Солнце поднимается на востоке
(Документальная повесть) - Китаин Валентин Семенович - Страница 7

Под портретом, за массивным письменным столом сидел комендант Шверер. Он был в штатском костюме, со свастикой на рукаве.

Подняв на Марию водянистые глаза, он улыбнулся:

— Ну-с, фрейлейн Мария, вы уже вернулись? Прекрасно! Присаживайтесь, рассказывайте.

Мария молча сделала несколько шагов вперед и положила на стол исписанный клочок бумаги. Шверер взял его, пробежал глазами:

— И это все?

— Все. Они мне не доверяют, господин подполковник.

— Глупости. Они и не должны были сообщать вам место и время высадки группы. Ведь вы же только радистка. Это элементарное правило секретной службы. Я рассчитывал только на случайность. — Он снял трубку телефона: — Говорит Шверер. Передайте генералу: сегодня перевербованный русский агент был на связи. Пока не удалось узнать ничего нового. Наблюдение за резидентом продолжается.

Положив трубку, подполковник повернулся к Марии.

— Будем продолжать работу… Подумайте, как все-таки выудить у Тамары интересующие нас сведения. Брать ее мы пока не хотим. Возможно, в эти дни к ней придет на связь человек. По-прежнему поддерживайте версию о скорой выдаче разрешения на прописку.

Шверер выдвинул ящик стола, достал небольшую картонную книжечку.

— За сегодняшний день на ваш текущий счет в берлинском банке заносится еще 350 марок. Вы довольны?

Мария отвернулась.

Шверер встал из-за стола, подошел к Марии.

— Вы все еще грустите о ваших друзьях-большевиках? Бросьте, агент Жукова! У вас впереди отличная жизнь. Деньги, комфорт, блестящая карьера…

Он достал из сейфа бутылку коньяку и бокал.

— Пейте, фрейлейн Мария. Это помогает избавляться от лишних условностей жизни. Как это называется у вас по-русски — патриотизм, любовь к родине?..

Мария залпом выпила коньяк, зажмурилась, спросила, не открывая глаз:

— Сколько вы заплатите, если я все-таки узнаю у Тамары, где и когда будет высажена группа?

— Пять, восемь, десять тысяч! Десять тысяч рейхсмарок! — бросил скороговоркой Шверер. — Нет! Мы вам заплатим в долларах! Десять тысяч долларов!

— В долларах? — усмехнувшись, переспросила Мария.

— Да, да, в долларах! Это надежнее!

Мария молча налила себе еще коньяку, выпила и, повернувшись, побрела к выходу.

…Утро выдалось ясное, безоблачное, какие редко бывают в конце августа. Прятавшееся несколько дней за облаками солнце пригревало совсем по-весеннему.

— Пойду-ка искупаюсь на речку, — сказала Тамара Марии, когда они сидели после завтрака на крыльце.

— Что ты, Тома! Холодно ведь.

— Ничего не холодно. А то со скуки подохнешь в этой Алексеевке, дожидаясь, пока пропишут. Ну, идешь?

— Нет, я мерзлячка, — поежилась Мария. — Иди одна.

Тамара ушла. Мария осталась на крыльце. Скрипнула калитка — во двор входил Мендель. Хозяйка ушла в дом.

— А где Тамара? — спросил Мендель.

— На речку ушла купаться.

— Одна?

— Одна.

— Сейчас же иди за ней. Шверер не разрешил ни на минуту выпускать ее из-под наблюдения.

Когда Мария пришла на реку, она увидела, что Тамара сидит на берегу и разговаривает с каким-то незнакомым мужчиной. Увидев Марию, незнакомец прыгнул в воду и поплыл на другой берег.

— А мне надоело дома одной сидеть, — сказала Мария, подходя к Тамаре. — Дай, думаю, тоже схожу искупаюсь. Но ты, вижу, время зря не теряешь. Кто это здесь сидел?

— Так, знакомый один, — неопределенно ответила Тамара.

— Ты что-то скрываешь от меня, Тамара, — обиженным голосом сказала Мария. — Чужая я, что ли? Вместе, кажется, на задание нас послали, вместе жизнью рискуем. Мне тоже хочется, помимо своих точек-тире, что-нибудь знать.

— Нельзя, Машутка, сейчас ничего нельзя знать, — засмеялась Тамара. — Вот вернемся к своим — расскажу. А сейчас — нельзя. Мы ведь с тобой на военной службе.

