Художник и Дракон (СИ) - "Selena Muun" - Страница 8

Это случилось в те времена, когда мир ещё был молод, а боги жили среди смертных, скрывая правду о себе. Среди бессмертных была девушка. Бледная как алебастр кожа, грустные серые глаза, волосы, подобные крылу ворона. Она была той, кого простые люди стали звать Смертью, ибо её артефактом была Коса (Алебарда) Смерти. Согласно кодексу, те, кто был обречён на Вечную жизнь, не имели права любить. Но так случилось, что Смерть нарушила это правило, полюбив человека. Она обратилась к тем силам, о которых никто теперь не знает, ибо в историю они вошли как Древние. Девушка попросила у них право дать ей узнать, что такое любовь, о которой говорят смертные. И получила его. А также раз в несколько тысяч лет она имела возможность прожить жизнь простой смертной. Но её беспокоило, кто будет выполнять её обязанности, когда она станет человеком. Тут её выручил брат, согласившийся выполнять долг сестры в её отсутствие. Дабы девушка смогла узнать о жизни смертных, Древние превратили её в ребёнка, а брата обязали позаботиться о семье, в которой будет расти Селеста — такое имя получила она от Древних. Её брат, взяв себе имя Морриган, дал Слово, что будет выполнять обязанности, что лежали на плечах его сестры, пока та не вернётся к ним.

На краю одного селения в те времена жила бездетная супружеская пара. Боги не дали им возможности познать счастье родительства, и Морриган решил для себя, что лучше родителей для той, что была самой Смертью, он не сможет найти.

Как-то утром, едва открыв дверь, они обнаружили на пороге дома колыбель, в которой лежал ребёнок, держащий в руках письмо. В нем их просили воспитать малышку как собственную дочь и дать ей имя Селеста. Дабы девочка ни в чем не нуждалась, неизвестные родители оставили ей в качестве приданого семь кошельков с драгоценными камнями. Стоимость только одного такого камня позволила приёмным родителям перебраться жить в город.

Спустя несколько лет, когда девочка подросла, пришло время искать ей спутника жизни. Приёмная семья девочки уже замечала, как она бросала взгляды на юношу из благородного рода и, по словам служанок, иногда плакала в подушку, сетуя, что у неё никогда не будет возможности быть с любимым. Избранник их дочери оказался сыном главы мастеров кузнечного дела, которого родители нарекли Воланд. Это был высокий и статный юноша, чей взор был подобен изумруду. Волосы, всегда убранные в высокий хвост, по словам девушек, что стайками вились рядом с ним, не отличались от самой тёмной ночи, когда на небе нельзя увидеть свет звёзд. Миндалевидные глаза достались ему от матери родом из древней аристократической семьи, которая по законам того времени не имела прав на наследство отца, а лишь только на то, что родители давали ей в качестве приданого.

Так случилось, что Селеста, едва поняв, что ответной любви никогда не будет, слегла, тяжело заболев. Она таяла практически на глазах родителей. К кому они только не обращались: и к врачам, и лекарям, и знахарям. Приходили в их дом и жрецы богов. Один из них и изрёк:

— Спасти вашу дочь можно только одним способом: если тот, кого она настолько сильно любит, займёт её место и добровольно сойдёт в царство Смерти.

— Нет, нет… — воспротивилась Селеста. — Не желаю я ему такой судьбы, пусть я сама сойду в чертоги Смерти, и оттуда буду наблюдать за ним.

Но надо было такому случиться, что родители Воланда захотели начать переговоры с родителями Селесты о будущем союзе двух семей. Едва их сын услышал о судьбе невесты, как отправился в её дом и, глядя в глаза, сказал: «Если ты сойдёшь в Мир Мёртвых, то и я последую за тобой. Ты — тот свет, от которого в моей Кузнице горит огонь. Если не будет тебя, то кто зажжёт его?»

И взмолился юноша к самой Смерти о просьбе, пощадить жизнь Селесты и забрать его. И пришёл Морриган в мир смертных и увидел взором своим, как спорит Воланд с сестрою его любимой о том, кому суждено из них двоих сойти в мир мертвых, и не могут договориться. Улыбнулся Бог Смерти: взаимной оказалась любовь его сестры.

