Розы на стене (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 60

– Но его почему-то женят на леди Штрауб, а мне подсовывают какую-то не слишком разборчивую девицу. Которая, заметьте, запомнила только мундир. По такому признаку ее за весь гарнизон выдать можно.

– Но хотели именно за вас, – не сдавался полковник.

– Мало ли почему хотели, – отрезал Брун.

– Нельзя идти на поводу у всяких штатских, иначе только тем и будем заниматься, что выполнять их требования. А это, сами понимаете, инор полковник, не слишком подходящее занятие для офицера. Брун разливался соловьем, отстаивая свою независимость, я же потянул Фридерику на выход: к чему стоять и выслушивать глупости, которые несет приятель, если можно провести этот день намного интереснее. День был яркий, солнечный, прекрасно подходящий для начала семейной жизни: наверное, благословение Богини распространилось и на Траттен. В воздухе пахло летом, медом и счастьем.

– А вы опасный инор, капитан Штаден, – неожиданно сказала супруга.

– Опасней Бруна? – О, намного. С Бруном все понятно – что его интересует, о том он и говорит. А вы… Я вас не понимаю, и это меня пугает.

– Что именно тебя пугает? – Все, – мрачно ответила она.

– Например, куда мы сейчас идем? – Смотреть розы. Теперь мы знаем, на что обращать внимание. Вдруг найдем такие же? На лице Фридерики впервые за день появилась заинтересованность. Не зря говорят, что девушки любят цветы, особенно – розы. Вот яркий тому пример: в глазах супруги опять засияли солнечные крапинки, и она почти успокоилась. Почти, но не совсем, потому что внезапно спросила: – И все-таки, Гюнтер, что вам от меня нужно? Только, пожалуйста, ответьте честно.

– Честно? – Требовательные серые глаза смотрели так, что не было никакой возможности слукавить, поэтому я ответил так, как чувствовал: – Тебя. Сейчас и всегда. Целиком, полностью, безраздельно. В горе и в радости. В богатстве и бедности. Пока смерть не разлучит нас. Если разлучит.

– Ужасная перспектива, – дрогнувшим голосом сказала она. И впервые за день улыбнулась. Запахло корицей, солнцем и счастьем.

Глава 36

Фридерика

Слова Гюнтера удивили. Не похоже, чтобы он врал, да и зачем ему обманывать? И все же, все же я до конца не могла поверить. Слишком все вокруг было странным, в том числе и это скоропалительный брак. Возможно, родители Гюнтера отчаялись его женить, вот отец и воспользовался первым же подвернувшимся случаем? Но чем его тогда Ульрика не устроила? У нее и происхождение, и связи… Ломать голову можно было бесконечно, но сведений, чтобы получить правильный ответ, все равно не хватало. Думать и без того было о чем, поэтому я решила считать свой брак фиктивным, как это и предполагалось первоначально, а размышления перевести в плоскость, касающуюся Траттена. И перевести туда же мысли моего… гм… супруга. А то, кажется, сейчас он думает совсем не о расследовании.

– Получается, нас интересуют розы, растущие прямо у стен домов, на которых есть защитные заклинания? – уточнила я.

– Получается, – подтвердил Гюнтер. Но смотрел он при этом так, что сомнений не возникало, что розы его сейчас занимают куда меньше меня, да и у самой невольно мысли уходили с роз на него. Да и что там в этих розах интересного? Гадкие колючие кусты. Фу! – Значит, нам нужен только центр: в бедных районах никто не ставит защитные заклинания, – упрямо продолжила я, отвлекаясь от разглядывания мужа и изучая окрестные дома.

