Пока мы будем летать (СИ) - "Paper Doll" - Страница 56

— Он сидел на полу. У его ног я заметила окровавленный нож. Руки распростёрты, а из них хлещет кровь фонтаном. Я не знала, что делать. Я просто несколько секунд наблюдала за этим, пока не додумалась вызвать скорую. Минуты тянулись словно часы. Я сидела возле него, полотенцами перемотала запястья, но кровь просачивалась. И всё вокруг было в крови. Мои руки, моё платье, даже мои волосы. Он всё время шептал что-то вроде «Прости меня»… Не знаю… Я не разбирала слов, — в моем голосе появляются нотки беспокойства. У меня больше не получается отделять себя от этого. Это мои руки в крови, а не той девочки. — Врачи не успели. Он умер у меня на руках.

— Это должно быть пиздец как страшно, — слова парня вызывает у меня улыбку и вместе с тем слезы.

— Да, так и было.

Он дарит мне несколько минут тишины. Не знаю, делает ли Флинн это осознанно. Чувствует ли он меня насквозь, либо это получается у него само собой. В любом случае, это всё, что мне нужно. С моих плеч не упал груз, потому что его там и не было. Был страх, и этот страх до сих пор есть. Но мне приятно поделиться этим с кем-то, кто не бросится с вежливыми объятиями утешать меня. Ведь это то, в чем я меньше всего нуждаюсь.

— Но ведь что-то хорошее тоже произошло в тот год?

— Да, безусловно. Я начала дружить с Брук, — поднимаю голову и смотрю на него. — Хотя не знаю, можно ли это считать чем-то хорошим.

— И правда сомнительно. Ладно, поднимай свой зад, — Флинн небрежно сбрасывает мою голову со своей груди и начинает подниматься, хрипя при этом, как старый дед.

— Но мне здесь так нравится, — сделав подпору из рук, я прищурила один глаз, глядя на парня снизу.

— Обещаю показать тебе ещё много мест, от которых ты будешь в восторге.

***

Алкоголь давно выветрился из моей крови. Наверное, я опомнилась лишь, когда крепкое тело Флинна прижимало меня к стенке в душе. Под горячим потоком воды мне становилось всё жарче. Он спросил всё ли в порядке, когда я выпустила громкий крик. Ему стоило догадаться, что всё было гораздо лучше, нежели в порядке.

Мы занимались любовью в душе, а затем, не отрываясь друг от друга, перешли в спальню. Мы сделали это несколько раз, и у меня образовалось странное чувство, будто до этого я никогда не занималась сексом. Это были новые ощущения, которые мне не приходилось испытывать раньше. Я получала удовольствие от процесса, по окончанию которого не чувствовала себя использованной ни на каплю. По всему моему телу лишь прошел некий электрический заряд, что будто бы вернул меня к жизни.

Смутно помню, что было до этого. Мы распили бутылку белого сухого вина на двоих, кормили друг друга клубникой в белом шоколаде. После этого встретили друзей парня, с которыми пили виски. Не помню, сколько выпила. Достаточно, чтобы не помнить, что я делала и с кем была. Но недостаточно для того, чтобы помнить, что мы были на колесе обозрения, у Букингемского дворца и в каком-то прокуренном пабе. Ещё мы посетили какой-то концерт. Ещё мне кажется, будто мы взбирались вверх на Тауэрский мост.

Мне должно быть стыдно. Не помню, когда в последний раз напивалась до такого беспамятства, если напивалась вовсе. Но мне было хорошо всё это время. Я ни на секунду не пожалела ни о чем. И завершение этого вечера не могло быть лучше.

Но едва ли весь мир умолк, мои мысли оказались громче. Мы лежим в кровати, я обернута спиной к парню. Рука Флинна обхватывает мою талию так сильно, будто я могу куда-то деться. Он прижат ко мне так близко, что я чувствую его тепло. Его размеренное дыхание щекочет мою кожу. Он вдыхает запах моих мокрых волос. И мне не о чем беспокоиться. Кроме как об Эйприл, от которой я всё ещё не услышала и слова за весь день.

Луиза рассказала, будто Эйприл пошла в магазин, где встретила одну из своих подруг. Учитывая, что Мишель ждала её дома для неожиданного сюрприза, к которому Эйприл даже не вернулась, то это Лиззи. Маленькая Регина Джордж. У каждого поколения всё же есть своя сучка, портящая жизнь.

— О чем ты думаешь? — сонно мычит парень прямо над ухом.

— Как ты понял, что я не сплю? — поворачиваюсь на спину. Рука Флинна начинает поглаживать мой живот, взывая чёртовых бабочек расправлять свои крылья.

