Господин метелей (СИ) - Лакомка Ната - Страница 44

— Она за углом, направо, — сказал Близар. — Иди, мы подождем здесь. Никакого присмотра, обещаю.

Я была обескуражена, и не сразу нашлась, что ответить, а потом уточнила — на всякий случай:

— То есть я могу сейчас выйти из саней, дойти до угла, завернуть за него, зайти в почтовый дом и отправить письмо?

— Да, — Близар обернулся. — А потом вернуться.

— Конечно, еще ведь не Сочельник, — сказала я и распахнула дверцу саней.

— Ты вернешься? — спросил он, хотя спрашивать об этом было глупо. Так же глупо, как пытаться от него сбежать.

— Вернусь, — произнесла я с отвращением.

Колдун больше ничего не сказал и в самом деле позволил мне уйти — до почты, разумеется. В конце переулка я оглянулась и увидела, что он сидит в санях, а призраки смирно стоят бок о бок.

Оказавшись за углом, я бросилась бежать. Нашла почту, взлетела по ступенькам и, заплатив, монетку, передала два письма до Любека седоусому писарю. Он заверил, что отправит письма сегодня же.

Поблагодарив, я вышла на улицу и остановилась. А что если в самом деле сбежать? Вот прямо сейчас воспользоваться еще одной серебряной монеткой, нанять возчика — и умчаться в Любек! Но это было чистейшим безумием. Игрушки колдунов не сбегают, если у них нет трех волшебных предметов — гребня, зеркальца и огнива, чтобы бросать их через плечо и останавливать погоню волшебной силой.

Надо было возвращаться, но я медлила. Оливер де Шанкло говорил с Близаром так дерзко, он вступился за меня даже перед колдуном. Почему Роланд не сделал этого? Почему это незнакомый виконт, а не Роланд говорил обличающие слова, держась за сани?

Я повернулась на каблуках, потому что захотелось вернуться на почту и забрать письмо, предназначавшееся Роланду. Но вдруг он не знал? Ведь нельзя судить о людях, не узнав причин их поведения… Близар плохо подумал о семье Эльзы, его не волновал позор девушки, а ведь… Невидящим взглядом я уставилась в стену дома: а ведь Эльза была готова к позору, она пришла к колдуну, чтобы продать себя за серебро…

К саням я возвращалась, как в тумане. Я села на скамью, и Близар, ни о чем не спрашивая, свистнул коням.

— Куда мы едем? — спросила я, заметив, что сани едут вовсе не к городским воротам.

— Увидишь, — коротко ответил колдун, и мне оставалось только гадать, что он задумал.

Мы проехали еще несколько улочек и, сворачивая опять к площади, Близар спросил:

— Что написала отцу?

— Что со мной все хорошо, — ответила я ровно, — и что вы взяли меня в ученицы.

— Врешь, — сказал он, будто бы даже с удовольствием.

— Конечно, вру, — огрызнулась я. — Но что мне надо было написать? Мой отец болен, я боюсь волновать его. А вы так и не сказали, зачем удерживаете меня.

Близар взглянул искоса, и от моего видимого спокойствия не осталось и следа:

— Что вы так смотрите? — сказала я требовательно. — Вы сами-то хоть знаете, зачем я здесь?

Я ожидала, что он опять ответит «не твое дело, Антонелли», но колдун промолчал и остановил коней возле лавки сладостей. Перебросив мне вожжи, он выскочил из саней, легко взбежал по ступеням и скрылся в лавке. Я сидела, как на иголках, и старалась не замечать лукавых взглядов Сияваршана, но когда через четверть часа открылась дверь, и появился Близар, я потеряла дар речи. Колдун нес огромную корзину без ручек, доверху наполненную коробочками, свертками, мешочками, от которых пахло ванилью и корицей, и медом, и жженым сахаром с анисом.

— Ч-то это? — изумилась я.

— Сладости, — Близар поставил корзину у моих ног. — Для тебя. Подарок. Думаю, Эрна наговорила тебе много чего, и от этого тебе горько. Надо подсластить горечь.

— И куда мне столько? — спросила я, разглядывая корзину, которая могла бы утолить голод среднего великана.

Близар сделал неопределенный жест рукой: мол, мое дело подарить.

Это разозлило меня. Подсластить горечь! Как будто пастила и зефирки залечат обиду.

— Значит, все это мне, — сказала я, и колдун немедленно кивнул. — Могу делать с этим все, что захочу.

— Это подарок, — счел он нужным напомнить.

Я достала пакетик наугад и развязала ленточку. Там был засахаренный миндаль. Запахло ванилью, я не удержалась и сунула одно золотистое ядрышко в рот. Удивительно вкусно!

— Раздайте сладости детям на площади, — сказала я, положив пакетик обратно в корзину.

— Раздать? — удивился Близар, брови его полезли на лоб. — Разве тебе не понравилось?

Сияваршан хохотнул, но мы даже не посмотрели на него.

— Хотите произвести впечатление? — сказала я сухо. — Тогда будьте волшебником зимы до конца. К чему давиться сладостями, пока они не станут противны, когда можно накормить полгорода?

Близар некоторое время смотрел на меня, словно пытаясь определить — издеваюсь я над ним или говорю искренне.

— Хорошо, — сказал он, в конце концов, и свистнул.

Кони дружно помчались по улице, и скоро мы оказались на площади. С некоторой тревогой я огляделась, отыскивая взглядом Оливера, но виконта уже не было возле ледяного городка, и я почувствовала себя свободнее. А вот Близар, напротив, вел себя без обычного высокомерия. Он потер руки, и я вдруг поняла, что ему страшно. Страшно? Он боится сделать доброе дело при свете солнца?

— Ну что же вы? — сказала я нарочито строго. — Примерзли?

Близар достал из корзины коробочку, оклееную звездами из фольги, беспомощно посмотрел на меня, но я уставилась в сторону и скрестила на груди руки с самым непримиримым видом, и колдун сдался.

— Эй, парень, — умирающим голосом позвал он мальчишку, который тащил санки по направлению к ледяному дому, — хочешь засахаренных орехов?

Мальчишка оглянулся, его круглая мордашка выразила целую гамму чувств — и удивление, и любопытство, и страх. Потом страх победил, и ребенок рванул от Близара со всех ног. Со вторым произошла такая же история, и с третьим, и вот я уже хохотала от души, а Близар досадливо бросил коробочку в корзину.

— Они меня боятся, — почти пожаловался он. — Давай просто оставим корзину здесь.

— Ну нет, — возразила я, — бросить здесь столько добра? Да его сразу приберет какой-нибудь ушлый торговец, и ничего детишкам не останется. Вы просто не умеете дарить подарки, снежный человек. Смотрите, как нужно, — я заметила мальчишку в короткой куртке и в слишком большой шапке — явно с чужой головы, и позвала его, улыбаясь. — Послушай, у меня к тебе важное поручение, — сказала я таинственно, — выполнишь — получишь вот это, — я потрясла перед его носом коробочкой с орехами. — Ты же любишь засахаренный миндаль?

— Что надо сделать, госпожа? — пискнул мальчишка, не сводя глаз с заветной коробочки.

— Вот он, — я указала на Близара, — правнук святого Николаса…

Мальчишка оторвался от созерцания коробочки с лакомством и уставился на колдуна, открыв рот. Близар кашлянул в кулак, старательно глядя в сторону, а Сияваршан закатился в приступе беззвучного смеха.

— Он такой же добрый и щедрый, как святой Николас, — продолжала я, — и обожает дарить детям на новый год подарки. Только очень стеснительный, поэтому я хочу, чтобы ты сейчас обежал площадь и привел сюда своих друзей, чтобы правнук святого Николаса подарил вам сладости. А тут есть коврижки, и печенье, и пастила… — коробочка с орехами перекочевала в руку мальчишки, и он дернул с места стремительно, как вспугнутый заяц.

— Только его и видели, — проворчал Близар.

— Сейчас узнаем, — сказала я и устроилась поудобнее, кутаясь в шубу.

Я оказалась права — не прочло и пяти минут, как к саням колдуна со всей площади начали сбегаться дети. Раскрасневшиеся на морозе мордашки окружили нас — дети смотрели на Близара, как на чудо.

— У него седые волосы, как у святого Николаса! — закричал какой-то карапуз и первым потянулся за подарком.

Дети налетели, как стая голодных соек, и Близар только успевал вкладывать в протянутые руки пакетики, коробочки, свертки…

Корзина опустела мгновенно, а к саням бежали все новые и новые дети.