Дон 3. Клан (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 70

С продажей я закончил, и решил приобрести себе вещевой мешок, благо у купца такой товар нашёлся. Новенький с двумя лямками. У него же я купил глубокую медную миску, тарелку то бишь, отлично вырезанную из дерева ложку, кошель с солью, смешанной с чёрным перцем, исподнее для себя, мой размер. Решив, что хватит, и так потратил восемь медных монет, я собрал вещи, и направился к речке, но подальше где кусты заводь скрывали, разделся, скинув и выбросив рванину в которой Прошка раньше бегал, и залез в воду, быстро намываясь. Мыла у купца не и было, дорогой товар, так я глину с берега использовал. Голову трижды намывал, вниз по течению плыла муть с пятнами жира. Да уж, всё оказалось ещё хуже, чем я думал. Пришлось ещё пару раз намылится и окунуться, пока не почувствовал себя чистым. Аж кожа скрипела, да ещё пропитавшейся водой слегка разбухла, на пальцах морщинами пошла. Выйдя из воды, я встал под лёгким ветерком, быстро остывая, жара, солнце уже на ладонь от горизонта отовралось, утро, а жарко. Ладно хоть пока духоты нет. Сейчас середина лета, тысяча пятисот сорок третий год от рождества Христова.

Вот так подсохнув, я надел свежее исподнее, потом портки, намотал портянки, дело привычное, и вбил ноги в сапоги. Хорошо сели. Дальше рубаху, и препоясался ремнём, заранее прорезав отверстие боевым ножом, у него остриё острое, в отличии от обеденного, у того специально затуплено, и застегнул, талия тонкой стала. Сабля висела на левом боку, чтобы правой выхватывать её, боевой нож у правого бедра, обеденный спереди у кошеля и подсумка с солью. Кафтан на правое плечо повесил, жарко в нём, а шапку на голову. Волосы я пальцами расчесал, пригладил, те заметно просохли. Постричься надо, не люблю такую волосатость. На левом плече лямки вещмешка и ремень колчана, а арбалет в руке понёс. Он разряжен был. Так и вернулся к месту стоянки. Тут уже заканчивали копать могилу для павших и отдельную для татей, было убито наших шестеро, и ещё умер седьмой недавно, от ран. Подойдя к повозкам, посмотрел, как врачуют других раненых, уже всех перевязали, потом обычный вой из охраны дошил резанную рану, всё что нужно у того было. В это время послышался шум, десяток всадников возвращался, гнали табун. Я с другими направился туда, узнать новости, оказалось те догнали татей, тех что часть табуна увели, и всех перебили. Купец решил сегодня тут дневать, а завтра двинем дальше по тракту, мол, всё как положено сделаем, похороним, раненых приготовим к выезду, тогда и двинем. Тем более тот и сам ранен был. 

Так как я теперь не холоп, то помогать по хозяйству мне не нужно. Подошедший глава охраны, отвёл меня к купцу:

- Ты теперь свободный. Вольную грамоту в Муроме получишь. Куда путь решил держать? - уточнил тот.

- Думаю караваном до Мурома дойду, - степенно, не торопясь ответил я. - Там видно будет.

- Добре. Наниматься в охрану будешь, или вольным воем пойдёшь?

Я знал, что это означало, в первом случае я в охране, помогаю, на часах стою, всё по серьёзному, да ещё деньги получаю. Во втором случае просто попутчик, плачу за котёл, за место в караване, но помогаю отбить возможное нападение на караван, трофеи с убитых мной лично мои. Так что тут и думать нечего, мы быстро с торговцем сговорились за три медных монеты до Мурома тот меня нанимает. Такса небольшая, так и до города недолго, завтра вечером там будем. Один дневной переход. Зато права на трофеи имею, если смогу татя подстрелить или ещё как убить. Тот вручил мне одну монету и считай договор подписан, так что начальник охраны сразу отдал мне приказ, теперь я под его подчинением. Чёрт, как я этого не люблю, но пока покидать караван не стоит, я ещё осваиваюсь, да и грамоту эту вольного получить надо. А вот в городе это можно. А приказ простой, сменить часового, глаза у меня молодые, высмотрю опасность, тем более тот знает, что это я поднял тревогу, вот надеется и тут не просмотрю ворога. Делать нечего сменил, прихватив свои вещи, так и стоял, подглядывая по сторонам, поэтому первым всадника на тракте заметил, подав сигнал. Навстречу всаднику отправились двое, один из них начальник охраны. После этого всадник развернулся и обратно поскакал, а те вернулись. Оказалось, встревожился хозяин трактира, тот в курсе что караван идёт и ещё вчера должен быть, а нет. О караване его верховые предупредили что пару дней назад его обогнали.

