Моя драгоценная гнома (СИ) - Лакомка Ната - Страница 45

В комнате было тихо, и я не вытерпела — осторожно посмотрела на Дагобера. Нет, он не спал, а сидел на полу и смотрел на меня… с нежностью. С нежностью?!.

— Ну что ты таращишься? — спросила я, и голос мой дрогнул.

— Ничего, — опять улыбнулся он. — Ты — мой маленький дружок, и я счастлив, что судьба связала нас. Дай руку… — и он взял меня за руку и прижался щекой к ладони. — Спой мне, Эрм. Так погано сейчас на душе, а ты поешь — и сразу легче.

Он тяжело вздохнул, и у меня все в груди перевернулось.

— Хорошо, спою, — пообещала я. — Только не пей больше, толку от этого никакого, один вред.

— Не буду, — тут же пообещал он.

— И ложись в постель, — велела я. — Пол холодный, застудишь свою королевскую… — я замялась, потому что хотела сказать «задницу».

— Можно я лягу к тебе? — и не дожидаясь согласия он полез ко мне под одеяло.

— Нельзя! Нельзя! — закричала я шепотом, натягивая одеяло до подбородка. — У тебя своя кровать!

— Там холодно, — пожаловался он, устраиваясь с краю и притискивая меня к стене. — А с тобой тепло. Не бойся, я обниму через одеяло.

И он в самом деле обнял меня, заботливо положив между нами одеяло.

— От тебя несет, как из бочки с суслом, — сказала я. — Я дышать не могу, не то что петь.

— Прости, — он тут же отвернул голову, насколько было возможно.

— Идиот, — вздохнула я.

— Это точно, — вздохнул он и закрыл глаза.

— Как я тебе петь буду? — спросила я устало. — Сейчас вся постель будет в камнях и розах. Дай встану.

Он потеснился, я перелезла через него и села на край кровати, как недавно сидел он, а Дагобер улегся у стены, сложив ладони под щекой, как примерный мальчуган.

— Лети, мой сокол, далеко, — запела я вполголоса, чтобы не беспокоить остальных постояльцев.

— Неси благие вести.

Скажи: в разлуке нелегко

Быть с женихом невесте.

— Я полетел бы далеко

По твоему приказу,

Но кто жених? Ведь я его

Не видывал ни разу.

— Он в замке, в башне, у окна,

Его любой узнает:

Нет звездам счета, но одна

Луна в ночи сияет.

Я пела совсем тихо, держа на коленях одеяло, и в него сыпались алые розы и алмазы — бесцветные, как слезы. Попадались даже с гранями — прозрачные, как льдинки самой чистой воды. Маленькую комнату наполнило благоухание роз, словно мы вернулись в сад Чокнутого Эльфа.

Дагобер смотрел на меня не отрываясь, но постепенно веки его отяжелели, ресницы опустились, и он уснул.

Третьи петухи еще не пропели, когда я проснулась. Дагобер посапывал, завернувшись в одеяло до ушей, а я лежала у него в ногах, прижимая к животу ворох роз и несколько алмазных камней.

Я тут же поднялась, сердито протирая глаза — вот мы уже и колыбельные песенки поем эльфийским принцам! Дальше падать некуда! Я хотела бухнуть Дагобера в живот, чтобы вставал, но в это время раздалось тихое поскрипывание — как будто металл шел по металлу.

Свеча еще не прогорела, и в неровном свете я увидела, как в щель между косяком и дверью просунулся клинок тонкого кинжала, и кто-то попытался приподнять крючок, которым дверь запиралась изнутри.

Доигрались! Вот тебе покушать из чашки и поспать в постельке!

Я навалилась на Дагобера, зажимая ему рот, чтобы не разорался спросонья, и дернула за ухо. Эльф замычал, но просыпаться не собирался. Даже попытался спихнуть меня, подтолкнув коленом. Дернув его за ухо посильнее, я одновременно не спускала глаз с кинжала, который настойчиво тыкался в металлическую петельку. Сейчас тот, кто стоит в коридоре, чуть сдвинет кинжал в сторону — и крючок можно будет откинуть.

Дагобер пьяно хрюкнул, но глаз так и не открыл. Я двинула эльфу в живот, уже не боясь, что нас услышат.

— А! — глухо вскрикнул Дагобер мне в ладонь.

Кинжал замер, а я поспешно задергала эльфа за ухо — быстро, словно проверяя, крепко ли держится.

— Кто-то сюда лезет! — шептала я. — Просыпайся! Просыпайся!

