Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната - Страница 21

— Твоей сестре опять плохо! Принеси из моей комнаты нюхательные соли!

Констанца полулежала на диване, прикладывая ко лбу руку и постанывая. Анна сидела рядышком в кресле, но никому и в голову не пришло отправить за нюхательными солями ее.

Мне пришлось бежать наверх, отыскивать флаконы, а когда я спустилась, Констанца уже чинно сидела на диванчике, сложив руки на коленях, а рядом с ней примостилась Анна, улыбаясь нежно и скромно. Матушка стояла за ними — очень спокойная и строгая, а в кресле сидел граф де Конмор. При моем появлении он встал и поклонился, а я чуть не забыла поклониться в ответ.

— Нюхательная соль? — спросил граф, указывая на два флакона, которые я держала. — Вы нездоровы?

— Нет, благодарю, — ответила я резче, чем следовало, — мое здоровье не доставляет мне беспокойства.

— Я попросила Бланш позаботиться об этом, — пояснила матушка и добавила многозначительно, — кто знает, вдруг кому-то понадобится помощь.

— Весьма предусмотрительно, — сказал граф. — Но не будем долго тянуть. Вы прекрасно понимаете, для чего я прибыл сюда, поэтому…

Констанца пискнула, и граф посмотрел на нее.

— Продолжайте, милорд, — попросила его матушка, незаметно щипая Констанцу за шею. — Если честно, я понятия не имею, что могло привести столь важного господина в наш скромный дом.

— Я хочу жениться, — сказал граф де Конмор без обиняков. — Жениться на вашей дочери, леди Авердин.

Констанца повалилась на Анну без чувств.

Несколько минут мы хлопотали, пытаясь привести ее в сознание. Нюхательные соли не помогли, хотя воняли они так, что могли бы поднять и мертвого, и я сильно подозревала, что моя сестрица просто изображает обморок. Матушка причитала, умоляя Констанцу придти в себя, Анна испуганно повизгивала и все время рассыпала соль из флакона, который я сунула ей в руку. Сама я массировала ладони Констанцы, как учил меня когда-то доктор, лечивший папу.

Граф остался в стороне от нашей суеты и не проявил никакого участия к несчастной Констанце, но когда ему надоело ждать, сказал, повысив голос:

— Пока вы помогаете леди Констанце, я прошу разрешения поговорить с леди Бланш наедине.

Матушка перестала причитать, Анна уронила флакон на пол. Раздался жалобный звон стекла, и Констанца открыла глаза, уставившись на меня в немом изумленье.

— Вы хотите поговорить с Бланш? — спросила матушка, запинаясь на каждом слове.

Что касается меня, то мое сердце провалилось в пятки, и я не нашла сил даже оглянуться на графа.

— Вы против? — спросил граф с преувеличенной вежливостью.

— Конечно же нет, вы можете поговорить с ней здесь, — сказала матушка, подхватывая моих старших сестер под руки и выпроваживая в прихожую, — мы подождем снаружи.

Едва за ними закрылась дверь, как из прихожей послышались недовольные возгласы, стук и шорох. Чей-то спокойный голос перекрыл все шумы, а потом воцарилась тишина.

— Что там происходит? — спросила я тревожно.

— Пеле встал у дверей, чтобы нас никто не подслушал, — сказал граф, вольготнее устраиваясь в кресле. — Пеле — мой слуга. Он очень предан мне, так что можем побеседовать спокойно. Прости, но я не верю, что твоя почтенная матушка и твои милые сестры откажутся погреть ушки возле двери. Присядь, — великодушно предложил он, указывая на диванчик, на котором только что сидели мои сестры. — Разговор предстоит долгий.

Я села, мельком подумав, что будь де Конмор хоть трижды граф, распоряжаться в нашем доме ему никто права не давал. А его мгновенный переход от учтивого «вы» при свидетелях и пренебрежительного «ты» наедине был и вовсе оскорбителен. Но недовольные мысли я до времени оставила при себе.

— Предлагаю тебе стать моей женой, Бланш.

Он сделал паузу, явно ожидая моего ответа, но я молчала, разглядывая кристаллики соли и осколки стекла, покрывающие ковер. Я столько трудилась, отчищая его снегом.

