ВАДО-РЮ ПО-УНИВЕРСИТЕТСКИ - Натаров Валерий Алексеевич - Страница 2

Сэнсэй принял нас в своем офисе. Среднего роста, сухощавый, лет сорока пяти, с застывшей полуулыбкой на красноватом лице с заметно припухшими веками. Сэнсэй, если честно, производил впечатление, скорее, завсегдатая питейных заведений, чем мастера каратэ.

Сайто-сэнсэй задал несколько коротких вопросов, сделал мне дежурный комплимент относительно знания японского языка. Он долго, правда, не мог понять, что это за стиль «Сэнэ» и квалификация «красный пояс», который я себе приписал для пущей убедительности. Хироси тоже сказал что-то хорошее в мой адрес.

Немного подумав, Сэнсэй сказал:

– У нас сегодня тренировка, собственно, она уже началась. Поехали! Я подвезу на машине. Доги с собой?

– Нет, – ответил я растерянно, совершенно не ожидая столь стремительного развития событий.

– Ах, вот как? – похоже Сэнсэй тоже был озадачен. Хорошо. Поедем, посмотришь, а со следующего раза надо уже иметь доги! Тренировки, кстати, каждый день, кроме воскресенья, с 17:30 до 19:30. – При этих словах Сэнсэй испытующе посмотрел на меня. Я молча кивнул.

От студенческого магазина до будокана было езды на машине не больше минуты. Тренировка была в самом разгаре. Двенадцать молодых японцев – половина из них с черными поясами – отрабатывали базовые удары. Меня сразу удивило то, что они стояли не в ряды, а в круг, и каждый видит всех. Один из «черных поясов» – небольшой и круглолицый – зычно выкрикивал команды.

Дождавшись паузы в тренировке, Сэнсэй приблизился, получил свою порцию положенных приветствий от учеников, после чего стал их распекать за то, что удары выполняются недостаточно быстро. Все виновато кланялись и говорили «хай!».

Вдруг безо всякого перехода он показал в мою сторону и сказал: «А это – студент-стажер из СССР. Его зовут… а, ну, это… ага!.. Маарэрий! Он будет с нами заниматься! Скоро сдаст экзамен на черный пояс!» – добавил он слегка язвительно.

Я произнес положенное в таких случаях «Прошу любить и жаловать!», получил в ответ сдержанные кивки, после чего как бы перестал существовать и для Сэнсэя, который поспешил уехать назад, в магазин, и для студентов-каратистов, продолживших тренировку. Вообще Сэнсэй потом появлялся в зале не чаще раза в месяц с инспекторской проверкой, остальное время тренировку вели старшие ученики.

Посмотрев немного, я тоже потихоньку ушел из зала.

Искаженный вариант моего имени – Маарэрий, несмотря на мои усилия объяснить, что мое имя произносится иначе, так и прилип ко мне на все десять месяцев занятий каратэ в университете «Токай». В сертификате о присуждении мне квалификации по стилю «Вадо-рю» фамилия написана правильно, а имя именно так – Маарэрий… Только много времени спустя я понял, что мне лучше представляться японцам по фамилии – она абсолютно точно ложится на их фонетику, легко запоминается и практически не претерпевает искажений. А имя как только не видоизменялось – Маарэрий, Барэри, Барирэй, Марирэй…

На следующий день в обеденный перерыв я пошел покупать спортивное кимоно – доги. Крошечный магазинчик для занятий боевыми искусствами находился в одном здании с кегельбаном, который украшала гигантская кегля. Буквально боком войдя в магазинчик, я почему-то вдруг разволновался и вместо доги попросил показать мне догу, то есть оружие каратэ – нунчаки, сай, тонфа и другое. Пожилой продавец терпеливо ждал, пока я разберусь, что же мне, все-таки, надо. Потом спросил:

– А вы кто и откуда?

– Я студент, из СССР.

Продавец вдруг обрадовался: «О! Я был в плену в Сибири!!! Меня там кормили! Я остался жив!» И стал выпаливать слова: «картоська, барана, давайдавай, копайкопай!!!» После чего полез в какую-то коробку и достал доги: «Думаю, это Вам подойдет!»

Спортивное кимоно было из плотного хлопка, с бледно-голубым оттенком (после недели тренировок этот отлив пропал). На левой стороне куртки темно-синими нитками были вышиты в скорописном варианте три больших иероглифа – То (Восток), Кай (море), Дай (большой) – Токай Дайгаку – Университет «Токай».

