Пришествие Зверя том 2. Антология - Торп Гэв - Страница 36

Никогда раньше Курланду не доводилось слышать, как миллионы людей вопят хором, будто от боли или восторга. Он по просьбе Верховных лордов шел без шлема, в лавровом венке. «Пусть люди увидят своего спасителя», — сказали они. Он завидовал двум десяткам поддельных Имперских Кулаков, что маршировали за его спиной. Все они были в шлемах, и звуковые подавители работали на полную мощность. Курланд старался смотреть только перед собой. Так много людей, столько лиц, и все они выкрикивают его имя. Надушенное бумажное конфетти летело со всех сторон. Атмосфера опьяняла его, хотя и не должна была. Он просто выполнил свой долг. Нельзя поддаваться эмоциям. Он не позволит гордыне взять верх.

Процессия миновала жилые кварталы с плотной застройкой и вышла на открытую местность перед стенами Дворца. Четыре километра голого камня под ясным небом. Стена Дневного Света возвышалась впереди, окрашенная в нежно-розовый цвет лучами восходящего солнца. Дорога Преторианцев проходила через Восточные врата, которые казались лишь небольшой калиткой по сравнению с невероятными размерами укрепления в целом. Стена была ошеломляюще высокой. Здесь сражались и умирали генетические предки Курланда, защищая Императора от самого страшного врага из всех возможных. Все, чего удалось добиться ему и остальным магистрам, блекло в сравнении с подвигами героев прошлого. Приближаясь к устремленным ввысь контрфорсами башням и огневым батареям и гигантским скульптурам, Имперский Кулак еще раз напомнил себе о собственной незначительности.

Толпы, собравшиеся на этой площадке перед стенами, были столь же шумными, что и предыдущие, но из-за отсутствия резонирующего эффекта городских улиц шум оказался вполне терпимым. Стена Дневного Света во многих смыслах была его стеной, и Курланд не видел ее уже так давно. А сейчас перед ним возвышались Восточные врата, больше не представлявшиеся крошечными. И теперь, когда стал понятен их реальный размер, стена начала казаться еще более громадной. Лучи утреннего солнца отражались от створок, заставляя начищенную броню космодесантников бликовать. Снаряжение самого Курланда точно так же сверкало новизной. Даже его желание сохранить повреждения до тех пор, пока павшие братья не будут отомщены, не прошло цензуру задуманной Удо политики. Единственным исключением были воины Иссахара, ибо кредо их ордена требовало выставлять напоказ полученные раны.

Курланд проследовал к воротам, после которых многополосная магистраль дороги Преторианцев превращалась в прямой туннель, ведущий сквозь стену. Возвращение домой вот так, в одиночестве, в окружении полуправды и пропагандистских лозунгов, омрачало радость победы над орками. Штурмовая луна все еще висела в небе. Стена по-прежнему стояла, готовая защитить Дворец от агрессии, но очертания комплекса все же были изуродованы следами атаки зеленокожих. Несмотря на все напоминания о собственной уязвимости, Сенаторум Империалис, без сомнения, вскоре вернется к привычным внутренним дрязгам.

Чернота туннеля поглотила его, и восторженные вопли толпы стихли. Стыд шел по пятам за последним воином Имперских Кулаков, но целеустремленность заставляла его двигаться вперед.

Данному порядку вещей нужно положить конец. Эта мысль не покидала его все время, пока шли почетные представления и обновлялись клятвы верности, когда они наконец добрались до Сенаторума Империалис.

После окончания церемонии весь цвет имперского общества проследовал в гигантский зал, выложенный резными плитами из малахита и оникса. Начался пышный пир, на котором процесс поглощения еды прерывался лишь помпезными речами. Столы ломились от изысканных блюд, но Курланд был настолько погружен в свои мысли, что совершенно не замечал их вкуса. Он ел так, как его научили много лет назад, забрасывая деликатесы внутрь, словно они были простой кашей, лишь с целью обеспечить организм питательными веществами. В каждом блюде оказалось так много ингредиентов, что нейроглоттис посылал в мозг противоречивые сигналы, и это только сильнее портило настроение космодесантника.

