Лицом на ветер (СИ) - Турлякова Александра Николаевна - Страница 40

— Она такую грязь кидала мне в лицо, — процедил через стиснутые зубы, — будто я пригрел последнюю гарнизонную шлюху в твоём лице…

— О, Донар… — шепнула на выдохе. — Не надо, не бейте меня…

— Бить? Тебя? — Он удивился. — Зачем?

Рианн ощутила невыносимую слабость и сползла вниз по стене, заговорила быстро, будто боялась, что ей не дадут выговориться, перебьют:

— За всё время, пока вы тут разговаривали с ней, вы ни разу не ударили её… Я понимаю, она ваша жена, свободная гражданка по-вашему… А сейчас вам надо сорваться на ком-то… Пожалуйста… Не бейте меня… — прошептала последнее.

Центурион смотрел на неё сверху, бессильно сжимал и разжимал кулаки. Рианн следила за ним исподлобья.

Защищаться ей было нечем, силы сравнивать бесполезно, но если он попробует ударить, она решила для себя, молчать не буду, всё, что сказала — правда, так что буду отвечать, чем придётся, вцеплюсь в глаза всеми ногтями. Только тронь…

А центурион постоял над ней немного и ушёл, через миг хлопнула и дверь. Рианн хрипло выдохнула с облегчением. Слава богам, ему хватило сил и терпения удержать себя в руках. Глянула на стол, ничего не ел, да и хотел ли? Обычно он ел в крепости, здесь только так, немного, или когда день был тут, перед ночным дежурством. Сейчас голодным он вряд ли был, просто не знал, чем занять себя после ухода жены.

— Слава богам… — прошептала себе, поднимаясь с пола.

Ждать чего-то не могла в этих стенах, не хотелось оставаться одной после всего, собралась и ушла на рынок. Долго бродила по лавкам и рядам, думая обо всём.

Вряд ли при таких отношениях их семью можно назвать счастливой. Он как-то заикался, что поженили их родители, а супруга любила и любит другого, и даже ребёнка родила от любовника, а не от мужа. И он собирался разводиться с ней, он говорил об этом, когда болел ещё, тогда он многое воспринимать по-другому начал. Зачем же сейчас выяснять отношения? Для чего эта ругань? Она сама приехала, что тогда тянуть? Разводился бы и не мучил ни себя, ни её. Она же не любит его! Да не то что не любит, она полна злости и презрения! Она ненавидит своего мужа. Она легко согласится на развод. Неужели он всё забыл? Всё, о чём говорил, чего хотел?

Она вернулась к себе уже вечером, когда устала от бесцельных прогулок, когда уже начали закрывать лавки, а по стенам римской крепости загорелись сторожевые костры. Хозяин её молча и одиноко сидел на кухне над нетронутым столом, и Рианн, не ожидая увидеть его, замерла, растерявшись. Центурион заметил её и спросил:

— Ты где была?

— На Форуме.

— Зачем? Там же уже всё закрыто, наверное.

— Почти всё. — Не хотелось говорить ему о своих мыслях, и Рианн перевела разговор на другую тему:- Вы сегодня в ночь?

— Нет. Из-за того, что она приехала, мне дали выходные дни. Жёны редко сюда приезжают…

— Где она сейчас?

— На постоялом дворе.

— Наверное, вам лучше быть там, с ней…

— Зачем?

— Ну, — она замялась, — для этого вам и дали выходные, быть с женой, поговорить, побыть вместе, вы же давно не виделись…

— И лучше бы не встречались.

— Почему? Вы всегда хорошо отзывались о ней. Она красивая, да, — Рианн кивнула, признавая это, — очень красивая, но…

— Но? — он ждал продолжения, и Рианн не знала, как сказать об этом, тогда римлянин опять спросил:- Но?

— Я не хотела бы такой хозяйки, как она…

Центурион долго молчал, глядя в лицо свенки, думал.

— Ты и меня бы своим хозяином не хотела.

Рианн усмехнулась и медленно устало прикрыла глаза, потом ответила:

— Я вообще не хочу никакого хозяина, любого, ни такого, как ваша жена, извините, если что, ни вас, ни кого бы то другого. Надоело! Каждый указывает мне, что делать, а потом ещё и выставляет меня везде виноватой. Меньше всего я хочу вмешиваться в вашу жизнь и что-то советовать. — Она села на лавку у стола и медленно потянула шнурки плаща у горла.

