Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ) - Алексей Янов - Страница 82

При перемешивании передельного металла железная штанга облепляется расплавом, его время от времени необходимо счищать и эти «очистки» затем простукивать молотом (для выжимания оставшихся шлаков). Масса механического молота, его падающей чугунной ударной части, составляла 150 кг., что позволяло ему расковывать крицы массой до 40 кг., сминая их в «блины». Далее «простуканный металл» прокатывается в вальцах, выдавливающие из крицы остатки шлаков и на выходе получалось полосовое железо, которое потом можно было рубить или штамповать.

И, наконец, «пудлинговое железо» куда как лучше «кричного железа» подходит для производства паровых котлов высокого давления! С паровиками, это, конечно, задел на будущее. А вот к чему я точно планировал приспособить полосовое железо – так это под выделку бердышей (путём наварки стального лезвия на железный клинок полотна бердыша, которое затем подвергнуть термической обработке), лопат, ножей и пищалей.

Можно было бы, конечно, сразу продувкой чугуна (бессемеровским процессом) получать литую сталь, но, во–первых, мне чугун и железо требовались сами по себе, во–вторых, банально, на всё не хватало воздуходувных мощностей. Ну и наконец, самое главное, Смоленщина не располагала такими залежами руды, чтобы здесь строить мощный металлургический комбинат. Поэтому, волей–неволей, приходилось страдать минимализмом. Богатейшие, в Центральной России, по запасам железорудного сырья Тульская и Курская области, находилась в составе других княжеств. Поэтому, сталь я решил по–прежнему получать в малых объёмах в тиглях, по заветам Аносова и иже с ним.

Для производства стали, железо в смеси с чугуном начали варить в запечатанных каолиновых тиглях, с дополнительной добавкой в них угля и извести – для удаления вредных фосфорных и серных примесей. Получался некий аналог булата – сильно переваренной, без доступа воздуха, стали. Чем выше температура и дольше время варки булата, тем лучше.

Получаемые пудлингованием железные чушки, предназначенные для стальной переделки, до поры до времени складировались. Как только доменная печь остановится, то сразу приступим к переделке заготовленного железа в сталелитейном тигельном цехе. За результат работы этого цеха я особо не беспокоился. За год, княжеские сталелитейщики уже успели себе «набить руку», разобравшись с пропорциями присадок и выплавляемая ими к этому времени продукция, уже перестала страдать многими «детскими болезнями». Ну а цианирование стали и железа, при помощи желтой кровяной соли, вообще творила чудеса с металлом!

Этому не в последнюю очередь способствовала внедряемая под мою диктовку «научная организация труда», включающая в себя, в том числе и кропотливую запись условий проведения разных плавок металла. Ведь у детей кузнецов и литейщиков, прошедших обучение у моих дворян, сформировался, не побоюсь этого выражения, «научный склад ума». По крайней мере, если сравнивать с остальными хроноаборигенами, так оно и есть! Из этих подростков могут получиться настоящие учёные–металлурги, особенно если их в этом деле поддерживать и всячески направлять, чем я исподволь и занимался. Да и их отцы, кося глазом на своих отпрысков, тоже кое–чему у них учились и перенимали новшества. Ну и от моих советов и подсказок уже никто не отмахивался, воспринимая их чуть ли ни как откровения свыше.

При следующей плавке присутствовали дневные сменщики ночных рабочих и мастеров. Пока не переплавим все скопившиеся запасы угля и руды, предприятие будет работать круглосуточно, в две смены. Хотя, скорее раньше этого срока разрушиться какая–нибудь из печей, или треснут воздуходувки, тогда плавку придётся досрочно останавливать. И запустить производство по новому, в таком случае скоро не получится, так как придётся поправлять футеровку всех металлургических печей.

Понаблюдав немного за работой второй смены, я сам направился спать, и в приказном порядке погнал отдыхать всю первую смену. Если нечего не выйдет из строя, то им ещё придётся через двенадцать часов поработать. Князь пытался со мной заговорить, но посмотрев на моё состояние (мокрый, чумазый, шатающийся на ногах) лишь крепко обнял и направил, под присмотром Перемоги, отдыхать.