На часах я стоял долго, убитых похоронить успели, поздний завтрак, или ранний обед прошёл, и только после него меня сменили, выдав плошку с кашей, в которой были кусочки мяса. Поел с жадностью с куском ещё тёплого ноздреватого хлеба, очень сильно есть хотелось, потом ещё и две добавки получил, повар расстарался. Все уже знали, что это я тревогу поднял. Ну и сбитнем местным всё запил. В караване чинили всё после нашествия бандитов, я тоже обратился к одной из служанок, и та мне за два часа перешила кафтан и рубаху по размеру. Укоротила рукава, они длинными были. Деньги та брать не хотела, мол, Прохор её не раз выручал, но я оставить её работу без благодарности не мог, подарил шёлковую красную ленту. Нашёл в поясной сумке главаря. Чистая, для чего не понятно, оставил себе, и вот пригодилась. Та до слёз обрадовалась. Ещё шапку я в ручье постирал и повесил сушиться, а то от неё потом прошлого хозяина пахло, какой-то неприятный резкий запах. По мимо этого купил у одного из воев запас ремешков, хорошо выделанных. Ремень постоянно сползал на узких бёдрах, груз навешан тяжёлый, поэтому отойдя в сторону, чтобы меня не видели, пси-силой сделал из ремней отличную офицерскую портупею, да с умом, на плечах широкая защита, чтобы те не врезались в плечи. Это не было что-то новым, у трёх воев нечто подобное, просто у меня сделано толковее да с умом. Так что на меня покосились, когда я вернулся, но молчали. А после обеда, часа в два дна, лёг спать, я ночью на охране буду, себя уже показал, мол, доверяют. Уверен, что подстраховывать будут, но всё равно ночью спать не придётся. А так потери у охраны немалые и ещё один человек им нужен, хотя бы на подхвате или вот так на часах. Единственно, прежде чем лечь спать, я достал из ножен саблю и ножи, проверил лезвия, хорошие, самые удачные себе я отобрал. Поэтому наточил и смазал маслом, со мной им поделились, убрал обратно в ножны. Ничего крутить я не стал, ни саблей, ни боевым ножом, руки не разработаны, смешить воев не хотел, хотя те явно ждали подобного от меня. Новичок же.

Пяти часов мне хватило выспаться, вечер наступал, поужинал, и сел медитировать. Дядьке, главе охраны я сказал, что выспался. Тот с сомнением покачал головой, мол, ночью клевать носом буду, товарищей подведу, на что я сообщил, что мне хватило, всё хорошо будет. Так и медитировал пока не наступило моё время на охрану. Отрядили к лошадям, так что стал прогуливаться там. Вещмешок в лагере, арбалет на плече, козья ножка к нему тоже была, колчан с болтами. Если что, взведу быстро. И что интересно, начальник охраны как в воду глядел. Появились-таки тати. Причём, похоже те же самые, недобитые, что-то внимательно высматривали в лагере, прислушиваясь. Тревогу поднимать я не стал, их всего двое было, так что аккуратно взвёл тетиву, наложил болт, и прицелившись, тут неудобно, подмышкой нужно зажимать приклад, выстрелил. Звонко ударила тетива, прошелестел болт и попал прямо в шею одному татю. Болт дальше улетел, блин, искать придётся с той стороны ручья, их итак всего восемнадцать штук, сейчас уже семнадцать. Второй, что лежал чуть в стороне, похоже ничего не понял, начал головой крутить, это позволило мне перезарядить арбалет и выстрелить повторно. И этот готов. Да тут метров сто, не промахнёшься даже такой конструкцией, где нет прицельных приспособлений. Свистнув второму часовому что на шум тревожно крутил головой, велел поднимать начальника. Мол, было два тятя, убил обоих. Тот встал быстро, прихватил факел, и мы вдвоём прогулялись к берегу речки, где у обрыва лежали два тела. Тот их осмотрел, пока я болты собирал, из тела второго вырезать пришлось, трофеи собрал с тел, подтвердил, что те были, и мы вернулись. Тот отправился спать, а я продолжил охранять, изучая новые трофеи. Пусть мелочёвка, одни ножи, но главное наличие. Определённо, мне тут точно начинает нравится.