Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ) - Алексей Янов - Страница 37

– Ха–ха–ха, – задорно засмеялся Фома, – за что ж он его так наказал?

– Говорит, что за непослушание. Прежде много раз он его побивал, уча уму–разуму, а толку всё не было …

– Ну, учудили князья с этими навозом!

– Да, твоя, правда. Но хоть народ повеселили.

Поднявшись с жёсткого деревянного табурета, я потянулся, чтобы размять затёкшие мышцы. Слюдяные оконца свет пропускали не очень охотно, а то, что творилось на улице, мог разобрать человек только с очень хорошей фантазией. Ничего, придёт время, и вами вплотную займёмся!

А на улице повсюду и полновластно вступала в свои права весна. Просыпающаяся природа, а вслед за нею и люди были охвачены каким–то радостным движением возвращающейся из промёрзлого небытия жизни. Снег вместе с сосульками стремительно обваливался со скатов крыш, смоленские холмы зияли проплешинами жухлой прошлогодней травы. Днепр вздулся, подтапливая талой водой бревенчатые речные причалы набережных, в отдельных местах сокрушая их плывущими льдинами. Городские пустыри облюбовали прилетевшие с юга грачи. Наступала первая моя весна в этом мире!

Но мне некогда было любоваться природой. Сразу после совместной утренней тренировки (на которой отрабатывались взаимодействия в плотном строю) дворяне, обрётшие с недавних пор, не без моей помощи, новое хобби – преподавание, разбрелись по двору в поисках своих учеников. Они прекрасно уяснили, что за качеством их преподавания княжич будет неустанно следить, а потому ударить в грязь лицом в глазах своего шефа никто из них не хотел. Отсюда серьёзное отношение к порученному им делу. Я лишь мысленно порадовался глядя на недовольные физиономии некоторых дворян, понуро побредших исполнять свои новые и непривычные обязанности. Сам же, оставшись лишь в компании Перемоги и нескольких дружинников, участвовавших в тренировке, направился к гончарам.

Была проблема с огнеупорным кирпичом для металлургических печей. Дело в том, что местные не знали огнеупорных глин. Самое лучшее, чем они располагали, были тугоплавкие глины. Но и их применение было исключением из правил, в основном домницы и кричные горны складывали из природных огнеупорных камней – песчаника или кремнистого сланца, связывая их вяжущим известковым веществом, а сверху обмазывали легкоплавкими глинами. Но даже эти примитивные печи, часто, после плавок железа нуждались в ремонте. Что уж говорить о полноценном металлургическом производстве с температурами тех же мартеновских печей в 1700`С.

Но самое обидное заключалось в том, что относительно рядом со Смоленском, высокоогнеупорные «шамотные» глины имеются в изобилии, они подстилают на всём своём протяжении пласты местных бурых углей.

Кроме того, в самом буром угле, встречается серный колчедан, состоящий на половину из серы. А вся беда в том, что глубины залегания угля составляют от 60 до 100 м., поэтому, по крайней мере до приезда немецкого инженера–штейгера, я решил обходиться лучшим из имеющимся – тугоплавкими керамическими глинами. Ещё, правда есть доломит – тоже прекрасный огнеупорный материал и отличная добавка в тигли, так как он содержит магний. Но, опять же, доломит залегает в пределах Ржевского удельного княжества, вышедшего из подчинения Смоленска. Вести на чужой территории разработки полезных ископаемых будет выглядеть, по меньшей мере, странно, да и никто мне этого не позволит сделать. Поэтому, футеровать печи изнутри придётся пока кирпичами из керамических глин. Но и здесь всё было не слишком хорошо.

Со слов гончаров выяснилось, что тугоплавкую керамическую глину они закупают в Дорогобуже. Добывают её местные гончары в деревеньке Молодилово под Дорогобужем прямо по пологому склону левого берега Днепра. Но это был удельный город Ростислава Мстиславича, поэтому как–то напрямую влиять на добычу дорогобужских керамических глин я не имел никакой возможности. Оставалось надеяться лишь на добрую волю местного князя, что он существенно не задерёт цены на свою глину, и тем паче не введёт против меня «санкции». Ведь этих тугоплавких глин при развёртывании всех мною запланированных производств потребуется огромное количество.