После пира последовал прием — пышное и скучное мероприятие, на котором Имперского Кулака осаждал бесконечный поток различных сановников. Из их ртов текли льстивые слова, но в каждой фразе крылась просьба или пожелание. Курланд вежливо слушал своих случайных собеседников, раз за разом повторяя, что не может влиять на решения Сенаторума и что у него не было намерения использовать собравшиеся вместе ордены в качестве инструмента политического влияния. Фраза «Я — всего лишь слуга Императора» и ее вариации превратились в мантру.

Верховные лорды, входящие в число Двенадцати, а также большинство значимых чиновников рангом пониже старались держаться от него подальше. Те, кто пытался подойти, быстро ретировались, сопровождаемые злобным взглядом Удо. Когда рядом возник Вангорич, произошло это так неожиданно, что Курланд сначала даже не узнал главу ассасинов.

— Добрый вечер, магистр ордена, — произнес крепкий мужчина.

Он осматривал комнату, не поднимая взгляда на Имперского Кулака. Курланд уже приготовился к ставшему привычным обмену дежурными репликами и очередной попытке вызнать его намерения, но что-то в прозвучавшем приветствии заставило его присмотреться к этому человеку, прежде чем ответить. Он сжимал в руках бокал вина и обладал язвительной манерой речи, но было в нем что-то еще — пластика движений, настороженность и уверенность, отличавшие его от остальных гостей. Когда незнакомец поднял взгляд и протянул руку, Курланд наконец узнал его.

— Дракан Вангорич, — произнес Имперский Кулак.

Громадная рука космодесантника сжала кисть ассасина, и они поприветствовали друг друга, как было принято у гражданских, ладонь к ладони.

— Я запомнил вас после нашей беседы. Благодарю за… недавние добрые пожелания.

— Я очень рад, что вы к ним прислушались, — ответил Вангорич.

— А разве можно было поступить иначе? Вы же опасны, — пожал плечами Курланд.

— О, а вы прямолинейны. Считаете, что все эти благородные господа и дамы таковыми не являются? — спросил ассасин.

— В меньшей степени, — произнес космодесантник. — Не сейчас. Ни один из них не имел бы и шанса в бою против меня, в отличие, полагаю, от вас. А вы в придачу обладаете политическим влиянием. В этом зале присутствуют несколько величайших полководцев Космодесанта, но я все равно считаю вас наиболее опасным из всех.

Вангорич слегка пожал плечами. Он не отличался габаритами даже по стандартным человеческим меркам, а для гигантов-космодесантников казался совсем крошечным.

— И снова я вынужден признать вашу правоту, магистр. Полагаю, я действительно исключительно опасен. Но хотите, я расскажу вам еще об одном своем отличии от остальных Верховных лордов? Мы с вами, Курланд, на одной стороне.

— Мы все на одной стороне, — заметил Курланд. — А на другой — орки.

— О магистр, умоляю вас! — недовольно воскликнул Вангорич. Курланд заметил, что его собеседник, когда говорит, прикрывает рот кубком. — Не надо разыгрывать передо мной наивность. Я удивительно хорош в оценке настроения людей независимо от их деятельности. Обязательный навык на моей должности. Совершенно очевидно: вам не нравится то, что вы видите здесь, на Терре.

— Действительно, — признал Курланд. — Все мои братья мертвы, и я считаю, что люди в этом зале ответственны за это.

— И не вы один. Есть и другие, кто недоволен неудачей Сенаторума в вопросе сдерживания орков. И именно поэтому, магистр, мы с вами находимся на одной стороне. Кстати говоря, мне жаль слышать о смерти ваших братьев. С одним из них, по имени Дневной Свет, мы были знакомы.

Курланд мрачно посмотрел на Вангорича. Дневной Свет был представителем его роты на Терре.

— Я сегодня уже наслушался колкостей, скрытых под лестью. Если хотите меня спровоцировать, то найдите себе другое занятие.

— Я не хотел вас обидеть, — сказал ассасин. — Я не могу сказать, что Дневной Свет был моим другом, но мы разговаривали каждый день, и я всегда хорошо к нему относился. Он был достойным человеком. Жаль, что его мечта отправиться на войну исполнилась. Ведь это привело к его кончине.