Как я учился в магической школе (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" - Страница 37

— А сама-то ты что там забыла? — желчно поинтересовался уязвлённый в живое Глушаков.

— Это неважно, — с достоинством ответила Райла, садясь обратно. — Я, в конце концов, преподаватель.

— Шалава, — буркнул Глушаков вроде и в сторону, но так, что услышали все.

— Коллеги, коллеги, не отвлекаемся, мы здесь обсуждаем студента Ширяева и никого другого, — поспешил Кхан призвать к порядку собравшихся.

— Обсуждают они! — гневно воскликнул вдруг толстенький мужичок с тонкими щегольскими усиками на округлом лице. — Это быдло, посмевшее так оскорблять Светлое королевство и его жителей, эльфов, наших лучших союзников, должно как минимум быть изгнано не только из академии, но и вообще из империи, и безо всяких обсуждений! А лучше, — тут он злобно сощурился, — и вовсе передать его высокорожденным. На опыты! Это же надо, такие слова, такое хамство, как только они прямо на месте наглеца не изничтожили!

От подобных речей перекосило даже адептов факультета Светлой магии, много позаимствовавших у магии эльфов и где эта самая делегация эльфов обучалась.

— Извините… — начала было завкафедры магии жизни.

— Не извиню! — резко отрубили в ответ.

— Простите… — с лёгким возмущением приподнялся кто-то из преподавателей некромантии, ложа руку на ритуальный кинжал.

— Не прощу! — снова отрезал толстяк.

— А вы, собственно, кто? — нахмурившись, поинтересовался Кхан у сего неизвестного.

— Я глава ассоциации по сотрудничеству и интеграции с Эльфийским королевством, Юсиус Рамцман, — с апломбом заявил тот. — И я повторяю: нечего здесь обсуждать, этому быдлу Ширяеву самое место в тюрьме!

— То есть вы не преподаватель академии? — уточнил ректор, нацелив очки на раздувшегося от важности Рамцмана.

— Я не маг, так что нет. Но это не мешает мне… — последние слова незадачливого главы ассоциации застряли у него в глотке, а сам он, побледнев и схватившись за горло, не в силах продолжать, дикими глазами уставился на Кхана.

— Выведите его! — жёстко приказал тот и, проводив взглядом брыкающееся тело, с большой охотой выносимое двумя жилистыми преподавателями, возмутился: — Он даже не маг! Безобразие! Кто его вообще впустил сюда?

Успокоившись, он снова перевёл взгляд на Глушакова.

— Сергей Юрьевич, хотите что-нибудь ещё добавить?

Глушаков замялся, резонно опасаясь, что сказанное им может быть превратно истолковано остальными, но тут прозвучал голос с задних рядов:

— А почему завкафедры проклятий ничего не говорит и вся такая загадочная?

Элеонора, оторвавшись от созерцания окна, обвела ленивым взглядом окружающих, а затем, устроившись поудобней, произнесла:

— Всё это ерунда. Домовые, кровать, артефакты, пьянки, да и вообще весь его моральный облик, — она коротким, резким жестом остановила собиравшихся было вскочить коллег и с лёгким цинизмом в голосе добавила: — И даже зеркало с основателем — в конце концов, это был всего лишь бездушный слепок личности. А ведь Ширяев — совершенно особенный ученик, и дело тут не в возрасте, хотя, может, и в нём тоже. Вы, коллеги, совершенно упускаете из виду то, что, несмотря на все эти недостатки, он обладает пусть одним, но зато крайне ценным достоинством, — Элеонора в упор посмотрела на Кхана. — Он действительно может делать мастеров.

— Это точно? — нахмурившись, переспросил ректор.

— Я вам вон там папочку красную положила с результатами исследования.

— Стоп… где? — зашуршал бумагами Кхан. — Ох ё… — не сдержал он чувств, когда увидел результат на небольшом листе бумаги в папке. — Действительно, про моральный облик можно забыть, пусть хоть в трусах, хоть без трусов загорает. И смотрите, — он остро сверкнул очками в сторону магистерши проклятий, — чтобы под постоянным контролем был. Не дай Магнус прибьют или украдут.

