Лунный князь. Беглец (СИ) - Арьяр Ирмата - Страница 40

Браслеты я заметил только недавно, и они мне особенно не нравились. Взгляд то и дело за них цеплялся, пока я не понял, что они вызывают смутное чувство опасности. Какое-то оружие? Но спросить об этом у Ринхорта я не решался. Еще подумает, что я девчачьими цацками интересуюсь. И почему я их раньше не замечал?

Больше никто ко мне не приставал ни с поздравлениями по поводу обретения своего 'я', ни с советами, что же мне с собой таким чешуйчатым и огнедышащим делать. Да и не до того было.

Неутомимый Орлин принес тревожные известия.

Войско князя Доранта Энеарелли, отступавшее впереди в таком быстром темпе, что раскидывало лагерь всего часа на четыре и снималось с рассветом, неожиданно остановилось.

Мы шли за ними ни шатко, ни валко, пропуская стороной возвращавшиеся по домам войска Нертаиля, потому отстали значительно, но меня это не беспокоило: в конце концов, конечный пункт известен — родовой замок династии Энеарелли. Замок, зародившейся чуть ли не до войны Трех миров, знавший и времена расцвета, когда князья становились царями, и упадка, как во время Ионта Завоевателя.

Я хотел увидеть его. В том, что он будет моим я перестал сомневаться после инициации. Возьму штурмом, если дед меня не признает. Ради этого соглашусь и на дракона.

Орлин доложил, что от войска деда отделился отряд в две сотни всадников и идет по направлению к Нертаилю, то есть, в нашу сторону.

А от Нертаиля по нашим следам, как ни заметал их дарэйли земли Ксантис, шел Верховный и группа жрецов с двумя десятками рабов. Среди них была Шойна. Разрозненные группы жрецов с дарэйли подтягивались и с других направлений.

Кроме того, королевская гвардия в тысячу конников, возвращавшаяся в столицу бывшей империи (их мы как раз и обошли стороной), вдруг развернулась, и спешным маршем догоняла наших преследователей.

Когда Орлин начертил на песчаном грунте план местности, крестиком показал наш привал и расположение замеченных отрядов, я присвистнул: если отметить направление их движения стрелками, все они сойдутся в одной точке, и лежала она совсем неподалеку от нас.

— Тут как раз старая обитель Гончаров, — сказал Орлин, — я видел ее сверху. Полсотни верст отсюда. Холмы там в округе интересные, похожи на курганы: их двенадцать, и лежат они по окружности вокруг озера, на равных расстояниях друг от друга, за исключением разрыва, где по идее должен быть тринадцатый холм. В центре озера — небольшой скальный остров, там и находится обитель.

Тион кивнул, и я вспомнил наш с ним разговор о штурме. Понятно, почему Ринхорт даже не заикнулся о нем: попробуй-ка штурмовать такую крепость посреди водоема, да еще не зная состава гарнизона. Почему Тион настаивал на такой безнадежной затее?

— И что особенного в этом ските, кроме живописного расположения, если жрецы так переполошились? — спросил я.

— Обычная обитель, ничего особенного я о ней не слышал, — ответил Ринхорт. — Это готовится ловушка для нас: скоро мы окажемся в котле.

Тион отвернулся. Ну, точно что-то знает.

Прорваться из котла, на который вот-вот опустится крышка, можно было только в одном направлении, остававшимся чистым — на северо-запад.

— Выглядит так, что нам не оставляют иных дорог, чтобы мы пошли именно туда, — покачал головой Тион. — Обычная форма ловушки.

Ринхорт кивнул:

— Кроме того, они отсекают нас от цели. Если уйдем на северо-запад, то между нами и княжеством Энеарелли ляжет Закатное море и горная цепь. А прижмут к морю, нам вплавь не уйти. Нужно либо принять бой с жрецами, либо искать иной способ улизнуть.

— Надо уходить по воздуху, — предложил Орлин.

— А ты что скажешь, Бенх?

Воздушный покачал головой:

— Вас девять. Это много, я не так силен. Могу перенести одного-двух, и то на небольшие расстояния и с передышками для восстановления сил. На всех меня не хватит, лошадей придется оставить. Пока по очереди вас перетаскиваю, преимущество сойдет на нет, и место нового лагеря вычислят на раз.

