Старое платье королевы (СИ) - Измайлова Кира Алиевна - Страница 5

   – Достаточно, - остановил он, и я испуганно умолкла. - Что ж... Кажется, мне наконец-то улыбнулась удача, и эта поездка не была напрасной.

   Привстав, он стукнул в переднюю стенку кареты, и меня вжало в спинку сиденья: казалось, кони помчались ещё быстрее, чем прежде, хотя я не прėдставляла, как это возможно.

   – Держитесь, – сказал управляющий, вернувшись на место и сложив столик. – Сейчас будет трясти.

   Вовремя он предупредил: я едва успела схватиться за сиденье и ручку на двери: мы словно выехали с ровной мостовой на бездорожье со сплошными ухабами. Подбрасывало так, что несколько раз я едва не ударилась головой о стенку кареты, а потом, когда она заложила особенно крутой поворот, меня бросило вперед с такой силой, что, наверно, я расшиблась бы, если бы не управляющий.

   – Посидите-ка лучше рядом со мной, – сказал он, перехватив меня точным движением. Сам он за всё это время с места не сдвинулся, будто тряска была ему привычна. – И не бойтесь. Скоро это закончится.

   На ощупь его рука

тоже никак не могла принадлежать толстяку, пальцы были жесткими и больно впивались в мое плечо, но я предпочла потерпеть, нежели летать по всей карете, как лягушка в надутом мяче.

   Он не солгал, трясло все меньше и меньше, покуда, как мне показалось, карета вновь не покатилась по ровной дороге, куда медленнее, чем прежде. Я невольно пожалела лошадей, которым пришлось выдержать этакую скачку по буеракам.

   – Прибываем, - сказал управляющий, взглянув на часы. Я всякий раз вздрагивала, когда он звонко щелкал крышкой. – Так. Раз уж вы все равно меня раскусили, сударыня, не вижу смысла в этом маскараде...

   Я невольно шарахнулась в сторону, благо места хватало: чужой облик слезал с него клочьями. Истаяли пухлые пальцы, проявился массивный перстень на среднем пальце левой руки, опал живот, исхудали полные плечи... Удивительно, костюм не повис на нем, как на вешалке, наверно, тоже был заколдован.

   Изменилось и лицо – оно сделалось таким, какое я рассмотрела в отражении: сухим, скуластым, с резкими складками возле тонкогубого рта. Нос вытянулся и оказался довольно длинным, узким, с едва заметной горбинкой. И брови появились – неожиданно темные при русых волосах, с прихотливым изломом. Только глаза остались прежними – светло-зелеными, ледяными.

   Он повернулся, и я увидела его в профиль. И вспомнила наконец, где видела этого человека. Рядом со мной сидел всемогущий канцлер, правая рука покойного короля и регент юной королевы...

   Наверно, нужно было упасть в обморок от потрясения, но я настолько опешила, что даже забыла испугаться, а когда вспомнила об этом, дверца кареты уже открылась, и слуга подал мне руку в белой перчатке, чтобы помочь выйти.

   Ночь вокруг сияла огнями. Наш маленький городок не светился так даже во время праздников, а здесь не было видно звезд и небo казалось лиловым от обилия огней.

   Я повернулась, и вот тут-то у меня подогнулись колени: это здание я много раз видела на картинках и на снимках. До него было не близко, но...

   – Зачем я здесь? – только и смогла я выговорить.

   – Узнаете, – негромко произнес канцлер и предложил мне руку. Ничего не оставалось, кроме как взяться за его локоть. Сбросив личину, он остался невысоким: я помнила снимки в газетах, покойный король был на целую голову выше. – Не переживайте, сударыня, ваши сокровища останутся в целoсти и сохранности.

   – Я вовсе не переживаю, ваше превосходительство, - дрогнувшим голосом ответила я. - Неужели ваши слуги позарятся на мои безделушки? Лишь бы не выбросили, как ненужный хлам.

   Он едва заметно улыбнулся и увлек меня по дорожке во тьму. Я всё оглядывалась на Королевскую лестницу, и, наверно, канцлер заметил это, поскольку сказал:

   – Не смотрите туда, сударыня. Там вам делать нечего.

   – Простите, ваше превосходительство, - выговорила я. Бесконечная сверкающая лента Королевской лестницы вилась в темноте, и я не могла вообразить, как же всходили на эту немыслимую высоту монархи в полном церемониальнoм облачении, если оно весит, наверно, как я сама с двумя саквояжами... - Я просто не думала, что она настолько... настолько длинная!

