Сторожка у Буруканских перекатов
(Повесть) - Грачев Александр Матвеевич - Страница 1

1. Экспедиция профессора Сафьянова

Стояла пора весенних ветров на Амуре. Она по обыкновению бывает здесь после ледохода. Штормило почти неделю. Был грозен и суров дикий пляс воды и ветра — со свистом, с грохотом волн у берегов и зловещими беляками, вскипающими на изжелта-черном плесе могучей реки, с тучами поднятого песка над косами. Казалось, природа празднует освобождение сил, томившихся под ледяной броней в течение полугода.

В такие дни, обычно под вечер, на верхней площадке башни, воздвигнутой на Хабаровском утесе, можно было видеть одинокую фигуру высокого и тощего, как жердь, человека лет под шестьдесят. Во всем сером — войлочной шляпе, в коверкотовом пальто-реглане — он, этот довольно приметный человек, неторопливо поднимался по ступенькам и шел к перилам площадки; казалось, ему тяжело ходить оттого, что его отягощают огромные ботинки — по меньшей мере сорок восьмого размера. Надвинув поглубже шляпу и положив на перила свои длинные руки, он подолгу стоял не шевелясь. Усталый взор его больших, узких в прорези глаз был устремлен в бескрайние просторы амурской поймы. Нет, не похоже, чтобы он любовался этими захватывающими приамурскими далями с синеющими у горизонта сопками, этим могучим изгибом темного Амура. Он смотрел на чешуйчатый панцирь волн, на белесое безоблачное небо, на синие увалы Хехцирского хребта, надеясь увидеть к вечеру приметы, указывающие на перемену погоды. Никаких признаков.

С утеса человек в сером направлялся к ближайшей будке телефона-автомата, и вскоре оттуда слышался его спокойный, слегка глуховатый бас:

— Бюро погоды? Вас снова беспокоит назойливый профессор Сафьянов. Что можете пообещать на завтра? Благодарю вас, — корректно заканчивал он и сердито вешал трубку на рычажок.

Дважды ему обещали «слабый до умеренного» ветер, и оба раза погода посмеялась над предсказаниями.

На ближайшей остановке такси профессор Сафьянов брал машину и отправлялся в затон; там на приколе стоял катер его экспедиции. Диспетчер порта не выпускал его в рейс, пока не прекратится шторм. Сейчас на катере жили члены экспедиции — студенты и аспиранты биофака Московского университета.

Экспедиция была уже окончательно готова к выходу по маршруту средний Амур — озеро Болонь — устье Амгуни, когда ее застигла непогода. Профессор Сафьянов — видный ихтиолог. Он не впервые возглавлял подобные экспедиции на Амур, но такого с ним никогда не случалось. Знаток Амура, он на этот раз просто поторопился с выходом в маршрут, выпустив из виду сезон весенних ветров. Теперь он ругал себя самыми последними словами.

Ругал не только за эту промашку. В день приезда в Хабаровск, а это было две недели назад, он узнал, что директор института рыбного хозяйства собирается вызвать заведующего биологическим пунктом на озере Чогор Колчанова. Сафьянов из опасения, что они разминутся в пути, попросил отложить вызов и дал телеграмму Колчанову, что днями будет у него.

Колчанов был, можно сказать, правой рукой Сафьянова на Амуре. Пять лет назад в числе студентов-дипломантов этот скромный молодой человек был в составе его экспедиции и влюбился в Амур. Правильнее даже сказать — просто-напросто вспомнил детство, которое провел на Дальнем Востоке с отцом-геологом. Вот почему после защиты диплома он попросился именно сюда, хотя предлагали ему и Рыбинское водохранилище, откуда до Москвы, где жили родители, рукой подать, и Цимлянское море, которое в масштабах нашей страны тоже не так-то уж далеко от столицы.

С той поры и повелась дружба двух ихтиологов: старого, маститого профессора Николая Николаевича Сафьянова и его ученика Алексея Колчанова, теперь аспиранта-заочника кафедры, которой руководит Сафьянов. Последние два года профессор не бывал на Амуре. В позапрошлом году болел, а прошлое лето провел в заграничных командировках.