— Что-нибудь скажешь? — спросил граф, выждав пару минут, и продолжил будничным тоном: — Мы обвенчаемся в конце недели, у тебя будет время приготовиться. Если хочешь пышную церемонию — устроим публичное венчание, но я бы предпочел сделать все при близких и паре свидетелей.

— В конце недели? Вы быстрый, — сказала я, уже не сдерживая злости. — Вы уверены, что я не откажу вам?

— Уверен.

— Откуда же такая уверенность, милорд? Вы считаете себя неотразимым?

Вместо ответа он подошел ко мне вплотную, так что наши колени почти соприкоснулись. Невольно я вжалась в спинку дивана, стараясь хоть так установить расстояние между нами. Граф усмехнулся, когда я подняла на него глаза, и перевел взгляд на мои губы.

— Целоваться я неплохо умею, — сказал он. — Ты ведь убедилась в этом.

Кровь бросилась мне в лицо, и я вцепилась в собственные колени, мечтая сбежать. Но граф преграждал мне путь, да и бежать было некуда. Куда можно сбежать из мышеловки, если рядом находится кот?

— Мне показалось, тебе понравились мои поцелуи. Разве нет? — он отошел к окну, а я смогла перевести дыхание, и сразу же вскочила. — Не бойся, Бланш, — успокоил меня граф, — твоей чести ничто не угрожает. Дело не в поцелуях. Видишь ли, его величество дал мне карт-бланш на выбор невесты. У меня есть королевская грамота, заверенная печатью, остается только вписать имя невесты. И я решил, что впишу твое.

— Мое?

— Да, — он упер левый кулак в бедро, откинув полу камзола.

На поясе висел тяжелый бархатный кошель с вышитой золотом монограммой. Демонстрация этого кошелька, пусть даже случайная, показалась мне оскорбительной, и я саркастически засмеялась:

— И правда, зачем красота и обходительность, если остается только вписать имя невесты в брачное разрешение! Но вы просчитались, граф. Невеста, как оказывается, умеет говорить и предполагает, что ее воля свободна, поэтому если вы впишете имя Бланш Авердин, вам придется ехать к королю за новым разрешением.

— Ты мне отказываешь? — он поднял брови.

— Для вас это будет страшным ударом, но вы переживете.

— Ты удивительно милосердна.

— Церковь учит милосердию, милорд. Вы знали об этом?

Снаружи опять послышались голоса — матушка о чем-то спрашивала, а ей отвечал незнакомый мужской голос.

— Пепе на страже, — сказал граф, кивая на дверь.

— Моя матушка тоже, — ответила я ледяным тоном.

— Что относительно моего предложения?

— Нет.

— Нет?

— Нет.

— Есть хотя бы какие-то причины? — казалось, мой отказ прошел мимо его слуха. Он уже решил все за меня, и теперь забавлялся, наблюдая, как я пытаюсь изобразить леди, обладающую свободной волей.

— Вы производите впечатление разумного человека, — сказала я, сцепив руки за спиной, чтобы призвать себя к выдержке и здравомыслию.

— Таким и являюсь, — сказал граф.

— Тогда вы должны понимать, что я не могу принять ваше предложение.

— Почему же?

— Потому что мои старшие сестры еще не замужем.

— Вас останавливает только это?

— Не только, — ответила я после секундного колебания. — Но это одна из причин отказа.

— Что скажешь, если в воскресенье, за час до нашего венчания, твои сестры будут выданы замуж, и за каждой я дам приданное в шестьдесят золотых?

Шестьдесят! У меня потемнело в глазах — о такой удаче наша семья и мечтать не могла!

— Шестьдесят золотых приданого, да еще дом за городом, — продолжал искушать граф. — Например, тот самый, в котором вы жили, будучи детьми.

Вернуть отцовский дом! Как много это будет значить для мамы…

— Вы хотите меня купить? — спросила я.

— Хочу, — признал он. — А почему — это уже второй вопрос.

— Это мой вопрос, — перебила я его. — Почему вы выбрали именно меня? В этом городе много девушек, которые подойдут вам гораздо больше. Леди Алария открыто выказала вам симпатию.

— Леди Алария… — повторил он и еле заметно поморщился, словно я сказала что-то неприятное.

— И даже моя старшая сестра — она красивее, чем я, вы выделили ее на балу. Все уверены, что вы приехали в наш дом просить именно ее руки.