Контракт на эльфа (СИ) - "Ellari Rey" - Страница 56

— Давай-ка поговорим, — предложила Эрика, с трудом подавив желание швырнуть в эльфа чем-нибудь тяжелым. — Выясним раз и навсегда, что между нами происходит и зачем нам это нужно. Идет?

Сидх поднял бровь и с вызовом воззрился на девушку.

— Ты мне не безразличен, — между тем продолжала Эрика. — Но твое отношение ко мне…

— Что не так с моим отношением? — эльф подался вперед. — Я не дарю тебе цветов и не пою серенад?

Эрика фыркнула: вовсе не этого она хотела от сурового скоя’таэля.

— Я не изменюсь, — пожал плечами Иорвет. — Рано или поздно все это кончится. Но не сейчас.

Его зрачок расширился, чуть ли не до краев заполняя радужку цвета весенней листвы. Эрика прекрасно знала, что это значит — он уже не властен над собой, его с головой захлестнула ярость или страсть, или и то и другое вместе. Эльф медленно, плавным текучим движением поднялся с места. Эрика сделала шаг к нему навстречу. Их губы столкнулись слишком резко, слишком сильно. Железные объятия эльфа сдавили ей ребра, заставив схватить ртом воздух. Куртка рухнула под ноги с жалобным звоном кольчужных вставок.

Корабль качнуло, и оба они упали на койку, на соломенный тюфяк, прикрытый простыней. Было ли это проклятие или наваждение — никто не знал. Оба они уже не могли оторваться друг от друга, даже если шторм, даже если пираты, ураган, нильфгаардский флот или Дикий Гон. Эльф сорвал с нее рубашку, припал губами к шее. Его поцелуи, горячие, сухие, причиняли наслаждение, граничащее с болью. Выпутавшись наконец из штанов, Эрика прижалась к эльфу всем телом. Иорвет распахнул полы стеганки. Вот так, наполовину одетые, совершенно утратившие связь с реальностью, они любили друг друга. Он — стиснув зубы и прерывисто дыша. Она — закусив губу, чтобы не кричать. В ней полыхал пожар, беспощадное пламя, гонимое ветром. И погасить его можно было лишь встречным пламенем.

***

Первый раз тряхнуло несильно — ровно настолько, чтобы потерять равновесие и заскользить по выдраенной дощатой палубе к высокому борту. И если эльф и ведьмак устояли на ногах, то Эрика с размаху приложилась ребрами так, что перехватило дыхание. Капитан выматерился.

Облака — длинные, черные, как сгустки дыма, потянулись над горизонтом, сходясь и расходясь, как призраки в хороводе, жуткие и прекрасные. Вода, черно-зеленая, густыми, упругими волнами перекатывалась под днищем, раскачивая скрипучий кораблик из стороны в сторону. У самого борта волны светлели — из малахитовых превращаясь в нефритово-зеленые.

Эрика вцепилась руками в борт. Корабль накренился, да так резко, что она непременно бы свалилась в воду, если бы не чья-то стальная хватка, отдернувшая ее от борта и отшвырнувшая к мачте. В трюме пронзительно заржали лошади.

— Да не бзди, деваха, — хлопнул ее по плечу краснолицый бородатый матрос. — Это еще не шторм, это так, цветочки.

— Утешил, блять, — процедила сквозь зубы Эрика, обнимая мачту и прижимаясь щекой к шершавому холодному дереву.

Вокруг засуетились люди: юнга в коротких штанишках — совершенно разбойничьего вида малец без обоих передних зубов; рябой дедок в зеленом берете; полуголый лысый громила с татуировкой русалки на плече. Ведьмак о чем-то говорил с капитаном — было не разобрать из-за свистящего, как спятивший козодой, ветра. Иорвет, ловко балансируя на уходящей из-под ног палубе, хмуро вглядывался в горизонт.

А потом начался настоящий кошмар. “Атропос” ухнул носом вниз, в разверзшуюся морскую пучину. Эрика почувствовала, как мир вокруг встает с ног на голову, как она повисает в воздухе, словно не человек вовсе, а птичье перышко. Мимо прокатились бочки, подпрыгивая на округлых боках. Кто-то коротко вскрикнул. За бочками прямо на спине заскользил матрос с масляным фонарем в руке, но суденышко снова сменило крен, и бедолага со всего размаху врезался в борт. Фонарь разбился. Огонь, вырвавшийся на свободу, немедленно вспыхнул, а матрос не успел ничего предпринять: пламя охватило его, превратив в пылающий факел. Он с воплем ринулся за борт, прямо в надвигающуюся черной стеной огромную волну.

