Терем-теремок
(Юмористические рассказы) - Ардов Виктор Ефимович - Страница 14

И тут уже я вспомнил: она тогда у меня эту морковь из авоськи сперла.

— Отчего же все-таки он скончался, Марья Петровна?

Моя жена — Марья Петровна — отвечает:

— Кто ж его знает? Помните, какой у него был характер? Он свободно мог в пьяном виде сам подсунуться под машину…

Я вхожу в комнату и спрашиваю:

— Мусечка, кто это мог подсунуться?

И вдруг моя жена вскакивает на кушетку обеими ногами, пятится назад, и рот у нее хлопает, видимо, сам по себе вот так: ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба… Я гляжу на Люцию, а эта на четвереньках ползет к двери.

Потом жена кричит:

— Разве ты еще живой?!

Люция Прохоровна — ей:

— Не заговаривайте с ним! Это — вурдалак, упырь, он с того света!!!

Я тогда говорю этой язве:

— Сама ты — упырь и морская свинья! Брысь отсюда сейчас же!.. Мусечка, — говорю, — неужели ты думаешь, что я к тебе явился с того света?!

Жена говорит:

— Я от тебя могу ожидать какого хочешь свинства…

А только мы с ней разобрались, как и что, приходит наш управдом. Я, значит, прилег на кушеточку; он меня не замечает и обращается к моей супруге:

— Вот какое дело, гражданка Корешкова: придется вам по случаю смерти вашего благоверного потесниться. Вторую комнату мы у вас заберем…

Я отзываюсь с кушетки:

— Илья Степанович, а я ведь — тово… еще не умер…

И сам думаю: как бы он тоже не пополз на четвереньках. Но управдом спокойно так поворачивается ко мне и говорит:

— Вы, может быть, еще и не померли. Но вот владелец этой комнаты — гражданин Корешков Семен Иванович — тот, как говорили в старину, «в бозе опочил».

Я спрашиваю:

— А кто же такое тогда — я?

Управдом отвечает:

— Мне это неизвестно. Предъявите свой паспорт, и я вам скажу: кто вы такой.

Меня даже в пот бросило. Я — ему:

— Товарищ управдом! Илья Степанович! Ведь я у вас в доме двадцать четыре года живу. Мы с вами за этот отрезок одной водки выхлебали литров по шестьсот на брата!!

А он:

— Водка сюда не касается. Супруг этой дамы — товарищ Корешков — официально и документально помер. А вы имейте в виду, что я вам не разрешу ночевать без прописки. Пока!

И ушел. Управдом то есть… Вот — положение!

Жена — та просто воет, как белуга.

— Ой, Сеня, я предчувствую, что нам с тобой больше не жить вместе! Если даже тебя оформят со временем, то, безусловно, на какую-нибудь другую фамилию. И мне придется с тобой по суду разводиться, чтобы за тебя же выйти замуж… Вой-во-вой!..

Я послушал, послушал и кинулся из дома. Куда? Конечно, в больницу, где я умер. Прихожу в больницу, в ихнюю канцелярию и говорю какой-то там грымзе в белом халате:

— Товарищ, дело, видите ли, в том, что у вас скончался один больной, но этот больной вовсе не я.

Грымза смотрит на меня ослизлым взглядом и заявляет:

— Гражданин, вы думаете, что вы говорите?

Я ей:

— Конечно. Я-то, как видите, жив, а мой паспорт вы заслали в загс как якобы умерший.

Она говорит:

— Это кто — паспорт у вас умерший? Вы что — выпили?

А я ей:

— Нет, вы только послушайте: умер моей жены троюродный муж; а я, сами видите, живой. Можете даже меня потрогать!

Грымза тогда говорит:

— Зачем вас трогать, когда вы и так — тронутый?.. Идите, идите себе, гражданин: у нас больница по внутренностям, мы психических не берем…

— Не уйду! — кричу. — Скликайте ваших профессоров! Пускай они сделают конвульсиум и дадут справку, что я живой!!!

Грымза только откинулась назад и сказала еще одной:

— Клава, сбегай за санитарами. Это, безусловно, припадочный.

Мне еще не хватает, чтобы меня теперь загребли санитары. Безусловно, я из этой больницы бегом…

И прямо к себе на службу. Прямо — к своему заведующему, товарищу Терникову. Говорю ему:

— Мне даже совестно вам докладывать, товарищ Терников, но вот какая петрушка… Меня тут случайно записали в покойники, хе-хе…

Терников отвечает:

— Да-да, я знаю. Мы уже отчислили тебя приказом ввиду смерти.