Несмотря на все мои опасения, новая учебная неделя началась совершенно мирно и тихо. Нет, судачить за спиной моей и спинами моих девчонок не перестали, но и дальше этого не заходили. Заклятьями и вызовами на дуэль не бросались, исподтишка пакостей не устраивали, а на остальное мой закалённый передрягами организм уже не обращал особого внимания.

Ведьмочки подле меня сменяли одна другую, исправно таскаясь со мной под ручку на пары и с пар. Рийя, Джуди, Каррин, Отришиа, Ланида… Это те только, кого запомнил. В который раз чуть пожалел, что они совсем не красотки. С другой стороны, за красоток точно прибили бы уже.

Слава убиенному мной основателю, вопросов интимного характера девушки больше не поднимали. Это, правда, меня слегка настораживало — а вдруг они готовят чего? Но пока всё было тихо.

Трений с учениками иностранных государств тоже не возникало, хотя я заметил, что абсолютно все стали держать дистанцию, особенно светлые эльфы. Но тут, возможно, играл роль прямой запрет инквизиции, и чувствовать себя более-менее комфортно, не сильно опасаясь за свою жизнь, я мог лишь до окончания расследования.

Что до моих занятий магией… Что ж, в ней я тоже продвинулся, скачкообразно подняв объём вливаемой в заклятие силы. Аккурат после неоконченной дуэли, видать, эльф прилично вогнал меня в стрессовую ситуацию. Впрочем, это был уровень самого-самого середнячка из женской части моей группы, совершенно не дотягивающего до уровня Эльзы и Мерв, что после применённого «Покрова Тьмы» разом стала сильнейшей ведьмой не только потока, но в потенциале и среди всех обучающихся на специальности вне зависимости от курса.

Что тут говорить, если шефство над ней взяла сама Элеонора, вызывая жуткую зависть у остальных девчонок.

А я… Я научился плести проклятие двойного действия. Замедляющее передачу нейронного сигнала в теле противника и нарушающее фокусировку глаз… В общем, противник начинал тормозить и видеть всё расплывчато, что тоже было неплохо. Минусы, впрочем, имелись: во-первых, это не делало его слепым совсем, во-вторых, маги способны подключать иную сенсорику для определения положения врага в пространстве, а в-третьих, имелись заклинания, нивелирующие эффект проклятья.

Но лиха беда начало. У меня стало хоть что-то получаться, и теперь я уже с оптимизмом взглянул в будущее. Авось доживу ещё до старости.

С таким вот лирическим настроем я, облокотившись на шершавый ствол дерева, полулежал на травке академического парка, задумчиво жуя соломинку и щурясь от пробивающегося сквозь листву солнечного света.

Утренние пары прошли, обед — тоже, и у нас оставалось ещё около получаса до следующего занятия.

Лениво оглядевшись, я вновь отметил ведьмочек, что группками расселись на траве неподалёку, и, прикрыв глаза, сполз чуть пониже, стараясь поудобнее устроить голову на шершавом корне. После сытного обеда так и тянуло слегка вздремнуть под лёгкий шорох книжных страниц — девчонки прилежно штудировали даже здесь, вне стен аудитории. Я подумал даже, что их поразило какое-то прямо-таки небывалое рвение в учебе. С другой стороны, они и раньше казались чересчур сконцентрированными на развитии своего дара, а уж теперь, когда наметился хороший прогресс в обучении, просто с удвоенным рвением принялись грызть гранит науки.

Чуть поворочавшись, я попытался найти более удобное положение для головы.

— Извини… — прозвучало вдруг тихонько рядом со мной.

Приоткрыв глаза, я увидел подсевшую ко мне и чинно сложившую ручки на колени Отришию — самую, наверное, скромную девушку из всей нашей группы. На прогулку со мной её буквально силком тащили три подруги, а после и я, чувствуя, как подрагивает тонкая ладошка на моём предплечье, ещё долго тихим голосом её успокаивал. Ей безумно хотелось пройтись с парнем и так же безумно было страшно, как она сама в конце концов мне призналась.

Хорошая девчонка, как, впрочем, и все остальные. Стройная, с тонкой талией и приятным чертами лица, вот только всё портили глаза, очень сильно косившие. До того сильно, что, встречаясь с ней взглядом, я каждый раз испытывал жгучее чувство стыда и неловкости. Вот и сейчас, стараясь смотреть чуть в сторону, я поинтересовался: