Ученик мракоборца (СИ) - "chandei" - Страница 25

“Северус, — вымученно сказал он, — где он? Дай мне его скорее!”

Мне показалось, что Регулус бредит. Я не мог понять, о ком он говорит. Я оглянулся и неожиданно увидел младенца в ворохе пеленок, который, должно быть, несколько часов кричал без перерыва. За все это время я ни разу даже не обратил внимания на его плач. Я взял его на руки и положил Регулусу на грудь. Ребенок сжался и затих. Он был весь засохшей крови и не вызывал у меня ничего, кроме брезгливости.

“Мальчик, — радостно выдохнул Регулус. — Посмотри, какой красивый!”

Я недоверчиво посмотрел на младенца, но все же кивнул.

“Как назовем его?” — спросил я тихо.

“Оскаром. Я хочу, чтобы моего сына звали Оскаром.”

Я вновь кивнул. Потянувшись к лицу Регулуса, я наклонился, чтобы поцеловать его.

“Северус, — прошептал он, — я так счастлив. У него твои глаза. Помнишь, мы мечтали обуздать законы природы и совершить нечто великое и выдающееся? У нас получилось, Северус. Наш сын — самое прекрасное, что мы когда-либо создали. Только сейчас я наконец-то понял, что все эти годы жил лишь ради этого мгновения…”

Еле сдерживая слезы, я бросился покрывать его лицо и руки поцелуями, умоляя не покидать меня и растить вместе со мной нашего ребенка. Но Регулус уже не слышал меня и лишь задыхаясь повторял “Я так счастлив, я так счастлив…”

Лишь когда его измученное лицо умиротворенно разгладилось, а голубые глаза навсегда погасли, я позволил себе уронить голову ему на грудь и заплакать. Не знаю, сколько часов я провел бы у тела погибшего мужа. Я мог оплакивать его бесконечно, если бы не чье-то тихое кряхтенье, которое заставило меня открыть глаза. Младенец прижимался к мертвому Регулусу, пытаясь согреться теплом его еще не остывшего тела. “Оскар”, — пронеслось у меня в голове.

Я вдруг понял, что часть безвозвратно потерянного мной Регулуса живет в этом маленьком нелепом существе. Я поднял его, как величайшую драгоценность. Ребенок был воплощением любви моего мужа ко мне. Укрыв его одеялом, я бережно прижал его к груди. И тогда мне открылся смысл моей собственной жизни. Если судьба Регулуса заключалась в том, чтобы дать Оскару жизнь, моим предназначением было растить и защищать его любой ценой, пока он не станет взрослым и не обретет силу…

Снейп говорил тихо, боясь, что его рассказ услышит кто-то, кроме Гарри. Он остановился, чтобы налить себе воды. Стакан дрожал в его руках. Он начал медленно пить маленькими глотками.

Повисла тишина. Все это время Гарри сидел напротив него и молчал. Он не мог не видеть боли, которую чувствовал Снейп. Отчего-то ему было неудобно смотреть ему в глаза. Когда Снейп говорил о своей любви к Регулусу, Гарри почему-то казалось, что он уже испытывал нечто подобное и знает, каково это. Это удивляло и пугало — ведь Гарри никогда не любил мужчин. Ему было настолько жаль того далекого, неизвестного Регулуса, что он даже не винил его в тех ужасных деяниях, что тот совершил вместе со своим любовником. При этом Гарри не понимал, как можно было любить столь самоотверженно и безмерно такое чудовище, как Снейп. Без сомнения тот был весьма умен и не бездарен. Но Гарри мог поклясться, что за всю свою жизнь он не встречал человека ужаснее. Снейп был мерзок во всех своих проявлениях. Идти на такие жертвы ради него Гарри считал безумием.

Он терпеливо ждал, пока мракоборец заговорит вновь, но тот сидел закрыв глаза и молчал.

— А что стало с миссис Снейп? — угрюмо спросил Гарри, так и не дождавшись продолжения рассказа.

Наставник очнулся от воспоминаний и медленно поднял веки.

