Солёный ветер (СИ) - "_YamYam_" - Страница 15

— Очень любезно с твоей стороны, — кривится Инён, — но куда более любезно было бы поставить меня в известность чуть более раньше, чем Чонгук ворвался в клинику с криком и требованием предоставить ему господина Со.

— Не было такого, дядя, — тянет громко Чонгук, и Инён снова прикрывает ему рот ладонью, которую он тут же, правда скидывает.

— В любом случае, — отвечает она, с ускоряющимся сердцебиением наблюдая за тем, как парень, сияя самой хулиганской улыбкой, стягивает с себя футболку, и прокашливается. — В любом случае, я теперь в курсе всего, пап, так что советую не брезговать бронежилетом, когда захочешь увидеться.

Со Минсок вздыхает, пока Чонгук, подхватив её свободную руку, прижимает ту к собственной обнажённой груди и, направляя, скользит по торсу. Инён чувствует себя престранно, ведь одна её часть хочет хлопнуть его по лбу, заставляя перестать, а вторая — уговорить не останавливаться.

— Я тебя понял, — девушка по одному только голосу слышит, как отец улыбается, и ненавидит себя за то, что мечтает поскорее с ним попрощаться и положить трубку. — Я скоро вернусь, Инён, и обещаю, что мы всё обсудим. Люблю тебя.

— Хорошо, пап, — еле выдавливает она из себя, чувствуя мокрые поцелуи, покрывающие её кожу на шее и ключицах. — И я тебя.

Телефон едва не падает из рук, когда Чонгук, неожиданно подхватив девушку под бёдра, слегка приподнимает её, разворачивается и заставляет спиной провалиться в мягкий, но слишком узкий для них двоих диван. Парень приникает к губам Инён слишком быстро и резко, не давая вставить и слова, а сам тянет вверх её джемпер, явно собираясь от него избавиться…

Пока их обоих снова не прерывает телефонный звонок, и Чонгук не врезается кулаком в кожаную обивку дивана прямо рядом с её головой, заставляя вздрогнуть от неожиданности.

Он сдавленно ругается сквозь зубы, смотря на дисплей, поднимается с дивана и удивительно быстро натягивает на себя футболку. Инён приподнимается следом, а потом откровенно перестаёт понимать происходящее, когда Чонгук вдруг наклоняется, коротко, но со вкусом целует её, а затем, не сказав ни слова, едва не взлетает вверх по лестнице, по пути принимая, наконец, вызов.

Девушка какое-то время сидит, хлопая глазами, находясь в состоянии, слишком близком к состоянию настоящего шока, а потом выдыхает, валится обратно на диван и прикрывает лицо руками. Её только что, кажется, кинули уже во второй раз. И пусть это было по вине третьих лиц… Факт остаётся фактом.

Это был второй раз.

========== Chapter 9 ==========

— Это так странно, да?

Инён улыбается, мысленно соглашается со словами женщины и едва кивает в ответ, смотря на неё через отражение в зеркале. Чужие ладони и пальцы слишком приятно и удивительно знакомо скользят по прядям её волос, и девушка всерьёз задумывается над тем, как бы не уснуть.

— Помнится, в детстве ты часами могла сидеть передо мной, дожидаясь, когда я наиграюсь в твоего личного парикмахера, — продолжает госпожа Чон.

— Это не было сложно, — тянет в ответ Инён, невольно углубляясь в воспоминания. — Я всегда была рада вашему вниманию, потому что мамы рядом очень не хватало.

Женщина почти невесомо проводит рукой по стянутым в красивую ажурную косу волосам и, положив ладони на плечи Инён, поднимает голову, встречаясь в отражении взглядами.

— А вот Чонгук рад не был, — замечает она, хитро щуря глаза. — Сейчас я вспоминаю это со смехом, а ведь когда-то это было проблемой.

— Конечно, — улыбается Инён в ответ, поднимаясь со стула, — на его месте я бы тоже ревновала вас к себе.

Госпожа Чон Хеми смеётся, красиво прикрывая рот ладонью.

— Вот только делал он всё наоборот, — говорит она, вводя Инён в ступор. — Чонгук был ребёнком, жадным до внимания, а твоего внимания он жаждал больше всего.

