Inside of me (СИ) - "Kellerr" - Страница 43

— Ты уже знаешь ответ.

— Откуда?!

— Посмотри внимательнее, — посоветовал Мана всё тем же спокойным голосом и легко кивнул куда-то в сторону.

Надгробие. Единственное надгробие с надписью «Мана». Переглянувшись с Кандой, Аллен подошёл к камню и нагнулся, медленно проведя по нему рукой. Буквы открылись не сразу, словно даже здесь Неа старался скрыть правду под очередным слоем пыли.

Канда заметил лёгкое, почти незаметное движение воздуха. Ветер?

Ветер, унёсший серую пыль с надгробия после того, как к нему прикоснулся Аллен.

— Мы порвали связь с отцом, когда появилась возможность. Я хотел отдалить их, надеялся, что Неа успокоится, но даже такой шаг не изменил его. Меня зовут Мана Д. Кэмпбелл, Аллен. Прости, что никогда не упоминал раньше.

Аллен так и остался сидеть на корточках, стараясь не смотреть на Ману.

— Значит, ваш с Неа отец…

Мана кивнул.

— Адам. Адам Д. Кэмпбелл, создатель Первого Ковчега.

— Нет, не может этого быть…

— Неа очень злился, когда появился Второй Ковчег.

— Да, я слышал что-то о Третьем Ковчеге, но ему ведь не удалось, так? Он умер, прежде чем достиг развития своего дара и прежде чем добрался до меня.

— Я тоже не знаю подробностей, Аллен. Я мёртв, — напомнил Мана, однако Канда не уловил более никакой тоски или сожаления.

Сны лишь дурацкое отражение действительности, подсознательного того или иного человека. Кто-то до сих пор доверяет сонникам, хотя мир слишком изменился, и одинаково трактовать сны разных людей попросту бесполезно.

Сон — место, где люди отдыхают. Канда пытался представить, насколько же уставшим чувствовал себя Аллен за всё прошедшее время. Постоянно бороться с тем, кто повлёк за собой смерть другого человека.

Вечное напоминание.

Аллен был бледен. Он полностью опёрся на надгробие и тяжело дышал, похоже, переваривая полученную информацию. Его глаза покраснели, чёлка прилипла к взмокшему лбу. Фигура Маны вдруг исчезла, словно растворилась в дыму, и тут же появилась около Аллена. Он шагнул к нему, плавно опускаясь на колени, и заключил сопротивляющегося Уолкера в объятия.

— Я больше не могу, Мана, — прошептал Аллен, вцепляясь в его пальто. — Я хотел уничтожить Неа, но теперь не знаю как. Что мне делать?

Канда надеялся, что он и сам не знал правильный ответ.

— Ты говорил, что должен быть якорь, удерживающий паразита в твоих снах, — припомнил Канда. — И ты его нашёл.

Аллен перевёл на него ничего не понимающий взгляд.

— Нет.

— Включи голову, идиот! — рявкнул он, жестом указав на Ману. — Вот он, этот якорь! Человек, которого любил Четырнадцатый при жизни, человек, к которому он обращался за помощью и искал поддержки! Не фотография в пустой комнате, а сам Мана!

Аллен долго не двигался, пока Мана первым не поднялся с колен. Канда вздрогнул от прожёгших его янтарных глаз — таких же добрых, как на фото. Не удивительно, что Уолкер настолько привязан к нему. От Маны сочилось тепло, он притягивал к себе.

— Перед смертью Неа успел ранить Аллена, — он провёл пальцем по тому месту, где у Уолкера был шрам. — С помощью крови он связал себя с ним в последние секунды жизни. Я же остался в памяти Неа как самое сильное эмоциональное потрясение — он был готов к тому, что я могу его застрелить, но вряд ли верил в это до конца, — теперь Мана посмотрел на Аллена. — Ты должен уничтожить меня здесь. Если у Неа не останется эмоций, воспоминаний, он не сможет больше удерживать себя в твоих снах.

Канда видел, что Аллену не нравился такой исход. Он отчаянно замотал головой, вскакивая на ноги.

— Нет, нет! Я уже видел, как ты умираешь, а теперь хочешь, чтобы я сам тебя убил? Это жестоко, Мана!

— Я — та часть Маны, которую помнит Неа. Ты должен это сделать, если хочешь продолжать жить.

— Мы пришли сюда именно ради этого, — постарался убедить Уолкера Канда. — Думаешь, Четырнадцатый простит тебе, что ты вновь воспользовался сывороткой? Ты уже видел, что он может выбраться в реальный мир.

