Рождение Тайны: Темное начало (СИ) - "Вайли" - Страница 34

Поставив чайник на плиту, и выложив на стол корзинку печенья, он сел напротив меня и тихо сказал:

— Я хочу рассказать тебе одну историю, которая произошла в девятнадцатом веке…

Это случилось летом, когда природа ожила и стала радовать своими яркими красками. В тот день она была особенно прекрасна. День летнего солнцестояния.

Анабель шла по дороге, опустив голову и не замечая никого вокруг. Она не видела, как заинтересованные птицы, прыгая с ветки на ветку, провожают ее от самого дома. Она не видела пушистых перистых облаков, плывущих по небу. Она не видела прелести жизни, потому что хотела расстаться с ней навсегда. Алтари, ее любимый, ради которого она была готова на все, изменил ей. Она видела его, целующего другую девушку на пироне. Она видела и не могла забыть.

Ее жизнь была похожа на сказку — красивый дом в три этажа, с высокими резными арками, выполненный в старых венецианских традициях, поражал воображение. С самого раннего детства с ней все время находилась заботливая няня, которая души не чаяла в маленькой Анабель. Ее мать, состоятельная молодая вдова, была очень милой и доброй женщиной. Анабель ни в чем не отказывали, будь то простое мороженное или большой дворец для куклы. Девочка так же не знала, что такое наказание и всегда думала, что это просто нечто плохое, удачно ее миновавшее. Несмотря на все это, Анабель не была испорченной. Она прилежно училась, знала три языка и готовилась к поступлению в Гарвардский университет.

В Англии, где находился их дом, практически каждый молодой человек знал о молодой красавице и мечтал с ней познакомиться.

Но сердце Анабель принадлежало простому художнику Алтари, с которым она познакомилась, когда тот писал ее портрет. У них был идеальный роман — море цветов, ласки, ухаживаний, подарков. И вот, недавно, Алтари сделал ей предложение руки и сердца, от которого она не смогла отказаться. Шестнадцатилетняя Анабель готовилась выйти замуж с благословлением матери.

Но то, что она увидела, перечеркнуло все мечты. Вместо чудесного будущего, нарисованного ее воображением, впереди был лишь мрак.

Может быть, ее счастливая безмятежная жизнь была для нее горем. Она никогда не испытывала разочарования, боли, печали. Не испытывала простых, свойственных каждой судьбе, чувств.

Может быть, именно это толкнуло ее на тот роковой поступок.

Анабель стояла на мосту, легкий ветерок развивал длинные шелковистые пряди цвета спелой ржи. Ее глаза были мокрыми от слез. Солнце зашло за тучу — сама природа боялась того, что могло произойти.

Девушка решительно утерла слезы тонкими пальцами, перелезла через перила, и, закрыв глаза, полетела вниз…

В эти короткие секунды она поняла, что уже поздно что — либо менять. Она поняла, что не хотела умирать, не хотела расставаться с этой жизнью.

Но было уже поздно.

Алтари был рядом. Он бежал за ней, даже перегнулся за перила, чтобы схватить ее, но не успел. В его сжатом кулаке остался лоскуток ее сарафана.

Вокруг поднялся хаос — люди бегали, кричали, куда — то спешили, а кто — то даже вызвал полицию.

Алтари опомнился, когда один из мужчин бросился вниз — к берегу, чтобы спасти утопающую. Алтари за несколько секунд обогнал его и первым нырнул в реку. На поверхности воды еще виднелись неясные очертания спины девушки.

Течение было быстрым — как — будто вся Вселенская сила сопротивлялась спасению, как — будто не хотела отпускать свое творение.

Алтари не видел ничего из — за брызг и не чувствовал ног, но продолжал отчаянно, из последних сил, грести вперед. Его пальцы неожиданно сжались на мокрой ткани, и он рванул ее на себя, увлекая тело за собой. Он знал, что должен схватить девушку за волосы, чтобы вытащить, но не мог этого сделать. Несколько мужчин догнали его и помогли доплыть до берега.

Алтари бессильно рухнул на песок. Девушку вынесли из воды. Она была бледна, как мел и не дышала. Кто — то начала делать массаж сердца и продувание легких, но буквально через несколько минут все поняли, что это было бесполезно.

