Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 81

Прошло мгновенье или вся жизнь? Лекс так и не понял. Из бесконечности его вырвал яростный крик ящера. Рыжик перевел дыхание и попытался отодвинуться от мощной груди Сканда, куда его впечатывали крепкие руки. Руки дрогнули и отпустили. Лекс понял, что ноги дрожат и пытаются предательски подломиться, руки подхватили его обратно, но уже не агрессивно, а нежно, поддерживая и защищая. Хотелось спросить, что это только что было, но голоса не было. Из горла раздался полупридушенный сип и все.

Сбоку опять кто-то раздраженно зашипел, ему ответили, как ни странно, зеленый ящер и Шу практически в унисон. Лекс взял себя в руки и, собравшись с силами, выглянул из-за бицухи Сканда, которого, похоже, такие звуки совсем не раздражали. В проеме открытых ворот стоял растерянный Сишь, который держал под уздцы грузовых ящеров с инструментами. А за его головой возвышался ящер центуриона Тургула с разъяренным хозяином в седле. От взгляда Тургула было впору прикуривать, и теперь уже было непонятно, кто именно кричал от ярости — ящер или центурион.

Лекс огляделся по сторонам. Вокруг стояли воины и смотрели на все происходящее с большим одобрением, возле входа стоял Тиро и светился, как будто выиграл в споре, а рядом Милка вытирала слезы концом фартука. Лекс поднял глаза на Сканда, тот был явно возбужден и готовился к продолжению, а рыжика будто кто-то ударил — это он сейчас что? Целовался с мужиком и ему понравилось? Лекс дернулся всем телом, и Сканд растерянно разжал руки. Он явно не понимал, что происходит… и Алекс Яворский тоже не понимал, он что теперь, гей? Разве можно от поцелуя с мужиком выпасть в нирвану сильнее, чем с любой из подружек?

Нет! Это все неправильно! Лекс сорвался с места и рванул в свою комнату. Это все неправильно, этого не может происходить с ним! Да, он пробовал раньше, но это всегда было из разряда экстрима, как например есть балут, или дуриан, это было просто, чтобы попробовать и понять — чудно и дико, и что это не твое, но ты не струсил и попробовал. Да и целоваться с проститутами как-то не хотелось. На язык презерватив не наденешь, и неизвестно, где этот язык побывал раньше… Но нагнуть и убедиться, что мужчина, это не женщина, сразу видно, хорошо твоему партнеру или он просто терпит, потому что эрекция или есть или нет, и нельзя симулировать, что кончил, просто потому, что это элементарно видно.

Но сейчас он целовался с крупным амбалом, и это было… это было… как никогда, как пишут в дурацких дамских бульварных книжицах и во что верят все девственницы. Разве можно от поцелуя просто потеряться? Он сам был гуру поцелуев и прелюдий, он мог написать трактат, как довести до оргазма одними взглядами и намеками, и в поцелуе, как в последнем аккорде, понять, что оборона пала и ты победил, но такого никогда раньше не испытывал, да такого просто и быть не может!

Лекс заскочил в свою комнату и подпер спиной дверь. Это не может быть. Как такое возможно? Почему он раньше даже не предполагал, что такое может произойти с ним. В дверь тихо поскреблись, а потом в открытое окно пробралась Милка и села возле него.

— Ты чего, плачешь?

Лекс мотнул головой, и только проведя рукой по щекам понял, что они мокрые. Брови Милки изогнулись и в глазах появилось сочувствие.

— Глупенький…

Милка обняла его и Лекс, уткнувшись в мягкие груди, вдруг разрыдался. Как девчонка, как никогда в своей жизни не рыдал. Ни когда мать, собрав чемодан и схватив за руку сестренку, ушла, напоследок хлопнув дверью, ни когда хоронил отца. Это все было не то, и не так… Милка гладила его по голове и спине и что-то шептала, а Лекс понял, что не может остановиться, он сам не понимал уже, чего плачет и вообще, какого лешего вокруг происходит. Милка мягко утянула его на кровать и рыжик, порыдав еще немного, наконец устал и заснул на мягкой Милкиной груди.

