Ржавый рассвет (СИ) - "Майский День" - Страница 42

— Начинается! — шепнула Виола.

Я тоже уловил движение невесомого мира, его беззвучный хаос, который пока не складывался в чёткую картину, тот момент, когда ясно стало, что события двинулись, но ещё неизвестно — куда.

Нет в реальности пока лишь формулировались приказы, пальцы ещё только ложились на кнопки пусков, и я каждый раз чуть-чуть страшился, что не справлюсь и опоздаю поймать истину, она претворится в жизнь раньше, чем я её рассмотрю. Я хорош, но мир велик, и в одиночку против него работать сложно, зато теперь рядом сидела Виола, и я проникся сладкой уверенностью в успехе и, кажется, начал много лучше ориентироваться в том, что всем нам предстояло.

— Они собирают энергию, чтобы сразу ударить в наш флот, разметать!

Почти одновременно с ней я поймал ту же волну, в виртуальной теснине рубки сильнее завибрировали точки судов, которым грозила наибольшая опасность. Мои разноцветные огни мигали, прося подмоги, а сознание уже просчитывало потоки энергий, что через долгие века мгновений обрушит на нас враг.

Узор будущего стремительно разрастался. Иногда Виола вела меня за собой, иногда я её, а случалось мы шли плечом к плечу и единение разумов наполняло сердце упоением свершавшегося чуда.

Команды сами срывали с губ, я не столько отдавал приказы, сколько делился открывшимся знанием и понимал, что капитаны кораблей, все экипажи начинают жить в моём собственном времени, потому что я вывел их на цель чуть раньше, чем они сумели бы сделать это сами.

Так случалось всегда, потому эскадра Адмирала Тёмные Крылья росла, а не рассыпалась в прах. Мы горели будущим, а не прошлым, мы существовали не для боя, а для победы. Мы жили, когда иных настигала судьба.

Чуть раньше, чем губы командующего их флотом произнесли священное слово «залп!», мои капитаны уже знали, что произойдёт и сомкнули щиты обороны.

Чужого приказа я, естественно, не услышал, что мне была сумятица набитого бранью эфира? Я взлетел в собственную высь и всей сетью раскинутых вокруг планеты нервов, ощутил, как содрогнулось пространство.

Война началась.

Как только завязывается бой, сразу становится легче жить и работать. Подготовка выматывает, а после первого залпа расцветает в душе энтузиазм, потому что отыграть назад нельзя. Можно более ни о чём не думать, лишь дёргать в нужном месте раскинутые в пространстве и времени нити судьбы.

Я обо всём забыл от восторга, когда прямолинейный удар королевского флота нарвался на наш отработанный до блеска сложный щит. Мы с Виолой почти безупречно рассчитали траекторию огня, и вся сила, грамотно раскрученная нашими ловушками, полетела обратно.

Конечно сокрушить броню военного флота этот рикошет не мог, но вот качественно подпортить настроение, спровоцировать смущение и панику — вполне. Мы с первого удара (причём не нашего, заметьте) сломали боевой порядок вражьих кораблей, а уж что делать с каждым из них отдельно, мои капитаны знали назубок.

Столь милое сердцу стратегов линейное сражение сменилось хаосом пиратских атак.

Приватиры ринулись на поживу как стихия, довольно слаженная, но не на первый взгляд. Поделив добычу заранее, мы вгрызлись в неё одновременно десятками пастей.

От напряжения взрывалась голова, я с трудом удерживал ритм сражения в поле внимания, как ничто другое мне помогало знание родных тактик, потому что работали теперь только наши, а Виола растерялась: то ли напугал её царящий в пространстве бардак, то ли страх не справиться с задачей.

— Ничего, всё хорошо, — прошептал я, зная, что она услышит мой голос, поскольку мы уже сошлись плечом к плечу в виртуальном поле и разлучиться не могли. — Просто будь рядом, подбадривай меня, давай, если надо, пинка. Мы победим, сомнений быть не может. Я не проиграл ни одного сражения!

Потому что, как очень умный приватир, никогда не ввязывался в то, что могло прийтись мне не по зубам, но вслух это говорить не следовало, особенно сейчас: прозвучало бы непедагогично. Многие считают, что боевой дух и холодный расчёт — это разные вещи, но я вам скажу: они не правы, они просто не умеют считать.

