Волки и вепри (СИ) - Альварсон Хаген - Страница 19

— Он столь набожен? — с сомнением в голосе спросил Арнульф.

— Кто его знает, — пожал плечами Хродгар, а Хаген добавил:

— Думается мне, плевать он хотел на Белого бога и на всех святых. Он не взял себе даже нового имени в крещении, и не удивлюсь, коли при дворе у него служат чародеи. Нет, здесь всё дело в деньгах и во власти. Как известно, проще управлять теми, кто поклоняется одному богу, а не трём дюжинам. Опять же, как известно, пошлины и подати в пределах Форналанда, как и прочих крещёных стран, существенно ниже, а условия для торговли выгоднее, чем при заключении сделок с язычниками. Опять же, на ионитов в Ронадале смотрят как на людей, а на язычников — как на чудовищ. Это, видимо, сильно заботит Кетаха конунга…

— Глупость какая-то получается, — махнул рукой Арнульф, едва не сшибив кувшин с водой, — я не назову разумным правителя, который такими речами навлечёт на себя гнев соплеменников. Почти весь Юг окрестили несколько веков назад, и что-то я не заметил смягчения нравов! Раньше языческие короли грызли друг другу печень, а теперь тем же занимаются крещёные правители, а священники завывают, что так хочет Бог. И я слышал, что там уже жгут сельских знахарок, учёных людей и просто дурачков, якобы за чёрную волшбу, на потеху народу.

— А что до торговли, — вмешался Крак, — то это и вовсе дурость. И в Гуталанде, и в Алмаре, и даже у нас в Сторборге никто не смотрит, какой веры купец, все смотрят на товар. И ничто не мешает перевесить, на худой конец, оберег-торсхаммер с пояса на шею, чтобы было похоже на распятие. Я всегда так делаю, когда торгую с ионитами, и до сих пор не прогадал!

— Дело не в том, — улыбнулся Хаген прохладно, — дурак ли Кетах ан-Морн из рода Ан-Клайдов, а в том, что мы выгадаем от его дурости.

— Думаешь втянуться в большую войну в Эйреде на его стороне и под шумок пограбить? — изогнул бровь Арнульф. — Или на стороне его врагов? Извини, Хаген, я мало что понял из твоего письма, кроме того, что ты хочешь погулять в Зелёной Стране с большим войском северян.

— Я не мог выразиться в письме яснее, — пояснил Хаген, деловито выколачивая трубку и снова её набивая. — Весточку могли перехватить. Или голодный ворон мог её съесть по дороге — без обид, Увесон, твои птицы умны, но это всего лишь птицы. Нет, я не собираюсь… — утоптал зелье в чашечке, высек искру, принялся раскуривать. Все ждали. В том числе — и братья-викинги. Ждали, что скажет Арнульф о том, какое место ему отвели в этой саге.

И понравится ли ему это место.

— …не собираюсь, — продолжил Хаген сквозь сизые клубы дыма, — присоединяться ни к южанам, ни к северянам. Я предлагаю затаиться на Геладах и подождать, пока разгорится костёр в сердце Эйреда. Пока не повалит такой вот замечательный дым… — глубоко затянулся пару раз и стряхнул первый седой пепел прямо на карту, на место, обозначенное как Маг Байд, священная долина друидов и верховных королей страны Эйридхе. — А потом мы стремительно, подобно кровавому поносу, выйдем в море, обогнём этот великанский носище, — обвёл угольным писалом полуостров Тир Бриан, — и высадимся на берегу Восточного моря. Южнее устья Кемблайна. Или пройдём по Кемблайну, — повторил линию реки, — вот сюда, а потом — двинем на столицу. Или высадимся севернее, в устье Аллайда, — обвёл устье чёрным кружком, — пройдём до вот этого озера, а уж оттуда… Короче, как-то вот так, — закончил Хаген не слишком определённо, зато уверенно, и с самодовольной ухмылкой заложил за ухо писало.

— Хочешь разграбить Маг Эри, пока основные силы конунга будут сражаться в Глен Мор или ещё где? — уточнил Арнульф. — А у тебя морда не треснет — столько жрать?

— А ты погляди, какой он тощий, — засмеялся Крак. — Это от того, что голодный. Лемминги всегда голодны, куда там волкам да вепрям, страшное дело! Верно, Куробой?

«Куробой» не ответил, просто кивнул, разбрасывая пепел из трубки, как маленький гейзер.

