Синий лед (СИ) - Ланской Георгий Александрович - Страница 40

В этом ее «зачем?» была непривычная, беспомощная мольба непонимания. Валерий хотел отмолчаться, но это слишком долго зрело у него внутри, и теперь прорвалось и вытекло наружу, разъедая русло стабильной реки неведения, незнания и непонимания семейных проблем.

— Сам не знаю. Иногда с тобой просто невыносимо находиться рядом, особенно в те минуты, когда ты прешь напролом, как танк. Я ненавижу эту твою побочную деятельность, авантюры, в которые ты ввязываешься с Никитосом, и его тоже ненавижу. Это же ненормально, когда бывший парень, за которого ты в юности чуть не выскочила замуж, сидит за нашим столом, ест, пьет, обсуждает со мной футбол и рыбалку, словно мы лучшие друзья, и проводит с тобой больше времени, чем я. Не прерывай, — резко сказал он, вскидывая руку в ответ на ее жест возражения, — я знаю, что нет между вами ничего, но избавиться от… это даже не ревность, это… не знаю… ущербность какая-то….я не могу. Мне не все равно, что тебе с ним интереснее, чем со мной. Не все равно, что я бьюсь, зарабатываю, мотаюсь с тобой по курортам, а тебе то и дело нужно снова и снова нырять в эту грязь, в какие-то нелепые расследования, хотя ты могла просто стоять у плиты, варить борщи, а на выходные летать в Ниццу. И мне нужно, чтобы кто-то хоть иногда смотрел на меня с восхищением и считал, что круче никого нет, и пусть это обман.

Теперь она не плакала и глядела на мужа тяжелым взглядом, а в голове — казалось, он слышит это отчетливо — вертелись и щелкали шестеренки, заглушая назойливый гул оскорбленной добродетели. Ее вывернутая мораль, отягощенная чувством справедливости, билась в неравной битве с оскорбленным достоинством обманутой жены, завоевывая новые рубежи. И теперь она с неохотой начинала понимать его недовольство.

— Ты не думал, что может быть мне вовсе не нужны курорты, деньги и эти нелепые расследования? — медленно спросила Юля.

Ее голос был стыл, словно ноябрь. Валерий скривился и осторожно накрыл ее ладонь своей. Она посмотрела на его руку, но свою не выдернула, и это уже было шагом навстречу.

— Да брось, кого ты обманываешь? — тихо сказал он. — Мы уже десять лет как женаты. Неужели ты бы осталась со мной без всего этого? Ты бы со скуки умерла, Юль, как акула.

— Почему — акула?

— Потому что акула жива, только пока двигается. И ты такая же. А я всеми силами пытаюсь тебя притормозить, хоть чуть-чуть. Я же понимаю, что если отпущу — уйдешь.

Вот теперь она выдернула руку и даже сжала ее в кулак.

— Ты считаешь, что я не уйду сейчас? — с вызовом спросила Юля.

— Ничего я не считаю, — ответил Валерий безжизненно. Биться дальше не хотелось, это было невыносимо. — Я не знаю, что дальше будет. И знать не желаю.

У самой двери Саша струсила и опустила уже поднятую к звонку руку.

Нет, она с самого начала понимала: идти к Никите, якобы просто так — идея скверная. Прикидываться перед ним у Саши никогда не выходило. Шмелев видел все ее хитрости насквозь, добродушно высмеивал, констатируя, что как разведчик она засыпалась бы на первом же задании. Саша даже дулась какое-то время, но потом признавала его правоту. И в самом деле, какая из нее Мата Хари? Вот и сегодня, запланировав заскочить как бы по пути (хотя, для этого нужно было сделать приличный крюк с двумя пересадками, и он об этом знал!), она необдуманно оделась в лучший костюм, сделала макияж и прическу, тщательно сбереженную под капюшоном куртки. Довершенством этого идиотизма изысканности стал короткий забег в парфюмерный магазин, где под предлогом выбора, Саша обрызгалась французскими духами с ног до головы.

Очутившись в его подъезде, Саша чувствовала себя полной идиоткой.

Шанс сбежать еще был, но после она вспомнила, что набирала номер его квартиры на домофоне, готовилась представиться чарующим голосом, но Никита впустил ее без вопросов, то ли в окно видел, то ли ему было в принципе все равно, кто явился по его журналистскую душу. Выдохнув, Саша решительно подняла руку и позвонила.

