А вы?

— Д… да. Тоже.

— Простите, — перенимает инициативу старик в кресле, поднимая глаза, — прежде всего за то, что мы оторвали вас от дел. К сожалению, промедление может дорого нам обойтись.

— Я понимаю, мар Гон.

— Гэвэрэт Морав, прошу, зовите меня Йоним.

— Тогда вы зовите меня Юдей.

Несколько мгновений ректор пристально изучает охотницу из под полу-прикрытых век.

— Согласен. Итак, Юдей, вы знакомы со всеми присутствующими?

— Да, Йоним.

— Вы знаете, зачем мы собрались?

Сразу несколько взглядов устремляются к женщине: изучающий Мадана, встревоженный Буньяра, враждебный Резы Ипора. Филин тоже смотрит, но его прочитать сложнее. Конечно, порой он кажется добрым дедушкой, который ждёт не дождётся встречи с внуками, но на деле о старике ходит столько слухов, что в производимое ректором впечатление Юдей не верит. Она прикладывает усилие, чтобы спрятать волнение как можно глубже.

— Догадываюсь, Йоним, — отвечает охотница, закидывая ногу на ногу. — Но хочу услышать от вас.

Директор хохочет, но пресно, невпопад. Будто бы не шпильке, а старому анекдоту, который не к месту всплыл в памяти. Юдей ни на секунду не отводит взгляда от Филина.

Йоним Гон откидывается в кресле, смотрит чуть левее неё, как будто его заинтересовала одна из многочисленных безделушек в обстановке кабинета. Пауза затягивается, но все молчат. Охотница продолжает изучать морщинистое лицо и понимает, что под личиной старика прячется цепкий живой ум, который не боится тратить время на тщательное взвешивание всех «за» и «против».

«Или это только спектакль?» — неожиданно осеняет её, но ректор уже начинает говорить.

— Интересный вопрос, Юдей, — Филин поправляет очки. — Наше собрание зашло в тупик. Видите ли, как вы могли заметить, Хэш Оумер, ваш единственный, как это ни печально, напарник — не совсем человек. Точнее, он вовсе не человек, а обитатель другого, чуждого людям мира. Мэвра.

— Я знаю.

— Тогда вам не составит труда понять, что существо, пусть и воспитанное в Хаоламе, все же тянет на родину.