Он наконец-то соизволил вернуться в наш мир из мира сновидений и сел рывком, так что скрипнули ремни кровати.

Я бешено тыкала пальцем в дверь, где клинок очень тихо ускользнул обратно в щель. Видно, его хозяин услышал шум в комнате и затаился. Мы затаились тоже. Дагобер спустил ноги на пол и сказал мне одними губами: «Дай нож». Я тут же достала из потайного кармашка свой ножик. В руке эльфа он смотрелся чуть покрупнее зубочистки, и Дагобер досадливо поморщился.

В моем понимании, он должен был сразу проверить, кто за дверью, но эльф не торопился, а в ответ на мои вытаращенные от страха глаза прижал к губам палец.

Мы ждали долго, мне показалось — целую вечность. Пропели третьи петухи, когда снова раздался скрип, и кинжал заходил в щели между косяком и дверью. Можно было только позавидовать выдержке Дагобера — он загасил свечу и встал у стены. Двигался он бесшумно — даже половицы не скрипнули. Я сидела на кровати, очень некстати расположившись на напетых алмазах. Камни больно впивались в… вобщем, впивались, и избавиться от них сейчас не было никакой возможности — я боялась даже дышать, а не то что двигаться.

Крючок выскочил из петельки и повис, болтаясь туда-сюда. Я смотрела на это болтание, как завороженная. Сейчас в комнату ворвутся… Полуночные призраки! Я задрожала так, что зуб на зуб не попадал. Ведь против них я была совсем безоружна, да и Дагобер с моим ножом — не сказать, чтобы слишком вооружен.

Дверь медленно открылась, и в комнату заглянула косматая и бородатая голова. Несомненно — человек. У эльфов не бывает такой густой бороды, а гномы не такого высокого роста.

Дагобер, словно танцуя, скользнул от стены, в два шага оказался возле бородатого, схватил его голову сгибом локтя и приставил нож к горлу — все это ловко и красиво, будто играючи, а я подпрыгнула на постели, увидев, как в дверь просунулась вторая голова — не менее бородатая и лохматая.

— Позади! — пискнула я, но руки все сделали быстрее слов и мыслей — я схватила один из алмазных камней и наотмашь швырнула в бородатую голову. Раздался глухой стук, и второй человек рухнул спиной, широко раскинув руки и ноги.

Мне казалось, грохот падающего тела перебудит весь постоялый двор, но никто не спешил узнать, что происходит, и даже никто не пожаловался, что в столь поздний час соседи мешают спать.

Теперь я уже не чувствовала себя безоружной. Вскочив с кровати, я запихнула два увесистых камешка в карманы и взяла в каждую руку еще по камню. Дагобер понял меня без слов и кивнул на дверь. Я торопливо натянула сапоги и сунула под мышку сапоги Дагобера, а потом перебежала комнату, нещадно скрипя каждой половицей, переступила через валявшегося на полу человека и осторожно выглянула, пригибаясь, чтобы хоть не сразу получить арбалетным болтом в лоб. Но в коридоре было тихо и пусто, только в одной из гостевых комнат, за закрытой дверью, кто-то пьяно бормотал, уговаривая Мойру не быть такой злюкой.

— Чисто! — шепнула я.

— Порасспросить бы их, — сказал Дагобер сквозь зубы.

— Времени нет! — я держала наготове алмазы, готовая обороняться, если нападут снова.

Эльф без особой жалости впечатал мужчину, которого держал, в стену и оставил рядом с напарником — рядочком на полу.

— Голова-то как болит, гномова борода! — пожаловался он.

— Надо меньше пить! — огрызнулась я, швыряя в него сапогами. — Хорошо отдохнул? Если выберемся, надолго этот отдых запомнишь! И винишко хозяйское тодже!

Он благоразумно промолчал, обулся, и мы, крадучись, вышли в коридор и начали спускаться по лестнице. Дагобер шел впереди, и ступеньки не скрипели под его ногами, зато стоило шагнуть мне — они начинали петь на разные лады, и меня бросало в ледяной пот.

— Потише, — шикнул на меня эльф. — Устроил… тарарам!

— Сейчас пну, — пообещала я ему, и Дагобер тут же повернулся задом к перилам. — Топай! — зашипела я на него. — Решил дождаться, когда те двое наверху проснуться?

Перепираясь, мы спустились вниз и обнаружили хозяина таверны, прикорнувшего на лавке. Свечной огарок теплился в чашке с водой, а на столе сидел здоровенный черный котище и зло смотрел на нас.