— Да и почему же только Маг Эри? — продолжал Крак, почёсывая бороду. — Коли подойти к делу с умом, успеем наведаться и в Маг Арта, и в Форналанд, и вот сюда, в Тир-на-Морх. А станет горячо, — негромко хохотнул, оскалившись, — уйдём по рекам, а потом пусть ищут ветра в Восточном море, презренные!

— Ну хорошо, — с сомнением качнул головой Арнульф и вдруг подался вперёд, уперев руки в стол и нависая над картой, над стаей, словно орёл на утёсе, озирающий долину. — Хорошо, мои многомудрые герои. Зачем же тогда вам понадобился ваш старый вожак?

Многомудрые герои, вчерашние беззубые щенки, вечные чужаки и скитальцы, переглянулись. Не смели поднять глаз на сэконунга. Не смели встретиться со взглядом седого орла. Даже Хравен Увесон, могучий чародей, не робевший перед земными владыками. Боялись ли гнева Орлиного волка? Нет. Боялись ли оскорбить его, старика, одной ногой ступившего в пламя погребального костра? О да, боялись — и не смели себе в том признаться.

А Хаген не боялся. Он не хуже многих играл в тэфли и знал, что иногда надо выводить в первые ряды белого конунга, играть им, пусть даже это такой славный конунг, как Арнульф Седой.

— А сам-то как думаешь, Иварсон? — юноша бесстрастно улыбался в лицо морского короля, не выпуская изо рта дымящей трубки, сложив руки на груди. — Верно ты сказал, что у меня морда треснет — разевать пасть на такого вепря. У всех у нас треснет. У всех, кроме тебя. Ты — герой Севера, ты живая легенда, нравится тебе то или нет, и люди пойдут за тобой в огонь и лёд. А нам для нашего дела нужны люди. Много людей. И не только юных героев с горячими головами, но и матёрых волков сражений, хладнокровных, инисторёбрых. До сих пор у нас было знамя с чёрным вороном, но теперь нам нужен стяг с седым орлом. Ты станешь нашим стягом. Молви нелживо, по нраву ль тебе это?

Три удара сердца старик молчал. А затем зашёлся в хриплом задорном хохоте.

— О жестокосердый юнец! — хмурился Арнульф, грозя Хагену пальцем, точно дедушка — внуку-шалопаю, краснея от смеха. — Как ты дерзнул сравнивать меня с останками святош, на которые проповедники ловят паству, точно на наживку?! Тем более, что я пока жив… да, потешил, потешил, вот уж спасибо. К чему это я? — Седой убрал пряди со лба, сел, откинулся на спинку плетёного кресла. — А вот к чему, друзья. Замысел ваш хорош, я сам во время былое проворачивал подобные дела. Надо, конечно, много уточнить, довести до ума, но время терпит. Всё упирается в средства. Вы до сих пор ходите на Краковой «Старухе»? Помнится мне, «Аургельмир» отошёл Орму Белому, с клабатером и прочей ватагой.

— Средства есть, — заверил Хродгар. — Мы тут разжились блеском огня курганов…

— Уж скорее нагрудными пряжками Фрейи, — подмигнул Седой, — Фрейи Коллинга, если не ошибаюсь. О да, друзья мои, я всё знаю, не надо делать такие большие глаза. Слухи обогнали вас на пару дней. Эх, жаль, меня там не было! Сколько у вас имеется?

— А сколько у нас имеется? — спросил Хродгар. — А, Лейф Казначей?

— Чуть меньше трёх тысяч гульденов, — ответствовал Кривой Нос.

— Эрлингова борода! — присвистнул Арнульф. — На что вам этот поход, разделите деньги да прогуляйте, как положено! Не назову я вас разумными, коль не поступите так.

Викинги переглянулись и засмеялись. Торкель сказал:

— Эрлинг мне свидетель, я предлагал сделать, как ты говоришь, но эти… гхм… возомнили себя волками да вепрями. Мы же, собственно, затем и отправились в Гримсаль, чтобы добыть денег для этого похода.

— Как-то у вас всё через жопу получилось, — заметил Арнульф.

— Все девять миров получились через жопу, — проворчал Хаген. — Не надобно много ума, отваги и чести — поделить добычу по пятьсот гульденов на брата да спустить на пиво и шлюх. Но тот не зовётся викингом, кому без надобности ум, отвага и честь, не так ли? К тому же, думается мне, в Эйреде каждый из нас получит столько серебра, сколько в жизни не видал. Это не считая бесценной славы, разумеется.

— В Эрвингарде мы взяли… сколько? — поддержал хозяйственный Лейф. — Сорок тысяч гульденов? А представь, сколько таких Эрвингардов по всему Маг Эри!