Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната - Страница 20

— Он хочет жениться на Констанце? Правда, Бланш? — возбужденно кричала мне в лицо наша ближайшая соседка — госпожа Исидора, торговка зеленью.

— Он просит приданое или сам обещает заплатить? — наседала с другой стороны жена сапожника.

— А когда свадьба?! — кричали через их головы задние ряды.

Мы с Анной еле пробились сквозь толпу, занырнули в калитку, которую нам услужливо открыли изнутри, и тут же привалились к доскам, пытаясь закрыть засов, потому что добрые соседи так и напирали, пытаясь пройти за нами во двор.

— Я ждала вас, — сказала матушка, целуя меня и Анну по очереди, — иначе они бы не только во двор пролезли, но и в дом. Идемте! Констанце совсем плохо!

Констанца лежала на диване в гостиной и стонала. На лоб ей положили смоченную в холодной воде ткань, но, судя по всему, сестре это ничуть не помогало. Она стонала и металась из стороны в сторону, заливаясь слезами.

— Не хочу!.. Не хочу!.. — всхлипывала она. — Я лучше умру!..

— За лекарем послали? — спросила я, взяв Констанцу за руку. Рука была горячей.

— Нет, не послали, — ответила матушка, добавляя снега из ведерка в таз с водой, в котором лежали еще две свернутые вдвое полоски толстой ткани. — Разве ее можно показать кому-то в таком виде?

— Это ты, Бланш? — позвала Констанца слабым голосом, не открывая глаз.

— Это я, сестренка, — я сжала руку Констанцы, чтобы подбодрить. — Чего это ты раскисла? Первая красавица Ренна не должна плакать.

— Не хочу за это чудовище, — губы у Констанцы запрыгали. — Он чудовище! Чудовище! Ах, зачем я только взяла проклятую булавку?!

— Не надо так переживать, дорогая, — матушка поменяла компресс на лбу Констанцы. — Король выделяет графа, а его величество не может приблизить к себе чудовище. Ты же видела милорда де Конмора на балу — он вежливый и обходительный.

— Он старый!! — Констанца замолотила ногами по обивке дивана.

— Ему всего-то чуть больше тридцати. И он очень богат, не забывай об этом.

— Богат! — Констанца разразилась слезами. — Кому какое дело до его богатств! Он колдун или убийца! Все его жены умирают! Я не хочу умирать! Не хочу-у!

Матушка всплеснула руками и посмотрела на меня, прося помощи.

— Так он тебя замуж и не звал, — сказала я спокойно, и истерика Констанцы испарилась как по-волшебству.

Сестра приподнялась на диванчике, и тряпка-компресс свалилась ей на грудь. Я убрала тряпку, а матушка поднесла полотенце, но Констанца только отмахнулась.

— Граф прислал письмо, — сказала она, глядя на меня во все глаза.

— И что? Разве он в нем просил твоей руки?

— Но он сказал, что приедет завтра с визитом…

— И что? — я встала и задернула шторы, потому что из-за забора в окно заглядывали настырные мальчишки. — Пусть приезжает, если ему хочется. Мне кажется, он поступил благородно, предупредив, что хочет к нам заехать. Хотя бы я успею начистить подсвечники — они все в нагаре.

— И ковры надо почистить снегом — деловито вмешалась матушка. — Анна, а ты отполируй дверную ручку, она совсем потускнела.

— Да, мама, — сказала Анна, хлопая ресницами.

Что касается Констанцы, она смотрела на нас, как будто мы сошли с ума.

— Конечно же, граф де Конмор хочет жениться на мне, — сказала она, — он признал меня первой красавицей и приезжает завтра.

— По-моему, мы слишком торопимся, решив все за графа, — сказала я. — Никто не знает, зачем он едет к нам.

— Но, Бланш… — начала Констанца.

— Она все правильно говорит, — поддержала меня матушка. — Лучше бы тебе успокоиться, Констанца. Своими воплями ты только даешь повод для сплетен. В любом случае, я никогда не отдам тебя замуж против твоей воли, и ты это прекрасно знаешь.

В этом я немного сомневалась, но предпочла промолчать.

Констанца села на диванчике, расправляя юбку и хмуря золотистые брови:

— Но все говорят, что он решил жениться на мне… — сказала она неуверенно.

— Кто говорит? Леди Сплеторе? — матушка выжала тряпку и протерла Констанце лицо. — Или леди Медоус? Две старые язвы — это не «все».

