Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната - Страница 79

— Она в надежном месте.

— Я это уже слышала. Теперь хочу удостовериться, что с ней все в порядке, и что ты не причинил ей вреда.

— Ты принимаешь меня за отъявленного злодея, Бланш?

— Ты убил леди Милисент.

— Она заслуживала, чтобы ее убили, — он пошел ко мне, встал напротив, сложив на груди руки. — Я тебя спас — и вот твоя благодарность?

— Прости, что не прониклась, — сказала я глухо, опуская голову, потому что смотреть на него было страшно. — Особенно после того, как ты подставил бедного Пепе.

— Он мешал.

— Когда я стану тебе мешать, как ты со мной поступишь? Как с Пепе? Или как с Милисент?

— Я не стану тебя убивать, не бойся.

— Где Гюнебрет?

— Ты увидишься с ней, когда все будет закончено. Я так и знал, что ты привяжешься к этой никчемной девчонке. Поверь, она не стоит твоих добрых чувств. Знала бы ты, как она злословит о тебе со слугами…

Я молчала, давая ему выговориться. Конечно, он не совсем лгал, говоря о моей падчерице, я была уверена, что она частенько прохаживалась в отношении меня, да еще не стеснялась в выражениях, но это было раньше, а теперь… теперь все было совсем по-другому. В мою жизнь вдруг вошла сказка — прекрасная, рождественская сказка, но Реджи ворвался и уничтожил все волшебство.

— Я ведь обещал тебе, что скоро разбогатею, — сказал Реджи и встал передо мной на одно колено, забирая мою руку в свою.

— Лучше отпусти меня, — сказала я. — Мне кажется, одно твое прикосновение может запачкать. — Сейчас я вынуждена тебе подчиниться, но не обольщайся. Выдам тебя при первой же возможности.

— Не выдашь, — сказал он с такой уверенностью, что я посмотрела на него удивленно. — Ты всегда была за меня, Бланш, и никогда не выдавала.

— Но одно дело — прикрывать за воровство яблок или за то, что ты убил соседского гуся, а сейчас…

— А сейчас я лишь добиваюсь того, чтобы справедливость восторжествовала! — повысил он голос.

— Какая справедливость? О чем ты?

— Все здесь, — он обвел рукой мою комнату, — принадлежит мне по праву. И я лишь возвращаю свое.

— Ты бредишь, — покачала я головой. — Все это принадлежит Конморам испокон веков. Или ты считаешь и себя Конмором? Ты — Оуэн, твой отец был Оуэном, и дед, и прадед. Такой славный род, а ты пал так низко.

— Зато мать была — Батори! — объявил он так, будто это все объясняло.

— И какое отношение род твоей матери имеет к Конморам?

Он произнес только два слова:

— Удушеная Дама.

- Ты никогда не задумывалась, как Конморы получили свое богатство и земли на двести миль окрест? — Реджи сжимал мои руки, требуя внимания. — Все очень просто — достаточно жениться на какой-нибудь богатой девице, а потом убить ее. Моя пра-прабабка по материнской линии вышла замуж за Конмора — и умерла через полгода после свадьбы, была задушена. Третья жена — именно она принесла Конморам эти земли, где стоит замок. Это теперь его называют Твердыней Конморов, а сто лет назад он был Твердыней Батори. Мой прадед пытался вернуть земли, но король принял сторону Конмора. Если бы не Конморы, это я жил бы здесь, и мне не нужно было бегать на посылках сначала у его светлости, а потом у его милости, — последние слова он как будто выплюнул.

- Но за что ты ненавидишь Алена? — спросила я. — Он не виноват в той трагедии.

- Он забрал все, что принадлежит мне, — ответил Реджи жестко. — Земли, замок… тебя.

- Я никогда не принадлежала тебе.

- Принадлежала! — возразил он горячо. — Ты была моей, Бланш. И ты ею всегда оставалась. Просто тебя смутило его богатство.

- Какие богатства?! — запротестовала я.

Реджи отпустил меня, встал и прошелся по комнате, приглаживая волосы. Я видела, что он волнуется, собираясь с мыслями. Наверное, злодеи всегда волнуются, подбирая слова, которые могут оправдать их преступления в глазах других. Как жаль, что мой друг детства сейчас подыскивал слова, чтобы объяснить, за что он лишил жизни одну женщину и грозит причинить вред второй, чтобы третья слушалась его беспрекословно.