Теперь они сидели друг против друга через стол, центурион наблюдал за ней и её руками. Рианн вздохнула.

— Можете меня бить, но я всё равно скажу… Если вы дорожите отношениями, если вам нужна семья, ваш ребёнок, вы должны не тут сидеть, а быть у неё, быть с ней рядом. Она же женщина, она ждёт от вас первого шага, ждёт извинений…

— Она — не ты! Это тебе нужны извинения и первые шаги. Она не такая! Я больше чем уверен, что ей нужен развод, и за этим она сюда и приехала. И то, что ты попалась ей на глаза, то, что она взъелась из-за этого — только повод. Она сейчас во всём виноватит меня, выставляет меня одного крайним, чтобы оправдать свой приезд и свои требования.

— Она просит развода?

— Она не просит — она требует!

— Вы же сами этого хотели, хотели ехать к ней и разводиться. И что? Вам же лучше, теперь никуда ехать не надо…

— Легко всё у тебя.

Рианн пожала плечами, будто говоря «Как хотите…» Поднялась из-за стола и сбросила плащ с плеч, собрала его, перебросила через согнутую руку.

— Я немного поработаю, мне осталось совсем чуть-чуть и завтра можно будет отнести.

— Делай, что хочешь…

Рианн ушла, села за работу. Бронзовые браслеты позвякивали в такт движениям рук, а мысли всё возвращались и возвращались к тому же. Пусть поступает так, как считает нужным, как ему кажется правильным. Разве можно здесь дать один и единственно верный совет? Нет и нет! Пусть всё решит сам. И всё равно, как бы он ни поступил, рано или поздно пожалеет.

Через момент центурион прошёл мимо неё и ушёл на улицу. Рианн перестала работать и, замерев, долго смотрела на закрывшуюся дверь через плечо. Что это? Куда он на ночь глядя? Решил послушаться совета своей рабыни? До неё, конечно, до неё.

Может быть, помирятся. Сейчас он устроит ей ночь любви, как он это умеет, в этом ему не откажешь, и они помирятся. Она простит ему всё. Долгое отсутствие, рабыню рядом, разговор на повышенных тонах — всё простит!

Даже Рианн, уж как ненавидела его, как боялась, а потом всё равно дрогнула, научилась получать удовольствие от близости с ним, от прикосновений к его телу, от взглядов на его лицо, даже от поцелуев. А ведь казался чужим, чёрным демоном из мира мёртвых. Но он растопил лёд её сердца. И ничего, сейчас он ей таким не кажется. Да, не такой, как свены, да, чужой, незнакомый, да, делал больно, но именно он ввёл её в мир чувственных, плотских наслаждений. Если бы не он, Рианн навсегда закрыла бы для себя эту дверь. Он научил её любить поцелуи, смотреть в лица мужчин без страха.

И сейчас он пошёл к ней. Будет любить её всю ночь напролёт, доказывать ей свою власть мужа, и она простит его и вернётся без развода.

Стоп! Рианн ударила раскрытой ладонью по раме станка. Что это? Она что, вздумала ревновать его, что ли? Ещё чего! Не будет этого никогда! Не хватало ей ещё ревновать его, да к кому? К собственной жене! Не хватало ещё! Ага!

Да, он много раз говорил, что с тех пор, как живёт с ней, перестал ходить к другим женщинам, поэтому всё это время он был только с ней, другие были ему не нужны. Он был только её. Теперь он пошёл к ней и будет с ней эту ночь, значит, Рианн будет делить его с другой, с женой, но всё-таки.

Ах! Всё же это ревность… Холодная, липкая обида незаметно прокрадывалась в сердце.

Рианн нехотя вернулась к работе, может, она сможет отвлечь её от этих дурных мыслей.

Уток — основа. Уток — основа.

«Я ни на что не рассчитываю, кто я такая? Делай сам, что хочешь. Если всё уже решил, то делай…»

Она успокаивала себя, занимаясь механической, нудной работой, пока не доделала всё, что хотела. Потушила свет и легла. Какие бы мысли ни лезли в голову, а заснула она быстро.

Каково же было её удивление, когда утром, проснувшись, она застала спящим своего хозяина. Он был здесь, и когда пришёл, Рианн не услышала ночью, так крепко спала. Что же это? Она его выгнала? Или он до неё не дошёл? Или её его ласками не удивишь? Это Рианн, дурочка, позволяла ему всё и терпела его, пока сама не научилась пользоваться этим.