Просто друзья (СИ) - "PaperDoll" - Страница 42

— Ты видел время? — Джо выбежала из ванной. Волосы её были собраны в неаккуратный хвост, от макияжа не осталось и малейшего следа. — Уже половина третьего. Мы проспали всё на свете, — оказывается, я спал крепче, чем думал. Эта новость меня поразила ещё больше, но я по-прежнему оставался бездейственным.

Через секунду девушка уже скрылась в своей комнате, откуда вернулась в простых джинсах, белой футболке и куртке горчичного цвета.

— Чего уселся? Нам пора.

— Может, будет даже к лучшему, если они не найдут меня.

Я не хотел разочаровывать мать и в который раз злить отца, подтверждая собственную неспособность быть кем-то в его глазах. Но внутри поселился необъятный страх, что был больше моего тела, и который я был не в силах победить. Я оцепенел, возродив в памяти все те опасения, что сдерживали меня раньше. Я ведь и не хотел того, чего от меня требовали. Мне не нужно было всё это — группа, увлечение, друзья, слава. Я хотел всего-то, чтобы меня оставили в покое, позволив прожить скудную жизнь незаурядно и скучно. Мне было достаточно Джо. Другого я не желал. Я готов был вернуть всё без возмещения ущерба в виде истраченного времени и сил, что возложил в это бесполезное дело, в которое был невольно втянут.

— Фредерик, ты должен сделать это. Ты ведь так долго к этому готовился…

— Ничего я не должен, — наконец-то я поднялся с места. Мне не стоило быть грубым с Джо, но меня к этому вынуждал страх, вырывающийся наружу. — Это мой выбор, и я выбираю послать всё к чертям. Я даже не вспомнил о выступлении, настолько это всё мне безразлично. Я не хочу!

— Одно выступление. Чего тебе это стоит?

Ничего, кроме сломленных внутренних барьеров, к чему стремились многие, но не я. Мне же удобно было находиться в замкнутом пространстве собственных страхов и убеждений, что по большей мере тащили меня на дно. Будь у меня достаточно желания и стремления я бы смог побороть себя, но этого не было, поэтому я обходился тем, что было.

— Это будет ужасно, — я сдался перед Джо, понимая, что, в конце концов, согласился на этот абсурд намного раньше, и пути к отступлению вели меня в тупик. Минутное помутнение рассудка, затуманенного страхом перед публикой, что будет глазеть, обращая одному мне всё внимание, и перешептываться, обсуждать, насмехаться. Это было всего лишь в моей голове, но было так реально, что побороть это казалось невозможным. Поэтому я не пытался. Чувствовал, будто должен был идти по разгоряченным углям босиком, и что бы это быстрее закончилось, нужно было просто дойти до конца пути. Ожоги ещё долго не дадут запомнить об этом. И то, что Джо однажды назвала приключением, рано или поздно должно было превратиться в испытание.

— Я буду рядом, — девушка аккуратно взяла меня за руку, легонько сжав ладонь. — И Дженна. Мне придется удержать её, чтобы она на сцену не вышла, — Джо усмехнулась. Представив это, я и сам невольно улыбнулся. Это было бы забавно. К тому же Дженна вполне могла подобное сотворить.

Вот так я нашелся. Я успел прийти вовремя перед самим выступлением. Дженна неизменно бросилась с медвежьими объятьями, повиснув на шее, будто я бесследно пропал на несколько долгих дней и едва ли не весь город пребывал в безрезультатных поисках меня, прочесывая в округе леса, где неизвестный закопал моё тело. Остальные же вздохнули с облегчением, особенно Артур, который мечтал о сегодняшнем дне, наверное, не меньше чем я о дне, когда должен буду покинуть родительский кров. Я был готов к словесной нападки Матильды, но та прильнула к Джо, выпрашивая у неё подробности вчерашнего дня (по крайней мере, так мне послышалось).

Времени на репетицию не было, но оставшихся полчаса хватило, чтобы настроить инструменты. Мне стоило размять голос, но я понятия не имел, как это делается, а потому нервно шагал по комнате из одного угла в другой, пытаясь успокоить, накалившееся до предела нервы.

— Как хорошо, что ты здесь, — мама всплеснула ладонями при виде меня. Все весело с ней поздоровались, а она за считанные секунды пересекла комнату, чтобы оказаться рядом со мной. — Вид у тебя немного помятый. Стоило заглянуть домой, чтобы переодеться, — продолжила она шепотом.

— Не было времени. Я недавно лишь проснулся. Чёртово выступление вовсе вылетело из головы.

