Сердце Хейла (СИ) - "Lieber spitz" - Страница 4

Дерек покачал головой:

- Жалко мальчишку.

- Своего пожалей. Со всеми его родинками, чёрт...

Питер сам не понял, когда успел разозлиться. Когда успел просчитать варианты совпадений и малых случайностей, которые не случайны. Вспомнить исключительно все дни их свиданий, которые странно не совпадали. Никогда.

Сказал, спешно собираясь:

- Мне пора. Сегодня юный сталкер трахается со мной в четыре, надо успеть.

- А почему ты не приводишь его в лофт? – задал Дерек простейший, логичный вопрос, так и не посмев ни разу задеть дядю замечанием о том, что можно сколько угодно кричать о глупых влюбленностях других, насмехаясь над ними, но самому не замечать очевидных изменений, творящихся в собственной вселенной, и проявлять странную, несвойственную тебе заботу: в течение месяца приводить любовника трахаться не в холодный безликий лофт, а обхаживать его персиковую задницу в домашнем уюте.

- Так почему, Питер?

Действительно, почему?

- Сегодня хотел, но...

- Но?

- ...передумал.

Дерек пожал плечами, заметив вскользь, что абсолютно зря.

“Вот моему здесь нравится, знаешь...”

Испортившееся настроение Питер затравил двойной дозой стимулятора. И плевать, что до свидания оставалось еще полчаса. Хотелось настроиться заранее на злой, жгучий, необремененный мыслями секс.

- Привет, встречаемся у меня прямо сейчас, – поторопил он по телефону любовника, изменив время и место дислокации, о смене которой тот, впрочем, даже не догадывался.

Мальчишка легко и весело согласился, не осмелившись ни о чем спрашивать. Он вообще мало о чем осмеливался просить после того, как приехал к Питеру домой через неделю после своего падения и орал под окнами его имя до тех пор, пока Хейл не выскочил на улицу прямо в домашних штанах, с голым торсом, босиком.

- Ты с ума сошел, что ли? – рявкнул на вымокшего под дождем своего преследователя озверевший хозяин.

- Нет, – жалко ответил тот. Стал, запинаясь, объяснять: – Я... я из дома ушел! К тебе! Понимаешь? Я не могу без тебя, Питер! Пусти меня, пожалуйста. Пусти...

Он лез к Хейлу руками, пытаясь обнять. Он плакал. Он жадно смотрел на влажное от дождя мускулистое тело своего первого мужчины. Он признавался в любви.

Вот что с таким дураком было делать?

- Пойдем, – приказал Хейл жестко.

Увел мальчишку с ночной улицы, где на них уже стали поглядывать редкие прохожие.

Усадил в знакомой гостиной, отпоил чаем.

- Спать будешь здесь, не со мной, – четко определил ему место на диване. – А завтра вернешься к родителям.

- У меня только оте... – начал его ночной гость откровенничать, но Питер остановил его жестом – не надо, я ничего не хочу знать.

- Позвони ему, он наверно с ума сходит... – сказал только и поморщился педагогическим ноткам в голосе: прозвучало так, словно мальчишка – совсем маленький щенок, а ему самому... да, тридцать шесть.

Утром, проснувшись, обнаружил его уже в своей постели, скукоженного в смешной позе на самом краешке большой кровати.

Тот спал под тонким пледом и тихо сопел. Счастливо улыбался своим грёзам, в которых, пробравшись под одеяло к Питеру, наверняка с ним трахался.

Но наяву все было намного прозаичней. Хозяин разбудил его уже одетым. Заставил съесть омлет и, намереваясь выпроводить вон, жестко сказал:

- Ты слишком молод чтобы понять, поэтому понимания я не требую. Хочешь ходить сюда, ко мне – выслушай правила. Прими их или же не принимай, и тогда иди на хуй. Правило первое – я не завожу бойфрендов. Я не вступаю в отношения. И я не отвечаю за тебя. Правило второе – я трахаю, кого хочу. Если это не ты в данный момент, значит в данный момент я хочу не тебя. Правило третье – если тебе не подходят эти правила, смотри выше.

- Я понял, – мрачно кивнул мальчишка. – Я могу идти на хуй.

- Точно, – подтвердил Хейл.

- А можно тебя попросить?

Питер в досаде закатил глаза. Начинается...

- Не знаю, как ты узнал мое настоящее имя, но... – начал мальчишка, но Питер внезапно рассмеялся.

