Обе Бездны (СИ) - "Хеллфайр" - Страница 10

— Отец, почему ты меня избегаешь?

— Иди ко мне, обниму, — дракон обернулся к потомку без насмешки, со странным сочувствием. Но Нарата то растопыривала пальцы, то пыталась сжать их в кулак.

— Не о том я… Сейчас мне кажется, что ты меня прогоняешь. Мирдал хорош, но вряд ли он объяснит мне все сложности так, как ты. Отец, это и моя страна тоже. Но дело не в ней, а во мне.

Зорат сделал шаг навстречу Нарате.

— Ты ещё не пробовала, а уже судишь. Мирдал не сможет предоставить тебе полную картину понимания Света и Тьмы, но этого и не требуется. Вместо пустых разговоров он продемонстрирует тебе свою точку зрения, которая несколько отлична от моей — а оценить ситуацию всегда лучше с разных позиций, а не с одной. То, чему я тебя учил, ты уже знаешь. Но твоей воли на этот раз будет мало, как и твоих знаний. Потомок должен стать лучше предка.

Нарата не сумела словами выразить ответ на подобное откровение. Но по глазам её, бурлящим эмоциями, как водовороты, ясно читалась вся горечь взросления. Папа уже не желал быть идеалом, осознавая, что исчерпал своё — но и отпускать дочь на волю не пожелал, вместо этого решив заместить себя кем-то лучшим в качестве учителя. Но надо ли?

— Отец… Жизнь — это не только политика.

— Жалко, что враги твои этого не знают, — кивнул Зорат на двери тронного зала. Он-то имел понятие о том, что происходило за ними.

Нарата совсем растерялась, не зная, что сказать, но на этот раз уже лапы Зората опустились на её плечи, а крылья дракона любовно прижали дочь к мохнатой груди.

Оба представляли, как на них смотрели все окружающие, от смирных исполнительных стражников до дивившихся нашарской непосредственности ардинцев. Но отцу и дочери важно было иное.

— Ну что же, — Инанна прошлась к своему трону и опустилась на него, принимая ту же позу, что некогда любил занимать Герусет — расправив крылья, положив лапы на подлокотники, смотря на пришедшего пронизывающим взглядом. — В Нашаре стало теперь в два раза больше Воплощений.

— И это лишь те, о которых известно тебе, — клацая когтями по плитам дымчатого кристалла, напоминавшим вытесанные тучи, Таймург прохаживался перед троном, хищной птицей не отрывая взгляда от Трона и нынешней его наседки. Кто знает, продержится ли она дольше той или того, кому сейчас подражает — без разницы, заботящийся ли это о благе драконов Аменемхат или авторитарно-тираничный Герусет. Власть сменяется, Тьма вечна.

Инанна сменила позу на свою привычную и единственно удобную на творении Солкара Собирателя Имён — вальяжно пристраиваясь поперёк каменной громады. То ли распутная барышня, то ли жертвенное животное на алтаре — но на морде только усмешка, спорящая с насмешкой Таймурга:

— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Империи возводятся и низвергаются, плоть истлевает, на смену дню всегда приходит ночь, а самомнение Тьмы не вмещает сотворённый ею мир. Но ты не Тьма, ты только её огрызок, лишь чуть более особенный, чем остальные Тёмные, да и вообще весь мир, в котором незримо пребывает его Мать как душа и дух всего созданного. Именно. Ты сам открыл мне, что настоящая Тьма — это моя дочь.

— Нет, это твоя дочь — Тьма, — начал было Таймург, несколько сбитый с толку этой неожиданной атакой Инанны. Видимо, прошлые Воплощения слишком распустились, позволив сарам возвысить самомнение. — И я…

— Только не начинай, пожалуйста, — драконица махнула лапой в направление окна. — Если желаешь начинать проповедовать, то устраивайся на работу в Храм Ночи вместо Армы. Тебе там будут рады.

— Инанна, ты ведь желаешь лучшего Нарате? — Таймург остановился и прервал не заботящую его тему. — Если она овладеет всей планетой, ты с этим смиришься и примешь её власть над собой, не станешь спорить с собственным отпрыском? Я слышал, с каким пылом она этим утром свела в одну связку четыре извечно противоборствующих культуры против общего врага извне реальности. Задумайся — подчинить своей воле не только силу Герусет, но и Светлых, и даже Воплощение. Ты подобного не могла добиться.

