Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната - Страница 24

— Раз всё решилось, я ухожу, — поклонившись, де Конмор направился к выходу в сопровождении слуги. — Я пришлю управляющего, чтобы обсудить расходы.

— Будем ждать, милорд, — отозвалась матушка.

Едва граф покинул наш дом, Анна бросилась ко мне, оглаживая белый мех на моих плечах.

— Констанца! Погляди, какое чудо! — она касалась пушистого ворса с таким восторгом, что я невольно разулыбалась.

— Белый мех, очень красиво, — сказала Констанца, поджимая губы.

— Если бы ты не упала в обморок на балу, то мех мог бы украшать твои плечи, — пошутила матушка.

— Ни за что бы я не согласилась выйти замуж за этого ужасного человека! — воспротивилась Констанца.

— Чем же он ужасен? — засмеялась Анна. — Тем, что подарил такую красоту не тебе?

— Констанце досталась награда первой красавицы, — напомнила матушка.

— Но жениться он решил почему-то на Бланш, — Анна снова погладила белый мех и прижалась к нему щекой. — Он мягкий, как снег, но теплый… Что ты сошьешь из него, сестрица?

— Еще не знаю, — я смотрела, как блестят шерстинки — как снег в сильный мороз, и подарок нравился мне все больше и больше. — Но найду ему хорошее применение.

Я подошла к окну и тихонько отодвинула штору. Опять пошел снег, и белые хлопья лениво кружились, падая с белого неба. Мне было видно, как толпа горожан вдруг схлынула с забора и помчалась в сторону ворот. Потом я поняла причину — это граф вышел граф в сопровождении слуги. Почему-то они прибыли не верхом и не в карете — по-крайней мере, граф и Пепе проследовали мимо нашего окна пешком, а за ними тянулись наши соседи. Мне были слышны их голоса, но слов я не разобрала. Скорее всего, любопытные спрашивали у графа о причине визита к нам.

Де Конмор остановился и повернулся лицом к толпе. Люди тотчас отхлынули, словно испугавшись. Граф сказал несколько слов, чем поверг в изумление всех присутствующих (кроме Пепе, конечно же, его веснушчатая физиономия ничего не выразила). Я смотрела на своего жениха так же жадно, как и мои соседи. Он казался особенно черным в своем меховом плаще и без головного убора — волосы при дневном свете и в самом деле отливали синевой, и на них особенно ярко смотрелись снежинки, которым не было дела до того, на кого падать — на нищего или на сиятельного вельможу. Но лицо графа не было мрачным или пугающим. Наоборот, он улыбался. Только это была странная улыбка, потому что никто не улыбнулся в ответ. Что же он сказал такого? В надежде что-нибудь расслышать, я приблизилась к стеклу, и в это время граф посмотрел в мою сторону. Застигнутая врасплох, я даже не попыталась спрятаться за штору. А он кивнул мне и зашагал по улице дальше, слуга семенил следом, прижимая к груди заветный сундучок с договором о разводе и королевской грамотой. Никто не пошел за ними и больше ни о чем не расспрашивал, но разговоры среди горожан сразу возобновились. Госпожа Сплеторе металась от одного к другому, но ее больше никто не слушал.

— Что там, Бланш? — матушка обняла меня за плечи.

— Похоже, мы в осаде, — пошутила я, указывая на толпу, которая все множилась.

— Только нам предстоит преодолеть эту осаду, — покачала головой матушка. — Я сейчас же иду к госпоже Деборе заказывать подвенечные платья для вас троих.

— Но приданого еще нет, — предостерегла я ее, — граф еще не выполнил ни одного своего обязательства!

— Милая моя девочка, — матушка погладила меня по голове, а потом ладонь ее скользнула по белоснежному меху, все еще покрывающему мои плечи. — Одной этой шкурки хватит, чтобы одеть тебя, Констанцу и Анну десять раз. Если он сделал тебе такой ценный подарок, то не станет скупиться на какую-то сотню золотых. Думаю, тебе надо сшить платье с оторочкой из меха. Я слышала, в столице теперь модно носить такое…

— Нет, — сказала я решительно, прижимаясь к снежной пушистости щекой, — я не хочу резать его.

— Можно оставить такое великолепие на потом, — согласилась матушка. — В конце концов, это твой подарок.