На четвёртые сутки, во время вынужденного простоя домны, Авдий со своей артелью занялись ремонтом печного оборудования. А я, во главе с металлургами, перевёз выплавленное за время работы завода железо с доменного цеха у речки Городянки в «сталелитейный» цех, что располагался на берегах запруженной речки Ильинка.

В печах, внешне похожих на горны, устанавливались тигли, в которых переплавлялись вместе железо, чугун, уголь и известняк. Полученную сталь (не мудрствуя лукаво, я выходящий из этих печей металл так и назвал – «сталью») начали проковывать падающим воротным молотом («ручного привода»). Потом её начинали прокатывать в вальцах для получения листовой стали, пригодной для рубки и штамповки.

Штамповка железных (стальных) деталей осуществлялась падающим молотом. Ударяющую часть поднимали при помощи каната, перекинутого через блок. Для рельефной штамповки под заготовку подкладывали нижний штамп, к «бабе» прикрепляли верхний штамп. «Баба» падала, следовал удар – и вуаля, деталь или изделие готовы! Эта же «баба», при смене штампа, использовалась для прорубки отверстий. Образующиеся отслои и обрезки шли назад, на переделку.

Из полученной стали в первую очередь сделали инструменты: ножницы, плоскогубцы, напильники и ряд других. Но инструментальная сталь для этого цеха будет лишь побочным продуктом. Главная его специализация – это изготовления не только холодного оружия, но и разнообразных броней, пластинчатых кольчуг, арбалетных дуг и др. И это производство должно развернуться на полную мощность после привоза шведской руды.

В этот цех я поставил работать артель, состоящую целиком из пайщиков предприятия – кузнецов–оружейников, котельников и бронников с их подмастерьями, а в качестве обычных работников выступали челядинники князя. Наёмных работников здесь не было.

Глава 9

Глава 9. Апрель 1234 г.

В начале апреля в Смоленск пришли известия о разгроме немцев в сражении на Омовже суздальско–новгородскими полками под командованием князя Ярослава Всеволодовича. Так решительно Новгород защищал свои права в Латгалии и части Эстонии от посягательств Ордена Меченосцев. Слушая в княжей гриднице разговоры ближников Изяслава Мстиславича, живо обсуждавших эти события, я думал о том, что это лишь первые «немецкие ласточки». Борьба Новгорода с крестоносцами и шведами растянется на многие десятилетия и даже столетия.

Ратные подвиги отца Александра, будущего Невского, меня мало интересовали. Да и сам Александр Ярославич, с моим появлением здесь, вряд ли повторит свою прежнюю судьбу. Покоя меня лишило строительство, точнее вопрос куда теперь, после завершения кладки металлургических печей, девать гнёздовский кирпич? Поэтому, когда вся кутерьма, вызванная первыми запусками доменной печи немного улеглась, я встретился с Авдием и поставил перед ним новые задачи. Вначале планировал своё подворье вместе с заводскими территориями, а потом и весь Ильинский конец обнести полноценной кирпичной стеной с башнями. В первую очередь следовало начать строить кирпичные башни, а, уже выстроив их, заняться частоколом – сменить его постепенно на кирпичную стену. Для осуществления этих планов нужно было уже в этом году втрое увеличить выпуск кирпичей, благо глины полно, рвы под фундаменты ещё с зимы копаются, а, самое главное, охочие люди, нескончаемым потоком с наступлением тепла продолжают прибывать в столицу на заработки.

– Опыт башенного строительства у тебя уже имеется, – я делился с Авдием своими наполеоновскими строительными планами. – Поэтому должен и с крепостным строительством совладать!

– Но княжич! – возмутился Авдий, – Это совсем разные вещи. Я знаю, что во Владимире, и в Киеве есть каменные надвратные вежи, а в Новгороде сам видел! Но это совсем не похоже на то, что ты мне здесь намалевал. Эти твои башни больше походят на венгерские и польские «донжоны». Сказывали мне про них купцы. Но и у них донжоны спрятаны за стены крепости и так не выпирают наружу. Зачем их так выпячивать вперёд?