«О! И надпись есть!» – произнес я. Продавец, видимо, решил, что меня это смущает. И стал объяснять, что это был такой заказ, но от него отказались, и он готов мне отдать это спортивное кимоно со скидкой и бесплатно приложить белый пояс. Покупка состоялась к обоюдному удовольствию.

Вечером, сразу после занятий в университете, я отправился на первую тренировку.

К моему приходу явно готовились. Встретивший меня у входа в додзё студент-первокурсник, маленького роста, коротко стриженный, в кимоно с белым поясом, показал мне раздевалку и сказал, что ценные вещи я могу сдать ему на хранение, на время тренировки. Немного подумав, я положил ему в сумку свои незатейливые электронные часы. Эта сумка потом всегда стояла на лавочке в спортзале, рядом с аптечкой, и дежурный, а таковым и был встречавший меня первокурсник, отвечал за сохранность сданных вещей.

По пути в спортзал дежурный, который представился как Набэсима, коротко мне рассказал о правилах поведения, установленных в клубе каратэ. Во-первых, желательно приходить в зал раньше Сэнсэя или Сэмпая (старшего ученика). Во-вторых, ожидать их прихода надо, построившись в колонны, лицом к входу. В-третьих, вопросы можно задавать только по окончании тренировки. Я молча кивал, решив, что ничего хитрого в этих правилах нет – для начала надо больше слушать и меньше проявлять инициативы.

Похоже, что и мое место при построении в начале тренировки было предметом предварительного обсуждения и уже определено. Когда мы с Набэсимой, поклонившись, вошли в зал, маленький японец юркнул в дальнюю от центра зала колонну из пяти человек с белыми поясами, мне же жестами было показано, что надо занять место в одном ряду с обладателями коричневых поясов. Слева от меня располагался только один ряд – все с черными поясами. Позднее мне объяснили, что критерий для ранжирования один – курс, на котором учится студент, а не уровень мастерства. По моему возрасту меня должны были поставить в левый ряд – с черными поясами, но в апреле они заканчивали учебу в университете, а мне предстояло учиться почти год. Так я и попал в один ряд с третьекурсниками[1]. Все молча и терпеливо ждали прихода Старшего ученика. Но он появился не один, а вместе с самим Сайто-Сэнсэем. Видимо, одолело его любопытство – как иностранец у них будет заниматься.

Первая тренировка оказалась тяжелой. Многократное повторение простых базовых движений под счет – например, сто прямых ударов руками (цуки) считалось легким разминочным упражнением – было непривычным и утомляющим. В «Сэнэ» удары в таких количествах никогда не практиковались, там упор больше делался на разнообразие технических приемов.

Построение в круг также не давало возможности хоть как-то перевести дух – постоянно на виду у всех, «черные пояса» внимательно смотрят за каждым движением и тут же делают замечания. Сэмпай и вовсе периодически выходит из круга и начинает править ошибки, не особенно церемонясь с первокурсниками – вплоть до грубого крика и подзатыльников.

Общий принцип тренировок был «делать через „не могу“ – считалось, что только так можно поставить правильную технику и закалить дух. Любое упражнение делалось максимально возможное количество раз, а потом еще десять-пятнадцать.

Поначалу все было непривычно. После выполнения, скажем, упражнения на отработку ударов ногами – по пятьдесят раз – следовало: «Все плохо! Медленно! Все сначала!» Вот тут-то и начинались непроизвольные крики «киай», без которых выполнить упражнение до конца было бы просто невозможно. Вообще, замечание «Медленно!» (по-японски «Осой!») было одним из самых ходовых во время тренировок и врезалось в память именно в таких резких, срывающихся на визг интонациях.

В конце первой тренировки Сэнсэй подошел ко мне, слегка хлопнул по плечу и сказал вполне серьезно: «Будешь терпеть и стараться – сможешь стать черным поясом!» За время тренировки Сэнсэй сделал всего лишь несколько движений – резких, концентрированных, взрывных. Но даже непосвященному становилось ясно, что этот человек с лицом добродушного любителя выпить гораздо опаснее тех крепких, коротко стриженных неулыбчивых ребят с набитыми кулачищами, которых мне доводилось видеть в Москве.