Никита, радостно улыбающийся, открыл сразу, будто за дверью стоял. Но при виде Саши его улыбка полиняла и сползла, словно он лимон откусил. Саша моментально поняла: ее не ждали и, в общем-то, учитывая, что открыл Никита при полном параде, не особо рады видеть. Осознание этого вдруг придало ей уверенности. Саше до смерти захотелось узнать, с кем он сейчас встречается, и кто, так сказать, греет его руки. И потому она, несколько принужденно улыбнулась и, поприветствовав, произнесла:

— Я шла мимо, и подумала: может быть, у тебя какие-нибудь новости есть?

Секундное замешательство на его лице сменилось прохладной улыбкой. Никита пожал плечами.

— Да нет у меня никаких новостей. Говорят, следствие идет, но никакой конкретики.

— Не пригласишь? — нахально прервала его Саша. Никита помялся, оглядел пустую лестницу и, широко распахнув дверь, сказал:

— Входи.

Саша вошла, с порога учуяв, что здесь действительно ждут гостей, и, скорее всего, женщину. Квартира была вылизана до зеркального блеска. В воздухе витал запах жареного мяса и более терпкий — аромат лилий, любимых Сашиных цветов. Из динамиков стереосистемы ненавязчиво мурлыкала Шаде, наиболее подходящая певица для любовных игрищ, превосходимая разве что первыми альбомами «Энигмы», но это уж точно перебор. Знакомая, в общем, по тем сладким временам, программа, когда Саша и Никита еще даже не жили вместе, а всего лишь встречались. И оттого, что технология соблазнения неопытных дурех осталась прежней, Саша почувствовала себя обворованной.

— Ты кого-то ждешь? — спросила она.

Он не ответил, пристроил курточку в шкаф и пригласил в гостиную где, как и предполагала Саша, оказался накрытым журнальный столик на две персоны, с тарелочками, фруктами в вазе и бутылкой вина. Жаркое, надо думать, ожидало прихода гостей в духовке.

— Ты голодная? — буднично спросил Никита, прямо как раньше.

Саша была голодна, но отчаянно замотала головой, чтобы не ударить в грязь лицом. От нервов в животе образовалась черная дыра с вечно голодной пастью, так что мурлыканье Шаде было очень кстати: заглушить в случае чего урчание в животе. Пристроившись на диване, Саша чинно сложила руки на коленях, покосилась на попугая, преспокойно разгуливающего по тумбочке.

Мальчик Гриша, кажется, тоже удостоил Сашу взглядом, открыл клюв и показал язык. Дразнился, поганец! Воспользовавшись тем, что Никита, не послушав Сашиного отказа, ушел за бутербродами, Саша скорчила попугаю рожу. Птица возмущенно зачирикала и, взлетев, неуклюже описала по комнате круг. Оторвав от красивой грозди виноградину, Саша отправила ее в рот и с наслаждением раздавила языком. Мальчик Гриша вновь заорал — наверное, ябедничал хозяину.

— Саш, я с тобой тоже поговорить хотел, — крикнул Никита с кухни.

— О чем? — воскликнула она в ответ, стараясь переорать и Гришу, и Шаде. Никита появился в дверях с тарелкой нарезки и кружкой чая, поставил перед Сашей и, помедлив, осторожно ответил:

— О твоей подруге Анжелике.

Саша фыркнула.

— Решил приударить? Так напрасно, у нее парень есть, к тому же ты ей совсем не нравишься, сама говорила.

— Да при чем тут кто кому нравится? — вскипел Никита. — Меня интересует, что она за человек? Давай, Сань, ты же с ней дружишь, училась столько лет. Наверняка знаешь о каких-то ее привычках, любимых местах отдыха, родственниках…

— Ты так всерьез расспрашиваешь, будто жениться собрался, а она — потенциальная аферистка, какая-нибудь Сонька Золотая Ручка… — возмутилась она, схватила с тарелки бутерброд и даже поднесла к рту, но откусить Саша не успела, ошеломленная внезапной догадкой. Никита сидел с таким серьезным лицом, что она почуяла неладное, а почуяв, моментально сообразила, в чем дело, охнула и положила бутерброд обратно: — Погоди, погоди… Я до нее уже несколько дней не могу дозвониться… Она пропала, да? Что-то плохое с ней случилось?

Никита не ответил, и это заставила Сашу взорваться от злости и тревоги