Атака. Справа. Слева. Повремени, пропусти его залп под носовой бронёй, а ты ускорься. Разом! Взяли! Брось его, он готов, а вот тот — ещё нет.

Сотня огней слилась в моей башке в одну систему, и я едва держался в поле внимания, с трудом ухитряясь видеть всё сразу, а потом Виола подставила плечо, и её тихие, робкие пока посылы добавили мне отваги и присутствия духа. Ну и свободы воли — тоже. Вдвоём мы обрели новую силу.

Наши корабли, их корабли. Когда страдал от чужого огня кто-то из моей Кратной Бури, я ощущал физическую боль, прошивавшую беспомощно раскинутое в кресле тело. Я дрался за них потому, что они отчасти были мной. Бортовые компьютеры не успевали просчитать варианты, опаздывали и врали, мы с Виолой опережали их. Свои и чужие. На самом острие судьбы. Не всегда наш прогноз был безупречен, но число побед на фоне редких ошибок всё росло и росло.

Я видел, как отпадают, валясь беспомощно кто куда корабли королевского флота, противников становится меньше, а наша задача — проще. Мы с Виолой черпали свежий с пылу-жару опыт и уходили в будущее всё дальше и дальше. Приватиры побеждали и лишь идиот мог продолжать сражение, но чужой командир не сдавался, решив, как видно, погибнуть в этом бою.

Я ничего не имел против, но его стремление тащить за собой остальных мне не нравилось. Хочешь дохнуть — делай это в одиночку. Команды не виноваты, что начальник у них дурак. Король виноват, но с него мы тоже скоро спросим.

— Виола! — простонал я. — Прозрей его. Я не вижу!

— Сейчас! — откликнулась умная девочка.

Она погрузилась в свою задачу, а я подхватил огненный мир единственно на свои плечи. Показалось тяжко, но только на миг. Я уверено вёл сражение, когда вновь почувствовал нешуточный испуг моей напарницы. Совсем не детский. До отвращения взрослый.

— Что?

— Он не отдаст приказ.

Плачущий голос едва не вырвал меня из тенет сражения. Показалось, что самое важное сейчас — успокоить девочку, которую я привлёк к мерзкому кровавому делу. Она увидела нечто, тяжким грузом ложившееся на её ещё такое маленькое и некрепкое сердечко. Я был обязан биться сам, а не впутывать ребёнка. Хотя…

— Виола! — позвал я, а потом проскочил, на миг отвернувшись от мелькающих в пространстве кораблей, по уже проложенной в будущее дорожке, увидел гремящий финал, всё понял и тотчас отдал приказ:

— Флагман уничтожить! В пыль!

Я говорил на нашем языке и Мышь не могла понять моих слов, но она прозрела результат, и я ощутил, как съёжилась отважная воительница в большом не по размеру рабочем кресле, сразу став особенно маленькой.

Вероятно, упрямец, командовавший чужим флотом, уже достал моих ребят сверх меры, потому что приказ начали исполнять едва не раньше, чем я его отдал. В пыль так в пыль. Грянули разом сотни орудий. Треснула пошла волнами защита, сыпалась энергетическая броня, да так, что эсминец влезший в драку больших фрегатов отнесло прочь как листик. Я мысленно пообещал этому энтузиасту знатный выговор, а потом случилось то, что должно было случиться.

Мои корабли сделали разворот кувырком, как в регулярных частях не учат и синхронным ударом разнесли огромную посудину врага в мелкие дребезги.

Осколки разлетелись, неслышно сгорая на границах экранов, заполыхали взрывами ближние рубежи, а потом битва превратилась в избиение.

То ли моральный дух королевского флота оказался слишком сильно подпорчен гибелью флагмана, то ли отпустил другой страх, но противник начал массово сдаваться сам. Я понял умом и почувствовал сердцем, что мы справились.

Расслабляться не следовало, могли ещё ждать сюрпризы и подвохи, но ребята один за другим уволакивали пленные суда в тыловую ударную зону, рабочее пространство пустело, и я позволил себе глянуть на Виолу в реальном мире.

Она сидела в своём кресле закрыв глаза, дрожала как листик на ветру, и я забыл на миг обо всём, нагнулся, отдал силовой колпак и выдернул девочку, обнял, прижал к себе как там, в горящем доме, погладил по волосам, по спине.