Пепел одуванчиков (СИ) - "Ли Лиса" - Страница 53

- Вы признаёте свою вину, мисс Уайт? – голос проскрежетал повторяющимся эхом в голове Юны.

- Признаю вину…, - повторила Юна слова говорившего деревянным языком.

- Я не расслышал вас. Повторите, что вы сказали. Вы признаёте, что убили маглов? - это уже был другой голос, женский.

- Убили маглов…, - снова повторила Юна заплетающимся языком, не соображая, где она находится и что происходит.

- Вас нашли на месте преступления, мисс Уайт, - снова мужской голос, - У вас в руках была волшебная палочка. Мы проверили последние заклинания, которые производила палочка. Последними вашими заклинаниями были авада кедавра, в общей сумме двенадцать. Следствие постановило, что один из маглов, хозяин заведения Келли и Ко, пытался защищаться, и до того, как вы поразили его убийственным заклинанием, успел бросить в вас чугунную сковороду, которая и оглушила вас.

Слова расплывались в сознании Юны и отказывались соединяться в предложения. Смысл ускользал от Юны. Она тряхнула головой и снова застонала от боли, а голова безвольно упала на грудь.

- Суду Визенгамота стало известно, - продолжал тем временем голос, - Что ваш отец и ваша родная тётя со стороны отца подверглись нападению со стороны маглов, в ходе которого погибли. У нас есть все основания полагать, что вы питали ненависть к маглам. К тому же вы неоднократно были уличены в агрессивном поведении. По свидетельству мистера Скримджера, главы отдела мракоборцев, вы имеете антиправительственные взгляды, вы устроили скандал в отделе мракоборцев, а также были замешаны в деле о нападении Теней на школу Хогвартс в прошлом году. Ещё нам известны случаи применения вами тёмной магии, которые хоть и не были доказаны, но были зафиксированы. Исходя из вышеперечисленных фактов, а также прямого доказательства в виде вашей волшебной палочки, мы объявляем вас виновной в предумышленном убийстве двеннадцати человек. И присуждаем вам меру наказания в виде пожизненного заключения в тюрьме Азкабан без права на посещения и обжалования приговора. Дело объявляется закрытым.

Громкий удар молотка оглушил Юну, но она не в силах была даже поднять голову. Происходящее не укладывалось в её голове, словно какие-то обрывки сна лезли ей в голову и накладывались один на другой.

Когда к ней подошли и начали отстёгивать от стула, Юна снова потеряла сознание.

Очнулась она на холодном полу. Юна открыла глаза и приняла сидячее положение, растирая затекшие плечи и ноги. Осознание произошедшего медленно, но верно вырисовывалось перед её внутренним взором. Был суд. Юну приговорили к пожизненному заключению. Доказательством послужила её волшебная палочка. Что произошло в кафе Юна помнила смутно. Какие-то люди в плащах, яркая вспышка и темнота. Юна подняла голову и осмотрелась.

Она находилась в каменной клетке. С трёх сторон были голые стены, а с одной - дверь в виде решётки из металлических прутьев. Юна подползла к решётками и вцепилась в неё руками.

- Я не виновата, - сначала тихо, а потом громче прокричала она, - Я никого не убивала! Дайте мне поговорить с главой Визенгамота! Я требую расследования! Кто-нибудь! Я не убивала! Не убивала.

Вдруг Юну охватил пронизывающий холод, а в коридоре показалась плывущая длинная тень, которая медленно приближалась к камере. Юна отпрянула от решётки и вжалась в противоположную стену, спрятавшись за невысоким ограждением, за которым находился толчок. Юна выглянула из своего укрытия и увидела дементора, лицо которого было спрятано за большим капюшоном. Отчаяние, боль, грусть, тоска, ужас навалились на Юну внезапным грузом, заставив её согнуться и закричать. Самые ужасные и страшные воспоминания яркими образами ворвались в её сознание, причиняя неимоверные страдания, о которых Юна и помыслить не могла. Юна пыталась отогнать их, цепляясь за остатки разума, но физически ощущала, как из неё высасывают, если не всю душу, то точно её часть.

Юна не знала, сколько это продолжалось, но потом дементор просто исчез, а она так и осталась сидеть, скукожившись возле туалетной дырки в полу.