Констанца и Анна, с жаром обсуждавшие возможность стать невестами в пятницу, а женами — в воскресенье, запросились к портнихе вместе с матушкой. Звали и меня, но я отговорилась усталостью от волнения. На самом деле мне хотелось остаться одной, чтобы привести в порядок мысли и чувства.

Когда матушка с сестрами удалились, я поднялась в спальню и улеглась на кровать как была — в платье. Поглаживая белоснежный мех, я думала, как странно заканчивался для меня этот год, и гадала — что сулит мне год следующий, ведь я встречу его уже не как Бланш Авердин, а как графиня де Конмор, жена Синей Бороды.

Граф де Конмор и его верный слуга Пепе вышли из дома Авердинов, и горожане, толпившиеся на улице, расступились перед ними, а потом потянулись следом, как заколдованные мыши, повиновавшиеся звуку волшебной дудки.

Госпожа Сплеторе не утерпела и, воспользовавшись тем, что голос из толпы всегда безлик, крикнула в спину графу:

— Свадьба назначена, милорд?

— Начинается, — проворчал Пепе, зная, как его хозяин не любит праздного любопытства, и приготовившись резко ответить непочтительной бабе, осмелившейся тревожить милорда, но граф вдруг повернулся к толпе, и люди испуганно замерли, хотя в лице графа не было ни намека на грозность.

— Свадьба назначена, — подтвердил Ален, обращаясь сразу ко всей толпе. — Мы с леди Авердин обвенчаемся в это воскресенье…

Госпожа Сплеторе сдавленно вскрикнула, но ее вскрик потонул в море таких же вскриков, ахов и возгласов удивления.

— Леди Авердин еще не определилась, хочет ли она пышное торжество, — продолжал граф, — или предпочтет венчание при закрытой церкви. В четверг будет оглашение, и мы с моей милой невестой сообщим прихожанам наше решение.

Расталкивая локтями зевак, госпожа Сплеторе пробилась вперед, потому что ей страх как хотелось разузнать подробности этой странной и скоропалительной женитьбы. Кричать из толпы было безопаснее, но вокруг так расшумелись, что ее слабый голос никто бы не услышал.

— Леди Констанца упала в обморок на вашем балу, милорд, — сказала она, глядя на графа с жадным любопытством, — не похоже, что она согласилась на брак по доброй воле. Сколько вы ей заплатили?

Пепе не успел указать настырной тетке ее место, как граф заявил, улыбаясь самым довольным образом:

— А я женюсь вовсе не на Констанце Авердин. Младшая барышня, леди Бланш, любезно приняла мое предложение, чему я очень рад.

— Бланш?! — взвизгнула госпожа Сплеторе. — Шоколадница?!

— Да, шоколадница, — ответил де Конмор чрезвычайно любезно. — Ко всем своим достоинствам и прелестям леди Бланш умеет готовить изумительные сладости. Какое редкое увлечение для благородное девицы — готовить десерты! Надеюсь, господин Маффино не обидится на меня, что я похитил у него Бланш. Надеюсь, он сможет найти других талантливых и искусных помощниц. Хотя с талантами и искусностью моей невесты никто не сравнится. Особенно мне понравились эти ее шоколадные финтифлюшки с вишенкой внутри — таких не найдешь даже на королевском столе. Ими она меня и покорила, маленькая чертовка!

Можно было подумать, что всех присутствующих сейчас хватит удар — горожане, пожелавшие услышать новости из уст графа, онемели и лишь хлопали глазами. Госпожа Сплеторе побагровела — ведь перед этим она битый час распиналась, что проницательно разгадала намерения де Конмора относительно старшей из девиц Авердин.

— Идем, — бросил граф Ален своему слуге и повернулся к горожанам спиной, оставив их переживать и обсуждать услышанное. Взгляд его упал на окно дома Авердинов. Штора там была поднята, и в темной раме окна виднелась Бланш, словно девушка со старинного портрета. Она так и не скинула с плеч белоснежный мех, и была похожа на королеву снега и льда. Ален кивнул, потому что девушка смотрела на него. Может, она решила таким образом попрощаться?

Пепе перехватил взгляд своего хозяина и закатил глаза, но ничего не сказал. В какие игры играет его господин — пусть играет, на то он и господин.