- Надо же мне было выяснить, кто ты такой и не являешься ли малолетним маньяком, охотящимся за взрослым состоявшимся мужчиной! – перебил его Хейл, с изрядной долей иронии оправдывая свои шпионские изыскания, которые помогли узнать ему о парнишке практически всё. В том числе и редкое польское имя.

- А, ну тогда понятно, – довольный тем, что про него “узнавали”, ответил несостоявшийся маньяк. Тут же требуя: – Ты можешь не называть меня так больше? У меня есть другое...

- Это имя прописано в твоих документах, милый, – осадил его Питер. – Я буду называть тебя именно так. Или же давай просто забудем об именах и ласковых гетерокличках: они ужасно отвлекают, когда отсасываешь. Ясно?

- Ясно! – зло огрызнулся малолетка и, проглотив обиду, нагло спросил, словно упертый маугли, пытающийся показаться настоящим зубастым волком: – И когда я тебя в следующий раз увижу?

- Ты сейчас меня видишь, – усмехнулся Хейл, замечая с какой немой жаждой смотрит на него пацан.

И даже себе удивился, с каким забытым пылом вдруг подхватил уже одетого его под мышки, вздергивая к себе со стула, прижался к его рту своим и поимел языком до горла.

Ответный пыл был более, чем приятен.

- Сейчас хочешь трахнуться? – спросил в красные нацелованные губы.

- Хочу, – прямо ответили ему.

Хейл не нежничал – взял его, разложив на кухонном столе и едва сняв с любовника джинсы. Отодрал по одной слюне, автоматически отмечая, как все еще узок и тесен неразработанный задок недавнего девственника. Делая ему намеренно больно и закрепляя таким вот образом их странную связь, основанную на жестоких несправедливых правилах.

- И кстати, – сказал ему напоследок, ловко застегивая тому ширинку полноправным хозяином, – ты тоже можешь трахаться с кем хочешь.

- Я не хочу, – набычившись, пробурчал глупый мальчишка.

Смешной, белокожий тинейджер, покрытый проклятыми родинками.

... У него была очень узкая, худая спина с изящной и подвижной змейкой позвоночника, что выпирала из кожи остренькими позвонками по всей своей длине.

Заморыш был хорош.

И своей ломкой стройностью, и тем, что задницу имел маленькую и круглую. Такую не имеют даже андрогинные гетеро. Такая дается только педикам, будто в награду и утешение за их несносную, особенно в юности, жизнь.

Питер, уже обнаженный, медленно опустился на колени между раздвинутых ляжек лежащего перед ним на животе мальчишки и закрыл глаза.

Всего лишь месяц прошел, а всё так переменилось!

Еще минуту, всего лишь минуту Питер хотел ласкать его, неузнанного, не думая о насмешках судьбы и подлостях любого другого бога, который смог-таки надругаться над его правилами, да и всей пидорской этикой.

- Расслабь мышцы, – сказал он любовнику, проводя ладонью по лопаткам и ниже.

Чертя плавную линию вдоль всего позвоночника, обрывая касание у копчика, чтобы продолжить его там же, но уже языком.

Ниточка слюны послушно стекла в сжатые половинки, проникая к анусу. Питер не стал ждать, когда мальчик расслабится полностью – сам развел его ягодицы руками, все так же закрыв глаза.

Не глядя на анатомические подробности его тела, склонил голову к промежности, лизнул вход. Еще раз и еще. Жарко выдохнул воздух из легких, жадно вдохнул. Отметил знакомый, да почти родной запах кожи, мошонки, члена, спрятанного под животом, но уже наверняка эрегированного, так сильно пахло мускусом.

С прикрытыми веками продолжил ласкать мальчишку. Развел пальцами, вдавленными внутрь ануса, стенки податливого, разработанного сфинктера, приоткрыл дырку, зная наизусть, что выглядит она теперь, как маленькая, наполненная алым светом пещерка. Как много в её палитре кармина и багрянца. Засунул язык поглубже, продолжил лизать уже изнутри, чувствуя, как немеют мышцы лица от усилий. Услышал тихий стон и уловил слабое движение бедрами, которыми мальчишка начал тереться о простынь. Еще раз вдохнул полную грудь сладких, душных, откровенно физиологичных испарений у своего лица и, наконец, открыл зажмуренные глаза.