Она не знала, сколько прошло минут, часов, дней, недель. Дементоры приходили один раз в день, оставляя ей еду и питаясь её душой. Иногда оставляли свежую тюремную одежду, от которой тянуло плесенью, один раз поменяли матрас. Вода в камере была всегда. Над толчком прямо в стене был вделан кран, откуда лилась ледяная вода. Чтобы хоть как-то согреться Юна начала превращаться в гризли. Его густая шерсть защищала от холода, а вскоре Юна поняла, что в таком виде дементоры игнорируют её или просто не замечают, оставляя в покое. Но они не приходили по часам, и у Юны не всегда получалось заранее обратиться в свою анимагическую форму.

Когда, после очередного визита дементоров, Юна брызгала себе в лицо водой, чтобы прийти в себя, она вдруг осознала, что это навсегда, что она просто сгниёт в этой темнице и никто никогда не придёт к ней, потому что у неё никого не осталось, кому бы она действительно была нужна. Но вместо отчаяния и жалости к себе, Юна ощутила прилив ярости. Не потому ли её посадили, что некому было её защитить? Ей даже не дали слова сказать, воспользовались её дезориентацией, невозможностью возразить. Ненависть заполнила опустошённую дементорами душу Юны. Она решила выжить во что бы то ни стало. Сбежать. Да! Она сбежит, как граф Монте Кристо в одном магловском романе. Узнает, кто настоящий преступник и найдёт его. Она не позволит лживым чиновникам радоваться её заключению. Она разоблачит их! Она убьёт их! Она отомстит! Даже, если какой-то частью сознания Юна понимала бредовость этой идеи, она решили зацепиться за неё, чтобы окончательно не сойти с ума.

Юна посмотрела на стену, которая находилась напротив решётчатой двери. Она знала, что Азкабан находится на острове и огорожён холодным северным морем со всех сторон. Можно попытаться разобрать стену, как это сделал Дантес. Проковырять себе выход на свободу. И пусть вероятность удачи колыхалась между нулевым результатом и полным провалом, Юна взялась за дело. Теперь, ковыряние ложкой в стене, стало смыслом её жизни. Юна умудрилась стащить несколько ложек, которые ей приносили вместе с едой. Дементоры то ли не замечали, то ли это их не волновало. Наверняка, Юна была не единственной, пытавшейся сбежать с помощью рытья туннелей, и они знали, что это бессмысленно. Но Юна гнала от себя эти мысли, она ухватилась за надежду и продолжала выковыривать кирпичи.

Юна стала отмечать дни на стене, нарисовала краем ложки подобие календаря и отмечать недели, стараясь не думать о том, сколько уже прошло времени.

Она разрывала тюремную одежду, чтобы обматывать себе кровоточащие ладони и продолжала работать. Прошло семь месяцев по её подсчётам, когда ей удалось выковырять несколько кирпичей. За это время у неё много раз случались истерики вперемешку с апатией. Иногда она кидалась на стены в обличии гризли и пыталась выломать решётку, иногда она сидела несколько дней подряд за туалетным толчком и смотрела, как из крана капает вода. А потом она заставляла себя вспомнить бездушный голос судьи, арест мамы, убийство папы и начинала ковырять стену снова и снова.

Она начала разговаривать сама с собой. Читала по памяти стихи. Пересказывала истории из книг. Но это больше не приносило ей радости. Сейчас она делала это просто, чтобы чувствовать себя живой.

- Я никто. А ты? Ты кто? Может быть тоже никто? Молчок! Чего доброго выдворят нас за порог,* - шептала Юна в который раз, сдирая о камни покореженные пальцы рук. Последняя строчка могла бы вызвать улыбку, но её у Юны уже давно не осталось. Сколько прошло времени? Год? Полтора? Два? Если считать дни по календарю, нарисованному на стене, и не учитывать дни, когда у Юны случались срывы и она просто забивала на дни, то получалось два с половиной года. Если так, то сейчас должен был бы быть 1992 год плюс минус пара-тройка месяцев. За это время ни одна живая душа не посетила Юну. Ни один звук, кроме её собственного голоса и мерных ударов воды о камень из протекающего крана, не проникал в её клетку.