- Женщины по природе своей слабы, — сказал он, наконец. — Вы падки на лесть, на красоту, на золото и красивые ткани. Это в вашей природе, тут уже ничего не исправишь. Знаешь, почему у предка де Конмора было столько жен? Он ведь ни на ком не женился насильно — девицы сами хотели за него выйти. Все дело в одном документе — «Воле Конмора», согласно которому в роду Конморов в случае смерти графа всё наследует не сын или родственник по мужской линии, а жена. И хотя ни одна жена не прожила дольше года после свадьбы, от невест не было отбоя. Каждая надеялась, что уж она-то переживет старого мужа.

- Ч-что?.. — забормотала я, перепугавшись еще сильнее, чем когда Реджи убил леди Милисент.

- А, ты поняла, — Реджинальд улыбнулся своей прежней улыбкой — горделивой, сияющей. — Никто не отменял этого правила в роду — «Волю Конмора». После смерти мужа земли наследует жена.

- Я не знала этого!

- Почти никто об этом не знает, — сказал Реджи. — Де Конморы — тупые вояки, они и читают-то с трудом, где уж им знать историю своего рода. Но этот документ — он хранился в потайной комнате, там, наверху, возле хрустального витража. Его выкрала Розалин Батори, третья графиня де Конмор. Она-то не собиралась ждать, пока ее муж соблаговолит умереть. Но Конмору тоже не терпелось отправить ее на тот свет, и он ее задушил. К сожалению, яд всегда действовал слишком медленно. А пропажу документа не посчитал важной. Зря, очень зря. Отец Розалин пытался добиться возврата приданого, но король принял сторону Конмора — они всегда были заодно, Каролинги и Конморы. А Батори хранили «Волю Конмора» — и вот, документ пригодился. Никому из нашей семьи не повезло, и Конморы процветают, а Батори исчезли. Даже имя было потеряно. Но все изменится, Бланш. И справедливость восторжествует, когда последний граф де Конмор умрет, а я женюсь на тебе.

- Этого не будет никогда, — прошептала я, но Реджи меня не услышал.

- Мои предки были слишком благородными, чтобы сражаться с такими, как Конморы, а стоило побороться с ними их же оружием — женщинами, — он посмотрел на меня, глаза его так и горели. — Женщина — оружие дьявола. Страшное оружие, опасное. Только надо следить, чтобы тетива не порвалась. Я оплошал и с Эстер, и с Милисент. Но они были дуры, Бланш. Жадные, сластолюбивые дуры — таких не жалко.

- Леди Эстер? — переспросила я. — Неужели ее смерть…

- Все так хорошо складывалось, — кивнул Реджи. — Мне немного не повезло — Конмор оказался живуч, как бродячая собака. А у Эстер вдруг случился припадок откровения и доброты. Сначала она высказала ему, что любит другого (вот где полная дура), а когда он надавал ей пощечин — хотя достало бы прибить её на месте, умчалась ко мне — обвинять, что поступил недостойно, попытавшись убить ее мужа. Она бы меня выдала Бланш, поэтому пришлось свернуть ей шею.

Я закрыла лицо ладонями, слушая эти страшные откровения. Ален был невиновен во всем, но страдал и мучился, думая, что леди Эстер погибла из-за него. А Реджи в это время планировал, как забрать чужие богатства. В том, что он не имел никакого права на эти земли — я не сомневалась. Он не в первый раз лгал, лжет и сейчас.

- Тогда я сделал ставку на Милисент — и всё бы получилось, Бланш! Но эта идиотка услышала про проклятье жен Конморов и взбрыкнула, отказавшись выходить замуж.

- И ты подал ей идею женить графа на ком-то другом…

- Да, надеялся, что Милли хватит двух месяцев, чтобы одуматься, но она настояла, чтобы брак продлился год. Если бы не ее глупость, все получилось бы. И у тебя был бы богатый и любящий муж.

— У меня?

- У тебя, — сказал он твердо. — Я хотел жениться на тебе тайно, Бланш, чтобы ты верила в мою любовь. А когда стал бы хозяином Конмора, то представил тебя всем, как хозяйку. Можешь представить, что я пережил, когда узнал, что Конмор выбрал тебя? Но потом поразмыслил и решил, что все складывается мне на руку. Это было знаком небес, что я на правильном пути. Ведь я всегда хотел только тебя, а Милисент. Эстер… Они красивые куклы без души и сердца. Таких пользуют, но не любят.