Сделав вид, что обиделась, Мария отвернулась, внимательно наблюдая за плывущим по реке незнакомцем. Но что можно узнать о человеке, если из воды торчит только его голова?

Незнакомец исчез в камышах на противоположном берегу. Как ни вглядывалась Мария, она так и не увидела, где он вышел на берег.

…Вечером, предварительно спросив у хозяйки, который час, Тамара снова засобиралась на речку.

— Я тоже с тобой, — сказала Мария. — Не хочу одна оставаться.

Тамара ничего не ответила.

На том месте, где они были утром, уже сидел парень, который уплыл в камыши.

— Что вы тогда так быстро убежали? — попробовала пошутить Мария.

Парень, глядя на нее пристально и настороженно, молчал.

— Ты побудь здесь, Маша, — сказала Тамара, — мы сейчас вернемся.

Они прошли шагов двести, сели на траву, о чем-то тихо разговаривая. Как хотелось Марии услышать, о чем они говорят!

А говорили они вот о чем…

— Осталось совсем мало времени до выброски группы, — шептала Тамара. — А я до сих пор не могу уйти отсюда — комендант задерживает прописку. Что же делать, Николай?

— Ждать. Подпольный райком обсуждал ваше положение. Решили так: если через два дня вам не дадут прописку — переходите на нелегальное положение, уходите из Алексеевки. Вам будет назначено место встречи с нашими людьми. Вернетесь в Тимский район, выроете посадочные знаки и организуете прием группы.

— Еще два дня ждать, — вздохнула Тамара. — Я уже устала от безделья. Столько времени ничего не делать!

— Но вы же установили связь с подпольем, — улыбнулся Николай. — Навели самолеты на склад с боеприпасами, ваши сведения помогли нам пустить под откос эшелон! Разве этого мало?

— Сейчас мало!

— К сожалению, это не мое решение. Еще один вопрос к вам. В соседнем партизанском отряде сломалась рация. Вы уже говорили своей радистке, что установили связь с подпольем?

— Еще нет.

— Скажите. Возможно, ей придется помочь партизанам. Мы, правда, попросили разведотдел прислать нам опытного специалиста, но сейчас он может и не добраться.

— Хорошо, я расскажу ей обо всем. Когда встречаемся?

— Послезавтра. Здесь же, в то же время.

Николай ушел по берегу, а Тамара вернулась к Марии.

— Маша, ты не обижайся, что я пока ничего не рассказывала, этого требуют правила конспирации. Теперь уже можно. Этот парень — связной подпольного райкома. По указанию разведотдела мы будем временно связаны с ним. Через два дня мы, возможно, расстанемся. Если не дадут прописки, я уйду принимать группу, а ты вместе с этим человеком пойдешь в один из здешних партизанских отрядов. У них испортилась рация — надо помочь.

Мария слушала, не оборачиваясь, стараясь не выдать охватившего ее нетерпения. Надо скорее возвращаться в поселок, чтобы успеть все передать Швереру!

Когда они входили во двор, Мендель сидел на крыльце. Мария сделала ему знак: «Вызови». Солдат незаметно кивнул головой.

Минут через десять он постучал в комнату девушек:

— Фрейлейн Мария! Можно ли пригласить вас на прогулку?

Мария жалобно посмотрела на Тамару.

— Иди, Машутка, иди, — сказала Тамара. — Иди — потом расквитаемся с ними за все.

Шверер, выслушав Марию, вызвал одного из своих сотрудников, фельдфебеля Банфенди.

— Организовать тщательную слежку за домом № 63 по бывшей улице Энгельса, — приказал он, — усильте тайные посты в этом квартале.

…Ночью Тамара проснулась от необычных звуков. Казалось, на крыше дома сидели несколько огромных кузнечиков и старательно стрекотали. Тамара босиком подошла к окну: где-то в стороне от Алексеевки шел воздушный бой. В исполосованном прожекторами черном небе кувыркались десятка полтора маленьких самолетов, вспыхивали и гасли гирлянды трассирующих очередей. «Может быть, Виктор сейчас там сражается с фашистами и не знает, что я совсем рядом с ним», — подумала Тамара.

Она вспомнила свой последний день в Тамбове, городской сад, школу, речку. Ей захотелось рассказать об этом кому-нибудь. Она повернулась к кровати, где спала Мария, и с удивлением увидела, что кровать пуста. «Где же она?» — тревожно подумала Тамара. На стуле рядом с кроватью висело платье Марии. Куда же она могла пойти раздетая? Может быть, к хозяйке?..