– Исключения бывают, – не согласился он, – но тем они интереснее. Но пока гуляем по центру. И мы пошли гулять по Траттену, как полагается благовоспитанной супружеской паре. Гулять и осматривать город. Точнее – розы. Роз в городе было много, на мой взгляд – чересчур. Но герцогство Траттенское как раз ими и славилось, так что такое обилие сортов оправдано. Но розы Траттена – лишь капля в розовом море герцогства: ведь еще есть розовые плантации… Надеюсь, нам туда не надо. Да и спрятать нужные кусты в местах без обилия разнообразных заклинаний куда сложнее. Мы проверяли дома, идя по расходящейся спирали от центра. К обеду от обилия роз подташнивало, но ни одного похожего куста, кроме как уже найденного ранее у дома герцогского целителя, мы не обнаружили. Гюнтер говорил мало, но внешне выглядел совершенно спокойным, о том, что он запускал сканирующие заклинания, говорило лишь небольшое напряжение руки, на которую я опиралась. Я тоже помалкивала, не желая отвлекать: слишком серьезным делом мы сейчас занимались. На этот куст я обратила внимание совершенно случайно. На первый взгляд, он не имел ничего общего с тем, что в гарнизоне: и розы слишком мелкие и желтые, и колючки намного меньше, и сам куст какой-то хилый и неухоженный. Но все же он рос у стены и было в нем что-то неуловимо-агрессивное. А главное – он не нравился мне намного больше, чем любой соседний.

– Гюнтер, посмотри те розы, – решилась я сказать.

– Не знаю почему, но они мне не нравятся.

– Мне уже все розы не нравятся, – мрачно буркнул он в ответ, прищурился и отправил едва ощутимый импульс. Поддержание заклинания давалось ему с трудом – все-таки расстояние критично для таких исследований, но судя по тому, что он продолжал вливать магию, что-то там действительно было.

– Что это вы высматриваете? – раздался подозрительный старушечий голос.

– Ходют здесь всякие, а потом тарелки пропадают. Синьские. Напряжение, шедшее от Гюнтера, лопнуло, словно порванная струна, а сам он невозмутимо повернулся к пожилой иноре, преградившей нам дорогу к отступлению и выглядевшей крайне грозно: трость в ее руке очень даже могла пройтись по тем, кто не придется иноре по нраву. Увесистая такая трость. Которую хозяйка держала в руке привычным ухватом, совсем не немощного человека.

– Инора, ваши тарелки в полной безопасности, уверяю вас. У нас сегодня радостный день – мы только что из храма. Вот, до сих пор не привыкли к своему счастью. Ходим по городу, смотрим на дома и мечтаем, в каком бы хотели жить. Ваш дом очень уютный, инора. И такой красивый сад. Инора чуть смягчилась и даже трость опустила, а опустив, оперлась на нее всем своим невеликим весом. На лице появилась чуть смущенная мечтательная улыбка.

– Да, дом у меня хороший. И жили мы в нем счастливо. Жаль, что сейчас пустует: муж умер, дети разъехались, никто в Траттене не остался. Большой он для меня, а продать рука не поднимается. И сад… Она тяжело вздохнула.

– За садом наверняка сложно ухаживать, – предположил Гюнтер.

– Времени не на все хватает.

– Это вы про ту желтенькую розу? – проявила проницательность инора.

– Ухаживаю я за ней. Только после смерти мужа она все чахнет и чахнет. Была бы собакой, я подумала бы, что от тоски, – она вздохнула.

– И не умирает, и не живет. Другую бы я давно выкорчевала и выбросила. А эту рука не поднимается – герцогский подарок все-таки. Рука мужа под моей чуть-чуть напряглась. Но спросил он внешне спокойно, даже небрежно, словно интересовался из вежливости, а ответ ему не слишком важен.

– Вам? – Да что вы, мужу, – гордо ответила она.

– Отто был прекрасным целителем. В сложных случаях всегда к нему обращались, Фогель злился, да куда ему до моего покойного мужа. Ни знаниями, ни умениями не вышел. Пфф… Только пыль и умеет в глаза пускать. Со Смертью Отто Траттен много потерял. Она вздохнула и смахнула набежавшую слезу.

– Соболезную, инора.

– Да что теперь соболезновать-то? – пробурчала она.

– Четыре года уже прошло. Да, четыре года. А словно вчера было…

– Некоторые потери ничем не возместить. А что ж ваш муж себя не уберег? Проконсультировался бы у коллег, пока не стало поздно. В голосе Гюнтера звучало искреннее участие, поэтому инора, собравшаяся уж было оскорбиться неуместностью расспросов, все же неохотно ответила: – От грабителей не проконсультируешься. Ночью возвращался, да и… Герцог потом так сокрушался, что не настоял, чтобы муж в его экипаже вернулся. Но Отто упертый… был. Если уж захотел пройтись после тяжелой работы, так никакие уговоры бы не помогли. Разве что силой запихивать. Облавы устраивали, но так никого и не нашли…А хотите, я вам комнату сдам? – внезапно предложила она.