Сейчас Николаю Николаевичу Сафьянову не терпелось поскорее попасть на озеро Чогор, где его давно ждет Колчанов. Ведь он там почти в одиночестве вот уже три года работает на биологическом пункте Амурского научно-исследовательского института рыбного хозяйства. Сколько теперь у него нового, сколько интересных наблюдений! Правда, они довольно регулярно переписывались, старый ученый был в курсе основных исследований Колчанова на озере Чогор и реке Бурукан. Но в последний год письма от Алешки, как звал профессор своего ученика, вызывали у него серьезную тревогу.

Началось все с вопроса о впадающей в Чогор таежной реке Бурукан, в прошлом знаменитой своими нерестилищами осенней амурской кеты. По ряду причин в последние полтора десятилетия заход кеты в Бурукан почти прекратился. Вместо того, чтобы, научно объяснив биологические причины этого явления, дать свои рекомендации хозяйственникам и приниматься за другие темы, непочатый край которых лежит кругом, Колчанов загорелся идеей восстановить нерестилища на Бурукане. Когда на кафедру пришло это письмо, профессор Сафьянов немедля послал на Чогор грозную телеграмму: «Приеду высеку тчк Дурень зпт ты талантливый исследователь систематик тчк Прожект передай практикам рыбоводам тчк Никник».

Осенью прошлого года от Колчанова пришло новое письмо, которое вызвало прямо-таки негодование шефа. Оказывается, на Чогоре, по рекомендации Колчанова, создается нерестово-выростное хозяйство для разведения сазана. Что ж, это хорошо. Для обслуживания хозяйства Средне-Амурский райком комсомола организует опытную молодежную рыбоводно-рыболовецкую бригаду. Это тоже хорошо. Но зачем Колчанов согласился принять на себя руководство нерестово-выростным хозяйством?

В ответ профессор Сафьянов в тот же день написал большое письмо. «Не понимаю тебя, Алешка, — размашисто, как всегда, когда сердился, писал он. — К чему тебе ввязываться в это дело? Нам сейчас дорог каждый способный ученый-исследователь, который бы мог глубоко анализировать и приводить в строгую научную систему то, что делается в подводном мире. Ихтиофауна Амура — неразрезанный том творений природы. Практики ждут от нас ясных указаний — как и с чем обращаться, чтобы овладеть производительными силами природы. А ты, можно сказать, превосходный теоретик, чем ты занимаешься, паршивец? Взываю к твоему разуму: не трать попусту время, исследуй! Рыбоводством пусть занимаются практики…»

И на телеграмму и на письмо Колчанов отвечал, что он оставляет решение вопроса до встречи. Не нравились эти ответы Сафьянову, авторитет которого в ихтиологической науке был непререкаем. Теперь, в канун встречи, взаимоотношения с Колчановым занимали профессора ничуть не меньше, чем окончание шторма. «Паршивец! — с обычной своей незлобивой строгостью думал ученый. — „При встрече решим“… Ну погоди же, я тебе задам „при встрече“!»

Но случилось непредвиденное. За день до окончания шторма часов около десяти утра в номере гостиницы, где жил Сафьянов, зазвонил телефон.

— Николай Николаевич? — послышался в трубке несколько необычный, встревоженный голос Машеньки — секретарши приемной института. — Григорий Афанасьевич поручил мне зачитать вам довольно неприятную телефонограмму. Вы слушаете?

— Да-да, — настороженно проговорил профессор Сафьянов.

— Читаю, — продолжала Машенька. — «Дьяконову, из Средне-Амурского, 21 мая. 14 мая ваш научный сотрудник с биологического пункта на озере Чогор Колчанов выехал вверх по Бурукану с расчетом вернуться к концу следующего дня. Прошла уже неделя, а Колчанов не возвратился. Имеется опасение, что с ним случилось несчастье. Считаем необходимым срочно организовать поиски, желательно с помощью вертолета. Просим вызвать нас по телефону. Секретарь райкома комсомола Гаркавая». Все, Николай Николаевич, — закончила секретарша.

— Простите, Машенька, — прогудел Сафьянов, — вы сказали — Гаркавая? Это кто, не Лидия Сергеевна?