Девушке враз становится не по себе, а щёки краснеют, потому что в мыслях невольно проносятся воспоминания обо всём том, что они делали буквально час назад в гостиной дома, где были совсем не одни. Тётушка Хеми смотрит на неё с узнаваемым прищуром и выглядит так, будто знает куда больше, чем говорит, и ей неловко становится вдвойне.

Инён в течение всего дня снова и снова прокручивает в голове слова женщины, поворачивает их из стороны в сторону, рассматривает со всех ракурсов, проговаривает про себя, пробует на вкус и понимает, что, пожалуй, Чонгук не так уж и изменился. Он совершенно точно уже не ребёнок, но всё ещё жадный до внимания молодой мужчина. И Инён с ума сводит осознание того, что жадный именно до её внимания.

К вечеру она готова вешаться от безделья, ведь весь дом осмотрен от начала и до конца, исключая разве что спальню и личный кабинет новоявленного главы семьи Чон. Запретный в детстве сад тоже исследован вплоть до каждого угла маленького совсем лабиринта, все слова сказаны, а темы почти исчерпаны в приятных разговорах с госпожой Чон Хеми. После обеда на пороге дома появляется высокий широкоплечий мужчина, коротко представляется Ким Усином и, не давая и коснуться привезённого чемодана, сам заносит его в указанную комнату. После чего смазано прощается, коротко кланяется, явно не замечая, что ему кланяются в ответ, и уходит так же резко и неожиданно, как и появился. Среди привезённой одежды, совсем не подходящей для времяпрепровождения в особняке на берегу холодного осеннего моря, Инён находит короткую записку за авторством Им Нара, полную негодования её скрытностью, с маленькой припиской в самом конце: «Но ты всё равно отдохни как следует. Курортные романы не так плохи, как ты думаешь». Девушка невольно улыбается и, ещё раз взглянув на собранную заботливой подругой одежду, прыскает.

От Чонгука даже к концу дня не появляется никаких новостей, ровно как не появляется и он сам — ни спустя час после своего отъезда, ни спустя три, ни спустя пять. Инён убеждает себя не переживать и не волноваться, ведь это никакого смысла не имеет. Чонгук, хотя и предпочитает притворяться зелёным и порывистым юнцом, на самом деле слишком взрослый, разумный и явно опытный парень, способный не только за себя постоять, но и ответить за других — в этом она убедилась лично. Однако всё равно покусывает в задумчивости ногти и потирает ладонью скрытый под высоким воротом водолазки след на шее, оставленный чужими губами, и от переживаний избавиться не может. А потому, глубоко вдохнув, решается, едва на стол перед ней опускается кружка горячего чая:

— Тётушка, — госпожа Чон в тот же момент заинтересованно поднимает брови и легко улыбается, присаживаясь на соседний стул, — вы не знаете, куда уехал Чонгук?

— Я всего лишь женщина, — замечает она с коротким смешком, — которую любимый муж никогда не считал нужным ставить в известность о своих делах. И сын полностью перенял эту его дурную привычку.

Инён улыбается в ответ и утыкается взглядом в чашку, смущенная собственным вопросом и заинтересованным огоньком, зажёгшимся из-за него в глазах напротив. Проведя целый день наедине с госпожой Чон, она уже почти не сомневается, что та знает, что Инён воспринимает Чонгука совсем не как неожиданно встретившегося друга детства, и от этого ощущает ужасную неловкость. Неловкость, глупо сопряжённую с остальными исключительно положительными чувствами, какие вызывает в ней эта потрясающая во всех отношениях женщина, мать ей не заменившая, но почти наверняка сделавшая бы это, останься они с отцом жить здесь.

— Не беспокойся о нём, — продолжает она, — Чонгук — взрослый мальчик и сумеет о себе позаботиться, — а потом хмыкает и добавляет, весело сверкая глазами: — Вот говорю это, а сама себе не верю.

— Это всё материнское сердце, — понимающе кивает Инён и делится доверительно: — Я понимаю, что зря волнуюсь, но почти уверена, что он сейчас решает проблемы, возникшие по моей вине, поэтому и переживаю.

Женщина вновь заинтересованно поднимает брови и слегка склоняет голову набок, и Инён, набрав в лёгкие побольше воздуха, решается на то, чтобы всё ей рассказать. Всё — исключая разве что абсолютно лишние личные подробности.