Господин метелей (СИ) - Лакомка Ната - Страница 57

— В которых ты позволяла мне тебя любить, — бросил колдун.

— А… а… — я не могла произнести ни слова, только заикалась и пыталась одернуть подол.

— Сколько ночей я стоял под твоей дверью и думал, что настоящие поцелуи лучше тех, что тебе снились. Но ты не позволяешь своим мечтам стать реальностью…

— Это всего лишь сны! — наконец-то я обрела дар речи. — Это не мои желания! Это сны! Их посылают небеса для ободрения или испытаний! Пусть вы мне снились, но это не значит, что я и в самом деле хочу… — я замолчала, а потом выпалила: — А кто давал вам право в мои сны заглядывать?! Отпустите-ка меня немедленно!

Он усмехнулся и в самом деле отпустил, отворачиваясь и запахивая халат.

— Мало того, что сделали меня пленницей, — горячилась я, стараясь за злостью скрыть волнение, вызванное близостью этого мужчины, — вы еще и в голове у меня копаетесь! Роетесь там… как помелом по углам заметаете!..

— Останешься до весны? — спросил он отрывисто, опять глядя на мое отражение в зеркале.

Взгляды наши встретились, и мне стало обидно — даже не может посмотреть прямо в глаза! Все исподтишка и колдовскими приемчиками!

— Уеду завтра, — сказала я зло. — Пока вы не перешли от слов к делу.

Он покачал головой и, кажется, улыбнулся, а потом отошел к столу и погасил почти все свечи кроме одной.

— Обещаю, что если останешься, я тебя пальцем больше не трону, — сказал он глухо.

— Небеса святые! — картинно возопила я, вскидывая руки. — Новое обещание от графа Близара! И я уже начинаю думать: если останусь, он точно меня обманет. А если уеду — он будет иметь полное право задрать на мне платье, ведь «пальцем не трону» — это условие, только если я останусь! Как ни крути, а быть мышке съеденной кошкой!

— Значит, нет? — спросил он, не отвечая на мои почти-оскорбления.

— Нет, — отрезала я.

— Хорошо, — он кивнул. — Завтра я отвезу тебя в Любек.

— Доберусь сама.

— Верну тебя отцу и объяснюсь с ним.

Я замолчала, а потом осторожно поинтересовалась:

— О чем будете объясняться?

— Тебе все надо знать? — тут он посмотрел на меня, и глаза его заискрились весельем. — Просто доверься мне. Позабавимся, как на балу.

Иногда слова бьют больнее камней. Вот и в этот раз было так же. Всего одна фраза — а меня захлестнула волна разочарования, обиды, горечи. Но я постаралась скрыть свои чувства и сказала:

— Признаться, я не слишком в восторге от ваших забав.

— Придется потерпеть, — сказал колдун очень спокойно. — А теперь иди. Если сейчас не уйдешь, я приму это как твое согласие… чтобы сны стали реальностью.

Я выскочила из его спальни быстро и прытко, как заяц, и не останавливалась, пока не добежала до своей комнаты.

Близар и в самом деле собрался везти меня в Любек. Когда утром я спустилась в кухню, то нашла там одного старика Нордевилля, который следил за кофейником, поставленным на плиту.

Призрак охотно объяснил, что колдун уехал в столицу — «прикупить кое-чего, потому что некрасиво приезжать в гости без подарка».

— Понял, что наломал дров, теперь пытается подкупить, — сказала я сердито и села за стол.

На завтрак была овсяная каша, а еще Нордевилль подал хрустящие слоеные трубочки с паштетом, но я не могла заставить себя проглотить ни кусочка. Близар поедет в Любек! Объясняться! Наверное, опять начнет плакать, как жестоко я ему отказала.

Я вспомнила прошедший вечер и невольно покраснела. Нордевилль внимательно следил за мной поверх очков, и я закашлялась, стукнув себя ладонью по груди — будто крошка попала не в то горло.

— Стефания Тесситоре и в самом деле была в этом замке, — сказал вдруг призрак, наливая в кофейник холодной родниковой воды, чтобы осадить гущу.

Я замерла, вся обратившись в слух.

— Она жила здесь, — продолжал старик. — Прежний граф, отец нынешнего, влюбился в нее, как мальчишка. Отменил все встречи с девицами, бегал за ней, как привязанный. Но она не полюбила его. Он держал ее в замке три месяца, а потом отпустил, щедро наградив. Она жила в той же комнате, что ты сейчас.