Дверь тихо скрипнула и Милка, повернув голову, увидела фигуру Сканда, его лицо было неразличимо в ночных сумерках, но во всей фигуре сквозили растерянность и отчаянье. Хозяин постоял на пороге и тихо прикрыл дверь, так и не решившись подойти. Милка только вздохнула, хозяина тоже стоило бы погладить по голове, как маленького, но в нее как дитя вцепился рыжик и тихо всхлипывал во сне.

Настоящий аристократ

Лекс проснулся от того, что проголодался. Живот исполнил жалобную трель, Лекса разбудил этот звук и он понял, что уже не уснет. В его кровати посапывала Милка. Рыжик осторожно перелез через нее, стараясь не разбудить. Девушка что-то пробормотала и улеглась на живот, Лекс прикрыл ее краем простыни и вышел из комнаты. Теперь он прекрасно ориентировался в доме и легко дошел до кухни. Там ожидаемо нашёлся Тиро, который крошил яйца в большую миску с кашей.

— А у нас радость. Этой ночью малыши вылупились, вот тороплюсь их покормить, пока Шу орать не начал. Он побудет с ними еще пару дней, а потом можно будет забрать их. Шу уже запустил в загон самочек, чтобы они кормили малышей, но все равно, лучше подкармливать детёнышей с первого дня, и тогда они вырастут крупными. Ты, наверное, тоже проголодался, потерпи немного, сейчас отнесу миску и потом покормлю тебя.

Тиро, прихрамывая, вышел из кухни, и Лекс поплелся следом за ним. В загоне ящеров опять было полно живности. Теперь здесь, кроме Шу, были самочки, и между их ног крутились смешные тонконогие малыши. Они были не похожи на додо. Додо кругленькие и похожи на игрушки, а эти были худые и мосластые, как щенки дога. Тиро посвистел немного, подзывая малышню и, отогнав любопытных самочек, поставил миску на пол. В нее сразу же уткнулись пять головастых малышей. Вначале они дружно зачавкали, но потом стали рычать и даже пытаться нападать друг на друга. На них сверху рыкнул Шу и малыши опять послушно уткнулись в миску, пока не доели все до конца.

— Хорошие малыши, сильные, — Тиро довольно посвистел малышам и забрал пустую миску. — Через пару дней проверят, кто есть кто. Самочек отправят на ферму расти в тишине, а пацанят в казарму, каждому достанется заботливый хозяин, будущий наездник, который будет его растить и воспитывать. Через два месяца они подрастут и их будут учить кусаться и драться. А потом они дорастут до седла и их отправят воевать. Обычно ящеры верны только одному хозяину, с трудом привыкают к новому, и в бою погибают первыми, а потеряв хозяина, как правило, мстят до конца. Поэтому во время боя стараются убить не наездника, а ящера. Ящер будет атаковать неприятеля без команды, преследовать при отступлении, пока его не убьют. А вот самочки легко идут на контакт со всеми, поэтому их используют по хозяйству, а иногда сдают внаем путешественникам.

Лекс помялся, не зная, что сказать, но Тиро и не ждал слов, он положил руку рыжику на плечо и повел на кухню, а потом просто поставил перед ним полную миску отварной рыбы и тушеных овощей, похожих на репу. Лекс крутил в руках ложку и стеснялся начать есть, ему было неловко смотреть Тиро в глаза, но тот сел напротив и приготовился слушать.

— Мне очень стыдно за все, — Лекс выдохнул, начало всегда самое трудное. Тиро поднял брови и посмотрел на рыжика с немым вопросом, поэтому Лексу пришлось развить мысль.

— Ну, в смысле, мне стыдно, что я целовался со Скандом у всех на виду, а потом закатил истерику, как нервная барышня.

— То есть, ты предпочел бы целоваться без свидетелей? — Тиро, похоже, потешался над смущением рыжика, — а твою истерику кроме Милки никто не видел, а она, поверь, и не такое видала. Это хорошо, что все видели, как ты целовался со Скандом, это успокоит наиболее ретивых и собьет им аппетит. Теперь к тебе поостерегутся лезть. Так что все хорошо. Или я о чем-то еще не знаю? Что тебя смущает? Или ты не хотел, чтобы этот поцелуй видел кто-то другой?

— Кто, например? — опешил Лекс.

— Тургул, например, — Тиро хмыкнул, — ты был в его обществе две недели, ты же не мог не видеть, что он по тебе с ума сходит, он даже хотел попросить разрешение на брак с тобой, а я его отговаривал.