— Во сне ты бормочешь себе под нос, — он приоткрывает один глаз. Его нос утыкается в ямочку на моей щеке, когда я улыбаюсь.

— Я думала о том, как не хочу возвращаться обратно.

— Не возвращайся, — парень широко открывает оба глаза и начинает сверлить меня щенячьим взглядом.

— У меня билет, — разворачиваюсь, чтобы быть к нему лицом к лицу.

— Мы можем поменять его. Прямо сейчас, — парень подхватывается с места и начинает рыться в карманах брюк, которые валяются беспорядочно на полу, в поисках телефона. Приподнимаюсь на локтях, наблюдая за этой картиной, что вызывает тихий смешок.

Лишь звонок телефона помогает Флинну отыскать устройство. Его лицо застывает в гримасе раздражения, когда он смотрит на экран телефона. Мне хватает нескольких секунд, чтобы понять, от кого исходит вызов. Это Брук. Опять не выполнила своё обещание.

— Прими вызов, — падаю на подушку, тяжело вздыхая. — Флинн, пожалуйста, не игнорируй её.

Нехотя парень делает то, о чем я прошу. Он долго слушает, а затем лишь один раз соглашается, подкрепив ответ кратким «Когда будет время».

— Харпер, я… — матрас прогибается под весом его тела. Придержав одеяло, сажусь, придвинувшись к парню ближе.

— Послушай, — обхватываю его лицо руками, заставляя смотреть мне прямо в глаза. Его зеленые глаза кажутся серыми в тусклом ночном свете, но это не убавляет их красоты и глубины. Его лицо прекрасно в любом свете. — Я не ревную тебя к Брук лишь потому, что чем больше ты её отталкиваешь, тем больше она к тебе тянется. Для неё это всё игра.

— А для тебя? — неожиданно спрашивает он по-детски наивно.

— Дурак, — сладко целую его в губы, продолжая поцелуй на несколько секунд. — Я люблю тебя вроде как. Но ради меня, Флинн. Делай то, что хочет Брук и тогда она сама…

— Нет, я скажу ей, что я с тобой, — упрямо заявляет он, совершая попытку отдалиться от меня. Ещё сильнее сжимаю его лицо, силой пытаюсь притянуть к себе ближе. Наши носы соприкасаются, и мы тонем в обесцветивших глазах друг друга.

— Пожалуйста, Флинн.

Он молчит. Губы сжаты в тонкую полосу. Ему это не нравится. И это правильно. Так и должно быть. Но я не могу заткнуть голоса в моей голове, которые постоянно твердят о том, что я не должна делать всего этого. Хотя с ним рядом я чувствую себя так правильно.

— Ты обещаешь мне остаться ещё на несколько дней?

Я должна сама ответить на свой же вопрос.

— Конечно, — горькая улыбка касается моих губ.

— Я люблю тебя, — шепчет парень. Его губы накрывают мои. Он надвигается на меня, уложив аккуратно на спину. Нависнув сверху, Флинн губами касается моей шеи.

Эйприл

Меня разбудил шорох. Кто-то тихо слонялся по моей комнате, но, тем не менее, эти шаги оказались достаточно громкими для того, чтобы разбудить меня. Мои глаза будто бы слиплись, с таким усилием мне пришлось открывать их. Но стоило мне открыть глаза, как я заметила перед собой фигуру парня, стоящего ко мне спиной. Мне потребовалось не много времени, чтобы вспомнить события прошлой ночи.

Я села и начала шуршать одеялом, пытаясь привлечь внимание Стюарта. Затем мне пришлось прочистить горло нарочито громко, но все мои попытки оказались тщетными. Он нарочно не поворачивался.

— Хорошо, что ты проснулась. Мне нужно ехать, а тебе — убираться отсюда, — произносит парень. Не наградив меня своим вниманием, он выходит из комнаты.

Утро добрым не бывает. Я легла спать лишь в половину третьего ночи. Хотела дождаться Стюарта, чтобы сказать ему столько важных вещей. Подбирала слова. Падала духом, а затем снова поджигала себя чувствами, которые возродились во мне неожиданно сильно. Пыталась представить его лицо, когда он увидит меня в своем личном пространстве. А затем думала о том, как буду злиться на него и дуться за то, что он вернулся домой слишком поздно. Изводила себя, загоняла в угол назойливыми мыслями о том, что могло бы с ним случиться. Ненавидела и волновалась. Успокаивала себя неизменной мыслью о том, что он вернется и успокоит своим нежным, полным любви поцелуем. Но мне даже не могло прийти в голову, что я буду чувствовать себя виноватой, в конце концов, когда пересеку границы его личной жизни.