— По сути ничего. Как только я простился с телом Регулуса и похоронил его, я стал придерживаться плана, который мы создали изначально. Я изменил память своей фиктивной жене и убедил ее в том, что за прошедшие месяцы она выносила и родила мальчика. Она поверила в это и даже испытала к ребенку материнскую привязанность. Мы прожили в Италии еще пару месяцев, чтобы Оскар окреп и перенес дорогу в Англию, и в начале лета вернулись в Стэмпхолл. Как и было задумано, никто не усомнился в том, что заграницей жена родила мне сына. Тем более, она всем видом показывала, что ребенок ее. Единственное, что ее тревожило, так это то, что у нее не было молока. Она винила в этом долгую дорогу и жизнь в чужой стране с влажным климатом, который плохо на нее подействовал. Я поддерживал ее версии на этот счет, прекрасно зная, что у нее не могло быть никакого молока. Она была девственницей. Я вложил ей в голову ложные воспоминания о нашей брачной ночи, но в реальности я никогда не видел ее без одежды.

Я все чаще забирал у нее Оскара под предлогом, что она устает. Но на самом деле я не хотел, чтобы нашего с Регулусом сына растила чужая недалекая женщина. Я был измотан ее глупым приземленным обществом и чувствовал потребность от него избавиться. Я терпел присутствие этой женщины два с лишним года. Когда я понял, что научился справляться со своим сыном в одиночку, я понял, что могу распрощаться с миссис Снейп. Я сварил Амортенцию, а затем пригласил в свой дом торговца шерстью и сделал вид, что намерен открыть ткацкую мануфактуру. Я подлил любовный напиток ему и жене в еду. Не прошло и двух месяцев, как она забеременела. Я сообщил торговцу, что не буду требовать с него штраф за прелюбодеяние, если они оба сознаются в суде и подтвердят факт измены. Насмотревшись вдоволь на угрюмого любовника и краснеющую девицу, судья дал мне развод, и моя жена навсегда покинула Стэмпхолл.

— Вы… вы использовали эту бедную девушку, как вещь! — задыхаясь от гнева, проговорил Гарри.

— Напротив — я устроил ее судьбу. Подумай сам: здесь в глуши у нее не было шанса удачно выйти замуж. А в браке со мной она никогда не была бы счастлива. Я свел ее с богатым мужчиной, который увез ее в город. Думаю, сейчас она вполне довольна своей судьбой.

— Но вы опозорили ее и оторвали от ребенка, которого я она считала своим и любила!

— Она всегда чувствовала фальшь и не никогда не любила Оскара так, как любил его я. В глубине души она всегда знала, что он не ее сын, хоть и искренне в это верила. Она должна была родить своих детей, но уже по-настоящему, от своего мужа. Я дал ей шанс начать жизнь с чистого листа. Мой сын был не для нее, понимаешь? Я и так отдал за него слишком многое, чтобы делить его с хоть кем-то.

— Вы когда-нибудь расскажете Оскару о том, кто на самом деле дал ему жизнь?

— Нет. Это часть той платы, которую мы с Регулусом заплатили за его рождение.

— Проклятое дитя, — задумчиво сказал Гарри, прищурившись. — Плод преступления, которое вы совершили.

— Чушь, — уверенно заявил Снейп. — Все, что мы делали, мы делали во имя любви. В этом не было преступления. За нее мне не грозит никакого проклятия.

— Вся ваша жизнь и есть одно сплошное бесконечное проклятие. Провидение уже наказало вас. Регулус умер в ту ночь, когда произвел на свет этого ребенка. А вы оказались заложником бессмысленной клятвы. Однажды вы дали жизнь человеку запретным, противоестественным способом. И теперь темная магия, словно в насмешку над вами, вновь и вновь требует от вас того самого наследника, которого вы некогда заполучили наперекор всем законам. Сами вы чудовищно несчастливы, а ваш сын болен опасной болезнью. Вы мучаете меня и мучаетесь сами. У вас нет будущего, Снейп. Ваша жизнь будет прервана либо проклятием уз, либо поцелуем дементора.

— Что, собираешься призвать меня к ответу перед судом?

— Это будет справедливо.

— Справедливо? Тогда скажи, какое зло я причинил другим, когда выбирал в супруги мужчину и любил нашего общего ребенка?! В мой дом ворвутся кровожадные псы, мою палочку сломают, а меня самого прилюдно казнят. Моего сына заклеймят, лишат наследства и бросят работный дом, где он вероятно умрет от болезни или голода. И за что? За то, что я родился мужчиной и полюбил мужчину? За это я должен предстать перед Визенгамотом, как преступник?! И это по-твоему справедливость?! Ты рассуждаешь, не как здравомыслящий человек и волшебник, а как инквизитор! Как жестокий фанатик, ослепленный собственной властью и возможностью безнаказанно причинять боль другим! Вот она твоя мораль — фарисейская магловская религия. Тебе стоило учиться не на мракоборца, а на священника, который запугивает бездельников адским огнем и вечными муками.