Тут Эрика не выдержала — бросилась к Иорвету и повисла у него на плече. Будто нутром чуя, что этот, в случае чего, выплывет. В голове засела неуместная шутка про эльфов, которые не тонут — Золтан как-то рассказывал. Скоя’таэль, уловив, в какую сторону накренится корабль, ловко перепрыгнул поближе к крышке трюма и ухватился за канат свободной рукой.

Тук-тук-тук. Что-то стучало тихо и глухо - то ли сердце Иорвета, то ли ее собственное. То ли небесный маятник, отсчитывающий последние минуты жизни “Атропоса”. Эрика в редких сполохах молний видела снующие по кораблю фигуры - кто-то все еще надеялся поднять паруса, кто-то вцепился в тросы. Капитан, перекрикивая ветер и рев разбушевавшейся стихии, отдавал команды. Эрика тщетно искала глазами Геральта. Ведьмака нигде не было видно.

Новый порыв ветра заставил суденышко чуть ли не взлететь на воздух. Нос задрало вверх, и тут же рвануло вниз. Жуткий, протяжный треск раздался сверху, и вслед за ним грохнуло. Эрика обернулась на звук. Мачту, за которую она только что держалась, переломило пополам. В опасной близости от ее лица свистнули оборванные тросы - мокрые и хлесткие. В лицо плеснуло чем-то теплым, не похожим на брызги волн. Эрика облизала губы, и тут же сплюнула - судя по резкому медному привкусу, это была чья-то кровь. Она искренне надеялась, что не ее собственная.

Тук-тук-тук. На носу кто-то запел хрипло и громко: “Когда моряк уходит в море, все шлюхи слезы льют в порту”. И ему ответили, перекрикивая ветер: “Но море злится, море злится, когда есть баба на борту”. В приметы и дурные знаки Эрика не верила, и уж тем более, не считала, что море оскорбилось на “Атропос” за перевозку бабы, эльфа или ведьмака, но отчего-то стало еще жутче. Незатейливые слова веселой песенки разносились над кораблем, как погребальный звон.

А волны росли. Корабль захлебывался соленой водой, то падая куда-то вниз, то поднимаясь на гребне волны. Хищное море раззявило слюнявую пасть, полную острых клыков-рифов. Эльф схватил какой-то канат, намотал на свободную руку, и почему-то потащил Эрику к трюму. Та не сопротивлялась — сил уже не было, просто старалась как-то дышать хлещущим в лицо соленым ветром.

— Надо выводить коней, — Иорвет рявкнул ей прямо на ухо, так, что она вздрогнула. — Нас несет на скалы.

Как он углядел что-то, кроме брызг, ревущего моря и черного неба — для Эрики осталось загадкой. Мимо промелькнул белым вихрем Геральт в одной рубашке, крикнул что-то, и снова исчез. Громко и зычно залаял Ард, словно монахи забили в храмовый колокол, извещая о потопе, пожаре или чуме.

А потом над кораблем поднялась волна. Эрика готова была поклясться, что видела в ее толще, в ее черно-зеленом чреве немигающий взгляд огромных изумрудных глаз. Волны хватило бы, чтобы потопить со всем экипажем сам «Единорог» Радовида Свирепого, утащив его в пучину со всеми его алыми парусами, а «Атропосу» достаточно было и ее четверти. Волна замерла на мгновение, будто примериваясь, как ей будет сподручнее ухватить свою добычу. И обрушилась.

Звуки стихли в тот же миг. Эрику понесло куда-то, закрутило, запутало мокрыми тряпичными змеями тросов и веревок. Опоры под ногами больше не было. Кругом воцарилась тьма. Здесь не было ни шторма, ни по-разбойничьи свистящего ветра, ни погребального рокота громадных волн. Только плотная, густая тишина и темнота.

И когда девушка готова была отдаться этой благодатной тьме без остатка, на нее налетело что-то большое, мягкое, как гигантский ком морских водорослей и тины. Налетело — и толкнуло куда-то вверх.

***

Над головой пронзительно заорала чайка. Эрика открыла глаза. Все вокруг было серое, серое и холодное. Серый песок, серое море, серое небо, серые камни. В глазах двоилось, голова шла кругом. Во рту пересох и распух разъеденный морской солью язык. На зубах скрипел песок. Голова гудела, а руки и ноги онемели от холода. Мокрая одежда при каждом порыве морского ветра холодила так, что зубы выбивали барабанную дробь.