Оттенки Тьмы (СИ) - "Mb Vivian" - Страница 35

Надеялся он напрасно.

Когда Вендрик вызвал архимага к себе — не пришёл сам, как чаще всего делал в последние годы, желая хотя бы полчаса отдохнуть от государственных забот в компании брата и с кубком вина, — а официально приказал тому явиться в кабинет, у Алдии упало сердце. Он понял, что проиграл. Что он снова проиграл этому непонятному существу, которое имело форму жены его брата.

Это был не просто тяжёлый разговор. Там было много крика с одной стороны и обречённое молчание — с другой. Алдия смотрел на Вендрика и вспоминал того трёхлетним мальчишкой, который всюду ковылял за старшим братом, старательно и смешно копируя и его походку, и интонации. Сколько лет прошло с тех пор? И где они теперь, эти братья?..

Потом был поспешный переезд в отдалённую цитадель, который оба брата старались не называть тем, чем он на самом деле являлся — изгнанием. Алдия не возражал против уединения, только вот оставлять брата без присмотра ему не хотелось. Накануне отъезда он нашёл Рейме, перехватив того между вечерним разводом стражи и собственным заступлением в караул у входа в королевские покои.

— Ты всё знаешь, — только и сказал он. Рейме кивнул.

— Она постаралась на славу, — сказал капитан еле слышно. — Боюсь, что следующий на очереди — я.

— Если что — приходи ко мне в цитадель, — усмехнулся Алдия. — Но, надеюсь, до этого не дойдёт. Кто-то же должен… Присмотреть за ним.

— Не беспокойся, — Рейме жестко улыбнулся. — Я глаз с него не спущу. Да и Вельстадт, хоть и предан Нашандре, но… Это всё же только до тех пор, пока он не поймёт, что она опасна для короля. А я уж постараюсь его убедить — хотя бы быть повнимательнее.

— Спасибо тебе за всё, — Алдия протянул руку, и капитан крепко пожал её. — Если и есть у меня в этой жизни друг, то это ты, Рейме.

— Я рад быть твоим другом, — отозвался капитан. — Ты — хороший человек, что бы там ни говорили. Держись там. Я постараюсь как-нибудь наведаться, если… Ну, сам понимаешь.

— Понимаю, — Алдия невесело усмехнулся. — Ну ладно, тебе пора. Да и мне… Утром я уеду с рассветом. До встречи.

— Да осветит Пламя твой путь, — и Рейме, развернувшись, мгновенно растворился в полумраке коридора.

В собственной цитадели Алдии понравилось. Замок был старым и требовал ремонта, но это только придавало ему больше мрачного очарования. Выделенные Вендриком слуги молниеносно привели часть помещений в жилой вид, потому что ни минуты лишней не хотели оставаться в жилище безумного архимага. Алдия отпустил их с миром, оставив при себе только десяток своих личных слуг, состоявших при нём в Дранглике и уже достаточно привыкших к нему.

Лекс был в полном восторге от переезда, как мальчишка, которого впервые в жизни отпустили переночевать на чердаке. Он с воодушевлением рассуждал о том, как можно переоборудовать древние казематы на трёх уровнях подземелий цитадели под лаборатории и склады опасных реактивов и магических артефактов, собственноручно рисовал какие-то схемы и показывал их Алдии, потом выбрасывал и чертил новые.

Архимаг же всё больше погружался в тяжелую задумчивость.

Подземелья…

Нашандра превосходно разыграла свою партию. Ссылка в цитадель нисколько не мешала Алдии продолжать свои эксперименты с душами и искать исцеление от Проклятия Нежити.

Нашандра добилась только одного — и именно это было по-настоящему важным.

Она лишила Алдию возможности исследовать артефакт гигантов, спрятанный в подземельях глубоко под Дрангликом.

А это означало, что этот артефакт и есть ключ ко всему.

Алдия понимал, что пока война с гигантами не завершится, шансов получить доступ в подземелья королевского замка у него не будет. Хорошо, что хотя бы Сердце Пепельного Тумана осталось в его распоряжении. Некоторые свойства этого предмета заставляли сомневаться в том, что в нем заключена всего лишь магия гигантов. От него веяло чем-то гораздо более древним и могущественным.

Алдия даже в мыслях боялся сформулировать свою догадку. Чтобы не спугнуть удачу, если она наконец-то решила почтить его своим визитом.