Дёрнув головой, Инанна оцарапала рогом спинку. Воплощение сам провоцировал конфликт? Мутантке оставалось лишь любоваться своими когтями:

— Чтобы владеть миром, не всегда нужно им править. Иногда достаточно правильной просьбы. А Варлад и Маррут, как примеры абсолютно непримиримых Тёмных и Светлых, даже без моих поручений сделали то, что мне нужно — всего лишь создала им условия для того. А бессловестное подчинение из страха или слепой любви даже Тьме не с руки, иначе бы она не была незрима и всеобъемлюща, а явилась в телесном облике мускулистой клыкастой самки и всех бы поимела… или что нужно твоей госпоже?

— Я тут, — блеснул глазами без зрачков Таймург. — И хватит отрицать это. Ритуалы "добрых святош" не остановили величайшую волю.

— Явился, разделившись на шесть или ещё больше частей? — Инанна пожала плечами. — Что же, если тебе недостаточно одной пасти для того, чтобы заявлять о своей воле, сожалею. Но, возможно, пожив среди нас, ты поймёшь то, что поняли твои прошлые Воплощения.

— Я тоже знаю, о чём ты сейчас думаешь, — завернулся Таймург в крылья, как в плащ. — Почему мы не явились раньше и не отняли Нарату. Именно потому, что Тьме и Мраку нужно было пожить среди вас, в Нарате, и научиться лучше понимать вас как свою составную часть. Именно в самопознании — один из смыслов существования вселенной. Следом идёт удовольствие от воплощения своей воли. И чем выше ты в иерархии, тем больше у тебя для того возможностей, как ты это, несомненно, оценила, пожив и в дождливых грязных лесах, и в роскошных палатах. Поэтому вернусь к вопросу — почему ты мешаешь своей дочери обрести то, что она хочет?

— Потому что вы её не спрашивали, — ухмылка Инанны мгновенно сменилась оскалом. — Не спрашивали, а уже отвечаете за неё и пытаетесь навязать себя. Нарату не тянуло в ваши храмы, значит, ей там не место.

— Ты права. Мне пора покинуть душные стены и проявить свою силу во всём величии!.. Не волнуйся, дочь и твой род в веках прославит, ведь не будь тебя — я избрал бы иного родителя.

— Что же, хорошо, если так, — сдержалась Инанна. — Это всё, что ты хотел мне поведать?

— Это всё, что тебе нужно знать.

Инанна вспомнила, что бесполезно разговаривать с фанатиками и одержимыми маниями, потому прервала Таймурга ударом копыта по ступеньке:

— Я поняла твою позицию. Ты не веришь, что у моей дочери есть своя собственная воля.

— Её ни у кого нет… — виверн так же осознал, что материнские инстинкты затмили разум, поэтому, шипяще-тихо рассмеявшись на прощание, распахнул крылья и взлетел к потолку, распадаясь на едкий дым в его гулких тенях.

Такого же места, как Ликдул, не сыскать в Нашаре. Благодатное и свежее — не столпотворение города и не жуткая чаща, а нечто посередине: аккуратные рощи, чистая вода в мелких ручьях, что изливались в озеро, и ветер, кружащий птичьи трели между партитурных страниц листвы. В таком месте лишь радоваться жизни… если бы, верно, не безвестное проклятие, что отравляло здесь почву — плодородную благодаря перегною множества трупов.

Ликдул был самым братоубийственным поселением Тёмного материка. Ни на обезумивших Тагирионах, ни на отдавшейся навам от безысходности Катайле не остановилась череда предательств и обид. Ныне их жертвой пали Аменемхаты.

Виэнель, белая драконница с редкими чёрными прядями в гриве — цвета Аменемхатов вовсю раскрылись на Варшане, но его сестёр обделили — стояла у стены, прижатая к ней острым лезвием, что держала в лапах Анепут. Эта драконица, напротив, обделена белым цветом — её шерсть была чёрной, с белыми полосами. А вот глаза такие же золотые, и в них так же сверкало негодование.

— Ты пойдёшь со мной, хочешь ты того или нет! Живой или мёртвой!

— Здесь мои друзья, — печально скалясь и прижимая уши, Виэнель через слёзы смотрела на сестру, с которой всегда была близка, но сейчас их внезапно разделила трещина непонимания.