Адель умерла.

С тех пор прошло несколько лет. Каждый год Алтари приходит на могилу своей невесты и усыпает надгробие лепестками белых и алых роз. Каждый раз — снова и снова, он прокручивает в голове тот роковой день. Если бы он тогда не встречал сестру на пироне, если бы он был тогда вместе со своей любимой — ничего этого бы не произошло. Не было бы. Но все кончено. Погибших не спасти, живых не уберечь. Ночью Алтари спит всего несколько часов, а потом…

Потом приходила она, такая же прекрасная, как и всегда. Она одаривает его печальным взглядом, стоя на фоне лунного света, проникающего сквозь окно — и она восхитительна. Алтари сидит на кровати, подтянув ноги к подбородку, и безвольно любуется ей, постепенно сходя с ума от чувства вины.

Никогда не стоит делать поспешных выводов. Если бы тогда Адель дождалась объяснения от своего любимого, ей бы не захотелось прыгать. Понимаешь? Она поспешила и это стоило ей глупой смерти.

— Да, понимаю… — тихо ответила я.

Я возвращалась домой одна, как всегда. Жара стояла невыносимая, так что даже передвигать ноги было очень трудно. Я перешла на другую сторону шоссе, поближе к роще — к вожделенному теньку. Но похоже, на этом месте свет клином не сошелся. Меня снова поджидали.

— Здрасте, — сказала я фигуре в темном плаще, небрежно прислонившейся к стволу дерева.

«И не жарко ему или ей в такой одежде?»

— Привет.

Видимо нет.

Я поравнялась с собеседником, и он/она заслонил (а) мне дорогу рукой.

— Что надо? — нахально спросила я.

От меня такой реакции не ожидали — я поняла это по скованности позы, в которой фигура прибывала.

— Э….

Новичок, ясное дело. Ник бы со мной церемониться не стал, это точно.

— Раз ничего, так я пошла, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я и попыталась обойти его или ее.

От удивления фигура скинула с лица капюшон. Она.

Черноволосая, с заостренным орлиным носом и тонкими, как лист бумаги, губами, к тому же накрашенными красной помадой, что усугубляло впечатление. Глаза, как ни странно, подчинялись законам макияжа и были очерчены тонкой серой линией. Зрачки были расширены, между ними и белоснежным яблоком оставалась едва заметная зеленая окружность. Честно говоря, впечатление жуткое.

Теперь опешила я. Она что, вампир?

Такой исход событий даже меня, привыкшей к неожиданностям, застал бы врасплох.

Или еще хуже. Она и есть та невеста моего жениха. Звучит глупо.

А может быть, мать?

— Вы кто? — не выдержала я.

Ее лицо так исказилось, что можно было подумать, что она задает себе тот же самый вопрос. Но ответ превзошел все ожидания.

— Не знаю.

Я попятилась с выпученными глазами и едва не села на мягкое место.

«Меня что, разыгрывают? Где скрытая камера, куда улыбаться?»

— Вы не пугайтесь.

— Ага, — икнула я от ужаса, вопреки совету испугавшись еще больше, и отошла гораздо дальше.

— Вот так всегда, — нахмурилась она, и устало вздохнула.

— Вы что, совсем ничего не помните?

Она отрицательно покачала головой.

— А как вы тут оказались?

— Очнулась в лесу, долго бродила, наконец, вышла на обочину и стою тут уже полдня. Прохожих пугаю, — хихикнула она.

Это меня немного успокоило, и я подошла поближе.

— А как вас зовут?

Она пожала плечами.

Логично.

— Ладно, идемте, посмотрим, что можно сделать. Не спать же вам здесь, в конце концов.

Девушка одарила меня счастливой улыбкой, и мы пошли вдоль дороги вместе.

— А вы кто?

«Не знаю», — хотела ответить я, но подумала, что это будет выглядеть как жестокий юмор.

— Елизавета Лесинская, можно просто Лиза. Живу здесь, неподалеку, вот возвращалась от конюшен — у меня там лошадь — как встретила вас.

Она хотела задать следующий вопрос, но внезапно перед нами, ничуть того не стыдясь, материализовалась фигура. В плаще. Вы что все, сговорились что ли?!