— Мама! Разве так говорят?! — воскликнула Анна, и мы покатились со смеху.

Даже Констанца засмеялась.

— Вот и хорошо, что все успокоились, — подытожила я. — Теперь приступайте к уборке, а я побежала обратно в лавку, иначе господин Маффино сойдет с ума. Подсвечники можете оставить мне!..

Я послала сестрам воздушный поцелуй, и матушка отправилась вместе со мной, чтобы запереть калитку после того, как я выйду на улицу.

Но едва мы переступили порог, и сестры не могли нас слышать, матушка остановила меня:

— А теперь скажи, что ты думаешь на самом деле, Бланш.

Мы тут же отбросили показное спокойствие и взялись за руки, поддерживая друг друга. Губы у матушки задрожали совсем так же, как у Констанцы, и я поспешила обнять ее, чтобы и в моих глазах она не увидела беспокойство.

— Все очень странно, мама, — сказала я. — Но нам не стоит изводить себя раньше времени.

— Неужели он и правда приедет за Констанцой?

— Не такие уж мы ценные невесты.

— Он так богат, он может себе позволить любую прихоть.

— Учитывая, какой характер у Констанцы — он не знает, на что идет, — пошутила я.

Матушка тихо рассмеялась:

— Ты всегда знаешь, как меня утешить.

Мы прошли по расчищенной в снегу дорожке до калитки, и еще раз обнялись.

Матушка отсчитала мне в ладонь три медяка, подумала и добавила серебряную монетку:

— Купи свежего хлеба и масла. Сделаем к приходу графа тартинки — и красиво, и на стол нестыдно подать. Отправила бы Анну, да она купит вчерашнюю сдобу, а в масле она совсем не разбирается…

— Все будет хорошо, — пообещала я на прощание.

Но душа моя не была так спокойна, как я старалась показать. И пробившись через любопытных, осаждавших наш дом, я убежала в Кирпичный переулок, хотя это была самая длинная дорога до лавки сладостей. Требовалось подумать. Что бы там мы ни говорили, утешая Констанцу, я ни секунды не сомневалась, что граф решил заявиться в наш дом за очередной женой. Счастливый вдовец, прикупивший сладостей для какой-то кокетки… Что за игру он ведет, и зачем ему моя сестра? Из- за красоты? Констанца — красавица, несомненно. Но вряд ли человек вроде графа де Конмора польстился бы на ее красоту. В столице найдутся девушки и покрасивее. Может, он приехал в провинцию в надежде, что сюда не доберутся страшные слухи о нем? Тоже нет. В городке, вроде Ренна, все узнают обо всем за пару часов. Узнают, с удовольствием сплетничают и на ходу придумывают еще кучу подробностей — одна другой страшнее.

Что же на уме у господина Синей Бороды?

И что из слухов о нем — правда, а что — выдумки?

Ах, этот человек казался мне средоточием тайн, и скучное житье последних лет делала его по-особенному привлекательным в моих глазах.

Но никакая привлекательность не стоила счастья моей родной сестры.

Если завтра милорду графу захочется стать мужем Констанцы, он должен будет рассказать все о своих бывших женах, и если с ними (а вернее, с их смертью) что- то нечисто, то матушка никогда не согласится на брак.

Я кивала в такт своим мыслям, и все казалось мне совершенно простым — это мы решаем, согласиться или нет. А графу де Конмору останется только принять наше решение.

К приезду графа де Конмор возле нашего дома собралось полгорода. Госпожа Сплеторе что-то рассказывала своим подругам, и даже сквозь стекла окон был слышен ее противный высокий голос. Несколько раз она повторила имя Констанцы. Я стояла у окна спальни, глядя на улицу в щелочку между шторами. Мы опустили занавеси, потому что стоило кому-нибудь из нас появиться в окне, как сбегались десятки зевак и таращились, только что не показывая пальцами.

— Бланш! — позвала меня матушка, и я поспешила спуститься.

В гостиной все было вычищено и вымыто до блеска, и у меня до сих пор горели руки от едкого мыла, и ныла спина, потому что именно мне пришлось приводить в порядок наш дом к приезду знатного гостя. Зато подсвечники так и сверкали, словно были из настоящего золота. Оглядев комнату, я осталась довольна результатом, но матушка не дала мне полюбоваться вдосталь.