— Товарищ Терников, почему же вы тогда не удивляетесь, что я к вам пришел? Или вы считаете, что я — призрак?

— При чем здесь призрак? Мало ли какая у тебя может быть надобность записаться в покойники?.. Растрата крупная… Или ты от алиментов думаешь скрыться…

Я уже хриплым голосом ору:

— Нет у меня ни растрат, ни других грехов… На коленях вас умоляю: возьмите меня обратно на работу!..

А заведующий:

— Вряд ли, — говорит, — это удобно. Имеется приказ управляющего о твоей смерти. Мы сейчас не пойдем на то, чтобы отменять приказ. Зайди месяца через три; если окончательно не умрешь, поговорим о возможности вновь зачислить тебя к нам…

И вот, дорогие граждане, плетусь я к себе домой и думаю: «Быть мне покойником до самой смерти». А навстречу мне попался некто Фисаков — председатель нашей кассы взаимопомощи. Он мне замечает:

— Послушай, Семен Иваныч, отворачиваться тебе особенно не приходится. Ты лучше скажи: когда ты отдашь ссуду?

— Какую еще ссуду?

— Здрасте! Да ты у нас в кассе брал сорок рублей или нет?!

Ну, я думаю, теперь настал мой черед поиздеваться.

— Ах, да, — говорю, — при жизни еще я что-то такое брал… Но поскольку я теперь умер, попрошу задолжность списать. Пока!

А дома я буквально свалился на кушетку. И лежу воистину как труп. И на четвертые сутки приносят мне повестку в нарсуд.

«Так! — думаю. — Выселяют по суду. Ну, ладно. Только я потребую, чтобы меня из дома вывозили исключительно на катафалке. Покойник так покойник!..»

И вот я иду в суд. Выходит судья и говорит:

— Слушается дело по иску кассы взаимопомощи сотрудников треста райочистки к Корешкову.

Я кричу:

— Как?!

А судья:

— Помолчите. Ваша речь впереди. Кто будет говорить от истца?

И можете представить: выступает вперед Фисаков и начинает:

— Разрешите мне, как председателю правления кассы. Этот гражданин брал у нас сорок рублей. А как надо возвращать — он возьми и притворись, будто он скончался. Вот этот вот самый, который сейчас прыгает перед вами…

Судья мне замечает:

— Гражданин Корешков! Вы, между прочим, не балерина, Уймите свои ноги! И объясните суду: будете вы платить или нет?

Я говорю:

— Поскольку я, гражданин судья, на сегодняшний день являюсь покойником, я привык, что на том свете у нас все нашармака…

Судья тут же пошептался с заседателем и объявляет:

— Прошу всех встать. Народный суд в составе… и так далее… решил: иск кассы взаимопомощи удовлетворить, а гражданина Корешкова, который обманным образом включил себя в число умерших, считать живым, обязать милицию выдать ему паспорт и ввиду того, что означенный Корешков позволил себе заявлять на суде, что якобы он есть призрак, и при этом танцевал, то оштрафовать его, Корешкова, на десять рублей. Решение может быть обжаловано в десятидневный срок.

Я как закричу:

— Какое обжалование?! Возьмите с меня двадцать рублей, только верните скорее паспорт!

Судья погрозил мне пальцем и ушел в совещательную комнату.

А я как кинулся целовать этого Фисакова… всего обслюнявил. Он еле от меня вырвался…

Пришел я домой. А там управдом, а с ним — Люция Прохоровна. Управдом говорит мне:

— Что же, бывший гражданин Корешков, освободите вы комнату или нет? Я вижу: склочник вы, а не покойник, вот что!

А я:

— У нас на том свете все — склочники. Что, я вам еще не являлся во сне, нет? Жалко!

Тогда Люция Прохоровна говорит:

— Вы! Бывший жилец! Имейте в виду, что у меня есть договоренность: я буду менять свою полутемную комнату на эту, которая освободилась из-под вас.

А управдом тогда:

— Э, да чего там… Товарищ старший сержант, попрошу сюда!

И тут входит старший сержант милиции, который говорит мне:

— Гражданин покойник, ваши документы…

А я ему — решение нарсуда. Он прочитал, говорит:

— Вопрос ясен. Завтра от десяти до трех зайдите в паспортный стол…