Место, где искать легкоплавкую, но качественную керамическую глину, для производства кирпича и черепицы я знал – в Гнёздово. В будущем там возникнет промстройкомбинат, но даже сейчас там велась, по словам княжьих гончаров, добыча и кустарная выделка глины. Иных трудностей в размещении в Гнёздово кирпично–черепичных производств не предполагалось, этот город личной вотчиной князей Ростиславичей не был, подчинялся центральной власти. Глина, подходящая для кирпичей была и поближе, в окрестностях столицы, но она, на мой взгляд, была излишне запесоченной, и не годилась для выпуска высокомарочного красного кирпича.

Песчано–гравийный материал (бутовый камень) – добывали за речкой Рачевкой, в карьере в районе Бабьей горы на левом берегу Днепра. Кстати, на Рачевке тоже наличествовали пригодные для кирпичного производства глины, но земли эти были в частной собственности горожан. Перекупать их пока не стоило, Гнёздово за глаза в ближайшие годы хватит.

Известняк же, из известковых туф, добывали чуть ли не в черте Ильинского (Заднепровского) княжьего двора на берегу речки Городянки, а также на берегах Заднепровской речки Стабны.

Переговорив с мастерами, выдал им задания на производство глиняных баллонов, змеевиков и небольшой печи для содового производства прямо на территории Ильинского княжьего двора. Сам я окончательно должен был переехать туда на днях, Днепр ото льда почти очистился.

Глава 3

Глава 3.

Апрель (цветень) 1233 г.

Ильинский княжий двор был вымощен брёвнами, посреди двора возвышалась Петропавловская церковь, соединённая крытым переходом с резным узорчатым княжьим теремом. Оконные карнизы хором были разукрашены затейливой старославянской росписью и резьбой. Кровля над зданиями была выполнена из тёса. А всё остальное дворовое пространство заполняли многочисленные складские амбары, конюшни, хлева и иные служебные, производственные и жилые помещения.

В помещениях дворца царила довольно–таки специфическая атмосфера. В большинстве комнат было прохладно, затухло, сыро, местами даже присутствовала плесень. Однако некоторые помещения были буквально закопчены дымом, словно какие–нибудь коптильни из–за наличия печей–каменок.

Перемога, по приезду, первым делом начал налаживать караульную службу, а заодно гонять дворовую челядь почём зря. Я же, в первые дни, отвлекаясь на занятых делом мастеров, слонялся от дворца до речной пристани – наблюдал за «Великим переселением народов». В нём участвовали пять десятков дружинников под командой Перемоги, все дворяне со своими учениками, значительная часть княжих ремесленников и их подручных.

Вскоре здесь предстояло начать выстраивать заводские корпуса, печи, плотины и ещё множество сопутствующей «мелочи». К работам князь разрешил привлекать за отдельную плату местных жителей. Все эти производства должны будут разместиться по берегам заднепровских речек Шклянная, Городянка и Ильинка.

У правого берега Днепра покачивались привязанные к кольям лодьи. А местные «мостники» сооружали через Днепр очередной, незнамо какой по счёту деревянный мост. Простоит он до весны и в половодье будет снесён ледоходом и потоками талой воды.

Заскучав, от наблюдения за монотонной разгрузкой перевозимого вместе с нами имущества, я ненароком перевёл взгляд, на ошивающегося поблизости Еремейку – талантливого и весьма многообещающего ученика моего «спальника» Веруслава. Одиннадцатилетний паренёк был настоящим вундеркиндом, буквально всё схватывая на лету. Он, стервец, уже успел «верхушек» нахвататься в немецком и литовском языках у недавно купленного на Невольничьем рынке Якушки.

Еремей чему–то поучал, тыкая пальцем в берестяной листок своего нового коллегу по учебному процессу Сеньку, купленного за компанию вместе с Якушкой. Но в отличие от последнего, он пока ничем выдающимся похвастаться не мог. Двух сирот, Сеньку с Якушкой определил на обучение к своему дворянину Веруславу, он казался, на мой взгляд, самым толковым преподавателем.