— Не выражайся при мне, — мама стала поправлять галстук и затянула его слишком сильно, заставив меня усвоить это правило наверняка в этот раз. — Как много ты вчера выпил?

— Совсем не пил, — по крайней мере те несколько глотков шампанского не считались, так как желательного эффекта временного забвения они мне так и не подарили. Мама взглянула на меня подозрительно, выискивая признаки лжи в мимике лица, что оставалось непроницаемым. Я и врать для неё научился, но в этот раз это особое умение не пригодилось. — Я просто не хотел оставлять её одну, поэтому остался.

— Ты правильно сделал, — женщина принялась приглаживать складки на рубашке, которую я не снимал с вчерашнего дня. — И я рада, что ты всё же успел к выступлению и не бросил всё это. Хотя, признаюсь, отец в тебе сомневался.

— Когда было иначе? — я усмехнулся, когда губы матери искривились в грустной улыбке. — Сегодня у него не будет повода во мне разочароваться, — по крайней мере, я пытался заверить в этом мать, потому что сам до конца не был уверен, что всё могло пройти, как надо.

— Ладно, вам пора, — она взяла меня за плечи и легонько встряхнула, пожелав на прощание удачи. Я обернулся к своей группе, и один её вид по-прежнему навлекал на мысли о неудаче. И всё же, прочистив горло, я сумел сказать короткую, но вполне вдохновляющую речь, что заставило их всех собраться с духом и переступить ту невидимую черту, что могла привести каждого из нас к новому этапу жизни, полному свободы и бесстрашия.

Посреди городской площади расположилась небольшое сооружение в виде сцены. Поднимаясь вверх, я по-прежнему чувствовал, будто шел на казнь и ничего не мог с этим сделать. Заверения матери, Джо, Дженны, да и собственные не помогали справиться с этим. Мне хотелось спрятаться в холодных стенах своей комнаты и не выходить оттуда по большей мере месяц. Я ещё смог сбежать, прямо со сцены и, уверен, хуже обо мне уже никто не мог бы судить. Репутация у меня в этом городе была не лучшей. Терять было нечего.

За кулисами стояли Дженна и Джо. Обе поддерживали меня. Мягкие, нежные и полные надежд карие и голубые глаза дарили тепло, маленькие кулачки были крепко сжаты. Я чувствовал, как лоб покрыл липкий холодный пот. Я смотрел на толпу людей, что глядела в ответ на меня. Кто выиграет в этот раз? Кто кого пересмотрит? С каждой секундой сомневался, что это буду я. Особенно, когда боязливый взор нашел в толпе Рика, друзья которого были рассеяны вокруг, отца, с маленького экрана телефона которого выглядывало лицо Эллы (конечно, как же она не могла пропустить мой позор) и Джонни, который явился сюда невзирая на невзгоды прошлой ночи. Я был у всех их на виду. Они же сводили меня с ума, так как я не мог уследить за всеми одновременно.

Дал знак Тильде начинать. За первыми аккордами акустики потянулись и другие. Короткое вступление несколько затянулось, когда я вдруг заметил среди толпы копну рыжих волос. Я открыл рот, но голос пропал. И сами строчки вышли у меня из головы. Глаза гонялись за призраком, у которого было лицо Нэнси. Я оторопел, так сильно всё напоминало реальность.

— Она мертва. Нэнси мертва, — стал бормотать под нос, словно обезумевший. Музыка продолжала играть, но все были в недоумении, почему я не начинал петь. Всё это было странно, но мне было плевать, потому что я сходил с ума в ту самую секунду. Закрыв крепко глаза, я словно мантру повторял то, о чем так тщательно хотел когда-то забыть.

Голос Джо заставил меня открыть глаза. Нэнси больше не было. Но рядом со мной стояла Джозефина и пела строчки, которые я сам забыл. Она смотрела на меня, одним лишь заботливым взглядом оказывая поддержку, от которой я, будучи дураком, отказался бы, если бы ещё был выбор. Несмелый голос вырвался из груди. Я снова посмотрел в зал. Девочка с рыжими волосами двигалась в такт музыке, но черты её лица совсем уже не напоминали Нэнси. Мне стало спокойно, хоть и ненадолго. Нэнси нашла меня, и я понимал, что пока мы с Джо не закончим чёртов рассказ, она не оставит меня. Образ девочки пробивался сквозь хрупкие стены моего подсознания, куда я упрятал его на долгие годы, и принялся захватывать разум, побеждая его трезвость.