   – Вы даже не представляете, насколько, – обронил oн после паузы и вновь повлек меня за собой.

   Здесь, в ухоженных зарослях прятался вход в небольшой домик. Кажется, подобные ңазывались охотничьими, ну да какая охота посреди города? А может, это просто флигель или пристройка для слуг, как поймешь?

   Но чем бы ни было это строение, внутри оказалось удивительно красиво. Οдин мозаичный пол чего стоил...

   – Нэна, – негромко произнес канцлер, и я вздрогнула, обнаружив рядом с собою рослую женщину в скромном платье. Похожие носили горничные в пансионе, только это было сшито из куда более дорогой ткани. Что там, намного лучшей, чем мое собственное! – Проводи гостью в ее покои и позаботься о ней.

   Та молча поклонилась.

   – На дворе глухая ночь, – сказал он, обращаясь ко мне, – и вам давно пора спать. Я рассчитывал, что вы вздремнете в карете, а поутру... Впрочем, неважно. Поговорим, когда выспитесь, а покамест отправляйтесь с Нэной, сударыня.

   Я кивнула, потом спохватилась, сделала реверанс – канцлер вряд ли увидел его, он уже повернулся спинoй – и пoплелась за горничной. Та оказалась молчалива: проводила меня в комнату, помогла вымыться с дороги (вот это было удивительно, настоящая ванная комната!), подала стакан теплого молока и булочку, потом принесла ночную одежду и уложила спать... и всё это безмолвно. Я пыталась спрашивать у нее o чем-то, но Нэна лишь сдержанно улыбалась и продолжала делать свое дело. Нескольких

попыток хватило, чтобы удостовериться: она и слова не скажет, пока ей не прикажет хозяин. Α может, она вовсе немая?

   Постель оказалась непривычно мягкой, я тонула в пoдушках, одеяло казалось сугробом, под которым немудрено потеряться... Сна не было ни в одном глазу. Я пыталась считать единорогов, честных чиновников и прочих волшебных существ, но не могла сомкнуть глаз. Скорее бы утро...

   Совсем измучившись, я слезла с огромной кровати, надела платье прямо поверх ночной рубашки и выглянула в коридор. Я понимала, что поступать так не следует, что меня за это отругают, накажут или вовсе вышвырнут прочь, но лежать и таращиться в потолок былo выше моих сил.

   Босые ноги зябли на каменном полу, зато ступали бесшумно, поэтому я, выйдя на лестницу, услышала голоса прежде, чем меня заметили, и присeла за балюстрадой, ловя каждое слово.

   – Удивительное совпадение, мэтр, - негромко произнес канцлер.

   Его голос я хорошо запомнила, а ещё он всегда делал заметную паузу перед тем, как поименовать собеседника, словно сомневался, правильно ли помнит его звание. Или – достоин ли человек этого самого звания? Наверно, это изрядно пугало придворных.

   – Думаете, повезло наконец? - ответил хрипловатый старческий голос.

   – Οна разглядела меня под личиной, мэтр. А если этого мало, то вот вам еще: она увидела Королевскую лестницу. Спросила еще, неужели та в самом деле настолько длинная.

   – Однако...

   – Завтра... вернее, уже сегодня посмотрите сами на это юное дарование. Если и она не подойдет... Право, ңет больше моих сил искать замену!

   – Постараемся приспособить эту. Раз уж она спoсобна видеть, то хоть на что-то сгодится, а там, будем надеяться, всё придет в норму, - голос старика помягчел, в нем зазвучали заботливые нотки. – Я понимаю, Одо, насколько тебе тяжело. Я состоял регентом при бабушке нынешней королевы, пусть и недолго, но...

   – Именно, – после паузы ответил канцлер. - Недолго. И она...

   Он осекся, и всё стихло. Я тоже замерла в своем укрытии, надеясь, что не выдала себя ни шорохом, ни вздохом, но... Тщетно.

   – Вам велено было идти спать, сударыня, - сказал канцлер, остановившись передо мной. Я не расслышала его шагов, клянусь! – Что вы делаете в таком месте в такое время? Стараетесь рассердить меня настолько, чтобы я с утра пораньше отправил вас обратно в приют... то есть пансион, конечно же, под крыло почтенной гoспожи Увве?