— Ну, и кого мне из вас двоих забрать с собой? — дал о себе знать Морриган, не забывая о том, что сестра не помнит, что принадлежит роду Вечных.

— Обоих, — улыбаясь и глядя в глаза друг друга, произнесли Селеста и Воланд.

Скользнул взгляд невесты по Морригану и, зацепившись за фибулу, что крепила плащ, накинутый на его плечи, вспомнила о мешочках с каменьями драгоценными, что родители обнаружили вместе с ней. Стоило Селесте понять, откуда могло взяться такое сходство, как на неё нахлынули её же воспоминания о том, кем она была, есть и будет. И предстала пред людьми Богиня Смерти. С грустью посмотрела на любимого и протянула руку своему брату, дабы вместе с ним сойти в чертоги смерти. Но встал перед ней на колени Воланд и испросил желание разделить судьбу любимой у брата её. Стали родственники и сама Селеста отговаривать его от поступка сего, но стоял на своём Воланд. Не смогли отговорить юношу от безумного поступка ни родственники, ни сама Селеста, и сошёл в мир мёртвых он вместе с ней.

Через несколько лет постучались в дом родителей странник и странница. Это были Воланд и Селеста, которые слегка изменили свой облик, дабы навестить близких. Не раскрывая тайны того, кем в действительности являются, поведали родителям Воланда и гостившим у них родителям Селесты о судьбе детей их. Рассказали, что родилось трое сыновей и дочь. В отличие от сестры их, что родилась Смертной, три брата появились на свет с даром жизни Вечной. Но именно ей было суждено стать первой Леди Смерти, ибо унаследовала она от отца его изумрудный взор, которому наследие матери дало возможность нести в себе смерть. Среди смертных стала дочь Селесты и Воланда известна как Хель, и получила возможность стать Вечной, лишь сойдя в обитель родителей.

Но с того времени появилось предание, что Лорды и Леди Смерти обречены страдать, ибо по воле рока полюбить они могут лишь раз и на всю оставшуюся жизнь. Умрёт один — сойдёт в Мир Мёртвых за спутником жизни и другой.

Внезапный порыв ветра открыл окно и, погуляв по чердаку, захлопнул старую книгу, до которой никому нет дела. Да и кому интересно даже просто так перелистывать фолиант, в котором хранятся самые старые легенды, о которых все давно позабыли?

Лето 1997 года, десять лет спустя

Многое изменилось за долгие десять лет. Новости из магического мира в Литтл Уингинге всегда воспринимали как сплетни, а тех, кто разносил их, именовали не иначе как «любителями перетряхивать грязное белье». Для некоторых это был все тот же среднестатистический город, население которого в основном работало в Лондоне или занималось домашним хозяйством. За эти десять лет многие сотрудники Министерства магии, да и не только его, успели купить себе жилье в этом городе. Но приобретали его в основном магглорождённые или же те, кто жаждал общаться с родственниками, вынужденными жить в мире магглов.

Так, на одной из улиц с довольно специфическим или все же символическим названием — а именно, улица Дьявола… в любом случае, всю улицу при содействии Отдела тайн выкупили чистокровные семьи для своих детей, дабы те имели возможность приобщиться к миру магглов. Так вот, в доме номер тринадцать по улице Дьявола поселился Драко Малфой, который, в отличие от своих одноклассников, скрывался тут от Ричарда Поттера, умудрявшегося приводить его в бешенство только одним своим видом.

Вспоминая Ричарда, Драко поморщился. Даже Джеймс Поттер, так старавшийся сделать из сына наследника, вынужден был смириться: магия рода признает Ричарда как потомка, но доступ к родовому наследству и богатству для него останется закрыт. Вспоминая школьные слухи, наследник Малфоев улыбнулся. За характер младшего Поттера терпеть не могли не то что на других факультетах, но даже и на собственном — причём, на собственном больше всего. Особенно студентов раздражало то, что директор Хогвартса покрывал все преступления Ричарда — а как же, крестник! Одну историю так вообще с трудом удалось замять даже директору — уж слишком высокое положение занимала семья одной из студенток, которая залетела от Ричарда. Правда, никто не знал, что случилось дальше, так как известно стало лишь то, что родители перевели будущую мать на домашнее обучение. Дальнейшая судьба девушки, как и ребёнка, так и осталась неизвестной.