— Не годится. Нам нельзя разделяться.

Орлин склонил голову к плечу, прищурил желтый глаз на черного рыцаря.

— Кстати о лошадях, если их все-равно бросать… Сегодня полнолуние, Ринхорт. К утру у нас будет на чем лететь.

— А я устрою попутный ветер, — обрадовался Бенх. — Им и крыльями не надо будет шевелить. А то на обучение времени не будет.

Дарэйли оживленно переглянулись и, видя мое недоумение, Дейя шепнула:

— Орлин — светлый дарэйли птиц.

Как будто это что-то прояснило.

— Но, Ринхорт, до утра мы будем лишены средств передвижения! — нахмурился Ллуф. — А если нас атакуют?

— Придется рискнуть.

Дарэйли направились к пасшемуся поодаль табуну, только Ллуф выглядел потерянным и расстроенным.

— Я не буду на это смотреть, — сказал он, решительно уходя прочь от стоянки.

— Надо же, его беломраморное сердце не выносит, когда кого-то насильно лишают естества, — презрительно прошептал Бенх за моей спиной.

Я резко развернулся.

— Бенх, ты бы заткнулся. Я слышал, жрецы подвергают почти всех дарэйли при инициации всяким гадостям, далеким от естественных. И ты не исключение, не так ли?

Густо покрасневший Бенх спешно ретировался, а мне наградой стал удивленный и благодарный взгляд Ллуфа. Но я разозлился еще больше. Да чихать мне на его благодарность. Терпеть не могу, когда при мне кого-то унижают!

Наши верные кони, привыкшие даже к Градниру в тигриной ипостаси, отчего-то забеспокоились, заметались по лугу, и пришлось их ловить, спутывать поводьями. Над каждым уложенным на землю животным склонялся наполовину преображенный Орлин. Голова у него была орлиная, все остальное ниже шеи — человеческое, если не считать ставших трехпалыми и когтистыми кистей рук.

То, что он делал, заставило меня вспомнить, что деление на светлых и темных — чисто человеческая условность. Орлин слегка вспарывал когтем конскую шкуру на шее и окунал в рану клюв, затем зажимал края, и через несколько минут можно было разглядеть лишь шрам.

— Я, конечно, знал, что орел — хищник, но зачем он пьет их кровь? — спросил я у Дейи.

— Он передает им часть своего духа, орлиной сущности. К утру кони будут выглядеть почти как он сам в птичьей ипостаси. Огромные птицы, послушные ему. Нам останется переделать уздечки и упряжь, но Луана тут справится.

— Он превращает их в оборотней? И… Шойна тоже могла превратить меня в… в… О, бездна!

Дейя поспешила успокоить:

— Что ты! Шойна — темная сторона сущности, а обращать могут только светлые дарэйли, хранители.

Так я выяснил, что оборотней в Подлунном мире полно.

А ведь мог бы и сам додуматься: если светлая Луана обращала людей в металл, а Ллуф — в камень, то и дарэйли сферы существ — не исключение.

Кони, между тем, бились в агонии, а почти человеческий стон переходил в глухой жутковатый клекот. Трещали их кости, менялись морды, наполовину преобразованные в клювы, из спин выпирали уродливые отростки — будущие крылья. Орлин пытался помочь им, поглаживал, разговаривал, пока несчастные не затихли.

— Это только первый раз так, потом перекидывание становится быстрым и почти безболезненным, — шепнула Дейя. — Но стихийное превращение у них будет только в дни полнолуния, а в остальное время их образ зависит от воли управляющего. Обычно оборотнями управляют Гончары через дарэйли. Эй, ты что так побледнел, Райтэ? Правила восточного Сферикала запрещают обращать людей в животных, правда, у западных это распространено.

— Рабы рабов… Пожалуй, я тоже не могу на это смотреть.

Чем дальше я постигал мой мир, тем меньше он мне нравился.

Ночью, отстояв стражу, я не мог уснуть не только из-за хрипов несчастных животных, доносившихся с луга — они постепенно стихали, — но я ворочался, пытался понять, почему так невыносимо быть самим собой, если я дракон?

Вспомнил о словах Ринхорта: 'Мы не могли тебя задержать, даже объединившись'. В том состоянии мне было не до расспросов, но фраза зацепила, и я спросил железного рыцаря, что он имел в виду.