— Она была его любовницей?! — воскликнула я в ужасе.

— Нет, — покачал головой Нордевилль. — Она ему отказала. Возможно, поэтому он ее и полюбил, безумец.

— Но почему — безумец?

— После ее отъезда он как с ума сошел. Никого не хотел видеть, ко всему потерял интерес.

— Ненадолго, — горько сказала я. — Через полгода снова начали приезжать девицы.

Нордевилль пожал плечами и философски заметил:

— Ответь Стефания на его любовь, все было бы иначе.

— Что — иначе?

Но в это время хлопнула входная дверь — это вернулся Близар, и разговор пришлось прекратить. Сияваршан и Аустерия ворвались, принеся запах морозной свежести и ворох коробок, свертков, корзинок.

— Тут на целый город хватит! — вопил Сияваршан, показывая мне то сладости, то бархатные сапожки — в тысячу раз лучше тех, что развалились, пока я добиралась до замка Близара. — Платьев набрали — целую дюжину! Выбери сама, в чем поедешь к отцу, но я бы посоветовал зеленое — тебе очень пойдет! Я его сам выбирал!

Я кивала ему, восторгалась покупками, но все это словно бы происходило не со мной. Настоящая я смотрела на колдуна, который остановился на пороге кухни.

Он оделся во все черное, и только светло-серый меховой плащ оживлял черноту. Лицо Близара было бледным, черты заострились, и белая прядь в черной шевелюре казалась прихваченной инеем.

— Спасибо, — сказала я. — Но это лишнее.

— Это не все, — ответил он спокойно. — Остальное в санях.

— Ты не слушаешь? — обиделся Сияваршан. — А шапка тебе нравится?..

Мы выехали после полудня, но не прошло и двух часов, как домчались до Любека. Сани летели по воздуху так стремительно, что лишь ветер свистел в ушах. На мне были новое зеленое платье — из тонкой шерсти, с узорчатым пояском, и новая шапка — с мехом горностая на опушке и бархатным верхом, и еще новые сапожки, а шуба была белая — та, которую я надевала, отправляясь на королевский праздник.

Сани заполнили сундучки, шкатулки, мешки и корзины, и где-то там лежал футляр с бриллиантовым ожерельем.

Призраки болтали без умолку, радуясь и поездке, и тому впечатлению, что мы произведем в провинциальном городишке, но мы с Близаром ехали молча, и никто из нас не улыбнулся.

Я не знала, о чем думал колдун, но мои мысли были далеки от радостных. Да, я возвращалась домой — в последнее время это стало моей целью. Но не получится ли так, что цель, к которой я стремилась — это не победа, а мое поражение? Для чего я возвращаюсь в Любек? Что меня там ждет? И кто?.. Мне придется жить в доме отца, вместе с мачехой, которая с таким удовольствием начнет сравнивать мою жизнь и жизнь Мелиссы — естественно, в пользу Мелиссы. И мне придется смотреть, как моя сводная сестра ходит под руку с тем, за кого я собиралась замуж. И все знали, что я собиралась за него замуж. А потом Мелисса забеременеет, а потом я буду смотреть, как растет ребенок мужчины, который когда-то говорил о наших с ним детях.

Даже если Близар на весь город прокричит, что он просил моей руки, а я не согласилась — мне не будет легче.

А что будет легче? Если он предложит выйти за него по-настоящему, и я соглашусь?

Когда вдали показались знакомые крыши Любека, я готова была выпрыгнуть из саней и бежать куда угодно, но только не к дому.

Но сани уже въезжали в ворота, и уже попадались навстречу люди, которых я знала с детства. И хозяин хлебной лавки, и учитель музыки, и белобрысая хохотушка Лилиана, с которой мы вместе ходили в воскресную школу.

Все они провожали наши сани взглядами, некоторые останавливались и глядели вслед, а мальчишки тут же помчались вдогонку, чтобы прокатиться на запятках. Самым смелым тут же запорошило глаза снежной пылью — ведь запятки были заняты, там ехала невидимая Аустерия.

Мне не было нужды говорить, куда ехать — Сияваршан и Велюто безошибочно бежали по городским улицам, и вскоре остановились перед моим домом. Нас не ждали, и никто не вышел встречать, но Близара это не смутило. Он пинком открыл дверцу, выскочил из саней и опустил лесенку, чтобы мне удобнее было выходить. И подал руку, чуть ли не с поклоном.