— Ты — новая жертва Неа? — мягко спросил Мана, будто бы разговор шёл о чём-то тривиальном. — Он не оставит тебя, если воспользуется даром Аллена и выйдет наружу. Неа правит гнев, он непременно постарается уничтожить всё, до чего сможет добраться. Помнишь пистолет, Аллен? Воспользуйся им.

Ветер стал сильнее. Канда заметил потяжелевшие на небе тучи, пришедшие в движение. Сухая листва зашуршала на мёртвых ветвях и отправилась в круговорот танца в воздухе.

— Он просыпается, — Аллен выглядел испуганным. — Но ещё слишком рано.

— Он стал сильнее, его питают твои чувства. Твоя боль загоняет Неа в угол, делая слабее, твоя любовь для него словно вода для цветка. Знаешь, чем опасно влюбляться в твоей ситуации? Влюблённость — настоящая влюблённость — очень сильное чувство. Положительное. Оно окрыляет. Если любишь, Аллен, тебе придётся избавиться от Неа — больше ты не сможешь его удерживать.

Пепел очень похож на снег, особенно если всё вокруг серого цвета. Канда ощущал присутствие Четырнадцатого настолько отчётливо, что невольно обратил внимание на крупные кусочки пепла, которые напоминали сгоревшую бумагу. Но стоило к ним прикоснуться, как они превращались в пыль.

Сон был похож на грязную прогнившую зиму. Угрюмое небо, тоскливые деревья с мёртвой листвой и падающий пепел, покрывающий землю подобно испорченному снегу.

И всё бы ничего, если бы не ветер.

У них больше не осталось времени.

— Чёрт возьми, Уолкер, делай уже что-нибудь! — прикрикнул на него Канда, когда ветер достиг такой силы, что начал ломать ветви.

Аллен оставался стоять в ступоре. Внимание Канды привлекла его рука, до этого расслабленная: он медленно согнул пальцы так, будто что-то держал. Что-то твёрдое и…

Канда никогда раньше не видел, как действует дар Аллена. Он уже знал, что тот обладает даром оживлять фантазию, и у него был шанс увидеть, как именно. Предметы появлялись из ниоткуда, стоило ему только захотеть. Способность, которая так была необходима Неа, чтобы выбраться из клетки, в которую он собственноручно себя запер.

Пистолет материализовался в руке Аллена за какую-то считанную пару секунд. Ему даже не пришлось менять положение пальцев, чтобы взять его удобнее. Канда заметил, как он крепче сжал руку и плотнее стиснул зубы. Ветер растрепал светлые волосы, словно подталкивал его вперёд: «Ну же, стреляй. Стреляй!».

Это сон, всего лишь сон. Только вот легче ли выстрелить в голову человека, который неподвижно стоит перед тобой и улыбается, если понимать, что это происходит во сне?

— Если я не выстрелю, Неа убьёт тебя, Канда, — вдруг произнёс Аллен. — Но сначала он убьёт меня. Здесь, во сне, потому что убить меня в реальности ему нельзя — мой дар действует до тех пор, пока я жив. Я нужен Неа живым.

— Всё верно, мальчик, — раздался голос Неа откуда-то сверху, за которым последовал звонкий смех. — Впрочем, убить тебя во сне будет даже веселее. Я могу сбросить тебя с крыши, свернуть шею, переломать все косточки в теле. Медленно, одну за одной. И ты будешь это чувствовать. Но в реальности ты не умрёшь — всего лишь впадёшь в кому, но вряд ли когда-нибудь очнёшься.

Ветер превратился в маленький вихрь, спустившийся с неба на землю. Прямо около того места, где стоял Мана. Частицы пепла образовали плотное кружащее облако, в котором угадывался облик человека. Это было похоже на самый первый раз, когда Канда увидел Неа во сне Аллена. Тогда его фигуру скрывал плотный чёрный туман, но суть оставалась одна и та же. Но теперь Неа не стал прятаться. Он был одет в точности так, как и Мана, если исключить чёрную рубашку вместо цветной. Более холодная улыбка и жестокий взгляд. Заслонив собой Ману, он выпрямился и развёл в стороны руки, обратив ладони к небу.

— Тебе это ничего не напоминает, Аллен? Уже была похожая ситуация, — громко выкрикнул Неа. — И закончилась она дырой в черепе Маны!

Аллен сразу сделал шаг назад, словно его ударили плетью.

— Как ты мог, Аллен? Выпил эту чёртову сыворотку! Думал избавиться от меня так просто? Залезть в мои тайны, пока нечестным способом лишил меня способности бороться? Да ещё и любовничка притащился с собой! — Неа сверкнул глазами в сторону Канды. — И как, успели потрахаться во сне? Думаю, кровать в комнате Маны должна была остаться такой же мягкой и удобной, какой я её запомнил!