Древние Драконы?..

Сожженный дневник Алдии

Драконы живут вне времени. Время для них — не река, текущая из прошлого в будущее и лишь на мгновение сверкающая перед нами бликом «настоящего»; для них время — что-то вроде бескрайнего поля, по которому можно спокойно и без помех идти в любую сторону — или просто упасть в траву, лежать и смотреть в небо.

Шаналотта. Сейчас

Мир рушился. Казалось бы — куда уж хуже, куда уж глубже падать: Проклятие Нежити опустошает Дранглик, и без того обескровленный многолетней войной. Король слабеет, королева творит что-то странное и явно опасное, королевский архимаг изгнан из замка по какой-то надуманной причине. Что может быть страшнее?

Страшнее — то, что не у кого больше искать защиты. Нет у Шаналотты больше отца. Тот, кто смотрит на неё глазами архимага Алдии — больше не Алдия, а какой-то чужой и недобрый человек. Он старается вернуть себя прежнего, Шаналотта видит, как он старается… Но нет — Тьма наконец заметила того, кто так долго домогался её внимания. И теперь уж не отпустит свою добычу… Или новую марионетку?

Шаналотта почти не появлялась в своих покоях — боялась лишний раз столкнуться с Алдией или Навлааном, которому отвели комнаты на том же этаже, но в другом крыле. Ночевала в комнатушке у Петры, засыпала под её негромкий голос, рассказывающий о старых временах, о древних героях и о славных победах. И дракон успокаивался от этого голоса.

Дракон… Шаналотте всё сложнее становилось контролировать свою вторую сущность. Дракон не просто беспокоился — порой он неистовствовал, бесновался внутри, и испуганной девушке казалось, что хрупкая человеческая оболочка вот-вот разлетится в клочья, и развернутся в серое низкое небо четыре исполинских крыла…

Шаналотта боялась, что однажды не справится с драконом. Она боялась Навлаана, боялась Нашандру, теперь она боялась и отца. И как же её ужасало то, что, возможно, больше всего ей следует бояться саму себя…

Воля дракона давила, просто пригибала к земле.

«Ты должна помешать им! То, что они делают — против мирового порядка! Сила душ должна быть возвращена Пламени! Ты не должна допустить, чтобы…»

Чего именно не должна допустить Шаналотта, дракон пояснять не желал. Неудивительно: он прекрасно понимал, что она была бы рада получить такую подсказку — и передать всё Алдии: несмотря ни на что, она по-прежнему оставалась на его стороне. Пока хрупкая надежда ещё не растаяла…

«Как? Как я могу им помешать? Меня ведь даже в лаборатории не пускают!»

«Ты можешь проникнуть куда угодно… если захочешь. Ты просто не хочешь».

«Да, не хочу! А вот ты мог бы объяснить, чего ты хочешь от меня! Чем опасен Навлаан? В каком направлении они не должны двигаться?»

«Ты всё понимаешь! Не притворяйся такой чувствительной, слабой, глупой… Не притворяйся ЧЕЛОВЕКОМ!»

«Я — человек! А ты — вымершее сотни веков назад чудовище!»

«Я — чудовище? Да как ты смеешь! Чудовища — это они! Боги, люди, гиганты! Все, кто отнял у нас наш мир, нашу вечность!»

«Что я слышу… Ты злишься? Вы, драконы — лишены эмоций. Или я не права? Так ты дракон или нет?..»

«Замолчи, дерзкое порождение ошибки больного разума!»

«А я, похоже, права…»

Все эти споры приводили только к одному — у Шаналотты начинали колотиться сердце и болеть голова, трясло как в лихорадке и бросало в жар. Петра поила её какими-то горькими снадобьями, бормотала что-то неразборчивое и успокаивающее. И дракон словно бы засыпал. Ненадолго, но замолкал. Но вскоре возобновлял атаки на человеческий разум, своего «соседа» в теле девушки.

Время шло, эксперименты Алдии продолжались, Шаналотта пряталась у Петры, уже почти перестав горько недоумевать по поводу того, что отец даже не пытается разыскать её, выяснить, что происходит, почему она избегает его… Дни были заняты постижением древнего искусства Насыщения Огня, ночи — борьбой с драконом и с новыми страхами.