Сердце Хейла (СИ) - "Lieber spitz" - Страница 20

- ... чем кажется, – закончил за него чуть ли не плачущий Стайлз.

В общем, это была точка. Жирная такая.

Но знаете, как бывает – тебе говорят “нельзя”, а ты, раскрывая глаза пошире, чтобы видеть в беспросветной тьме, цепляешься и цепляешься полуслепым взглядом за крохотные искорки, ведущие к свету.

Стайлз так и делал все три года. Думая, что живет, купаясь в счастье. Эволюционирует, строя иные, непохожие ни на какие другие, отношения.

Но вот приехал Дерек со своим печальным собачьим взглядом и забрал у него всё. ВСЁ!

Стайлз, если честно, никогда не вспоминал о младшем Хейле. Так бывает, когда солнце заслоняет нужный, правильный человек. Он заслоняет всё вокруг и ты слепнешь. А когда обретаешь зрение вновь, злишься. И Стайлз злился прежде всего на приехавшего так нежданно Дерека Хейла, казалось, совсем неважного человека в своей судьбе, но который показал ему всего лишь одним своим взглядом, как все неправильно в жизни Стайлза Стилински.

Как могло бы быть, и как – стало.

Комментарий к * – “Breakfast included” – Завтрак включен

====== Часть 8 ======

Питер сказал – они не побеспокоят его! Он обещал, сука!

Хотелось набрать номер дяди и наорать на него в трубку – какого черта! Ты можешь держать своего щенка на привязи или нет?

Но сердцем Дерек понимал – визит Стайлза был ему приятен. Как было приятно и нескромное предложение. Как было приятно, ощущая в ладони чужую заинтересованность, это предложение хладнокровно отвергнуть. И больше, чем советовать дяде держать Стилински на поводке, приятней было бы этот невидимый поводок перегрызть. Чтоб мальчишка сбежал, став нежданно свободным от трехлетнего морока. Потому что существующие недоотношения этой парочки, они странным образом диктовали держаться от Стилински на расстоянии, делая Дерека Хейла единственным парнем на свете, с кем разрешенных вольностей на самом деле Стайлзу не разрешено.

Трансформация из друзей в любовники намного проще, чем наоборот.

Отдернув руки от предлагающего секс Стайлза, словно от огня, Дереку показалось жестоким и несправедливым отталкивать от себя мальчишку окончательно. Стратегическое решение стать другом – оно было верным. И Дерек вспоминал их роман, где дружбы было ноль. Была страсть и... привязанность самого Дерека к этому новому состоянию одержимости, которое он ошибочно принимал за любовь.

Да и сейчас он с сомнением прислушивался к себе – что это? Влюбленность, которая не прошла? Отголосок чего-то неистового, чего не случалось у Дерека никогда с другими ни до, ни после? А может, эхо прошлого, нашептывающее ему сделать Стайлза своим любыми путями? Неисполненная месть, обида и потребность реванша?.. Зависть?

Он неожиданно понимал – даже если его истаявшее, но реанимированное встречей чувство уже не главный фактор желания быть вместе, то наверняка – способность темпераментного мальчика Стайлза Стилински к собачьей преданности, которую хотелось заполучить – дружеского порядка, а позже – и любовного, отобрав у Питера, не оценившего это за все три года.

Дерек пытался объяснится с дядей в тот же вечер.

Помыв руки (ах, как не хотелось уничтожать стекающий с кончиков пальцев интимный, тонкий аромат возбужденного мальчишки!) он долго смотрел на телефон, решив банально нажаловаться. Сказать про поводок и встать в красивую позу – вот видишь, дядя, я чту твои, даже такие неправильные, запутанные отношения. Я не беру чужого.

Но мысленно проговорив несколько корявых фраз про визит Стайлза в лофт и их странный кофе, Дерек бросил придумывать всё новые и новые, потому что большинство из них звучали попросту нелепо.

Потом он все же, куда деваться, имел с дядей телефонный разговор, который внезапно оборвался еще более срочным звонком, как только Дерек начал вплетать в беседу знакомое им обоим имя.

Встречаться же Питеру было некогда: как раз подходил срок какого-то там великого проекта, и вскоре Дерек плюнул ловить его для разговора – родственник не называл свои отношения отношениями, с чего бы вообще им всем тогда сохранять видимость приличий, если их уже с прошлого раза не осталось?

Небольшой же подпункт соглашения, запрещающий с одним и тем же партнёром повторные игры под одеялом, был Стайлзом, а заодно и Дереком теперь нарушен, но он не особо этим страдал: под одеялом с мальчишкой он и не собирался встречаться.

Позже, говорил себе он. Это случится позже.

Когда Стилински поймет то, что сам Дерек понял сразу же после его нежданного визита, эксклюзивно прочувствовав себя единственной болевой точкой Питера Хейла, которую можно раздражать и раздражать до тех пор, пока старший Хейл не взорвется и не покажет, как сильно он любит или же не любит своего приставучего красивого щенка.

...- И давно вы стали жить вместе? Или как это у Питера называется? – спросил Дерек, пробуя пультом закрыть и открыть какие-то модерновые жалюзи на окнах – новшество, заказанное в лофт старшим Хейлом.

- Эмм.. – задумался Стайлз и, чтобы продлить для себя время раздумий, отобрал у Дерека пульт. – Ты жмешь не ту кнопку. Вот. Эта.

Они валялись на диване. Достаточно близко. Но недостаточно, чтобы касаться друг друга.

Стайлз, наведываясь на ежедневную чашку кофе к неузнаваемо изменившемуся, сдержанному Дереку, понимал – его план провалился. Месть была жалкой. Наказывать Хейла за то, что он вернулся, было мучительно. Потому что мучил он прежде всего себя.

Дерек простыми вопросами развеивал его уверенность в обретенном счастье. Но Стайлз упорно нарывался, доказывал, старался хотя бы выглядеть счастливым. Поэтому и принял повторное приглашение своего бывшего парня, который пожелал сделать вид, будто ничего между ними не случилось в тот первый неудачный визит Стайлза.

Поначалу были микроскопические чашечки черного эспрессо и неловкость, сквозящая в паузах; за ними последовали коробочки тайской еды с извечным обсуждением восточной кухни, беседы о которой не давали поводов краснеть.

Потом были ужины. Благопристойные и не допоздна.

И Стайлз уже на втором смог заглотить прекрасно прожаренный стейк под одобрительным взглядом Дерека. А все мы знаем, что если ты не теряешь аппетит на первых трех свиданиях, то можешь смело переводить зарождающиеся отношения в разряд дружеских.

Стайлз неожиданно обнаружил, что если не раздражать Хейла сексуальными перфомансами, то с Дереком ему легко и просто. Безопасно. Что он может быть неплохим другом и отличным слушателем.

- Год назад, – ответил он наконец на заданный вопрос. – Я стал... мы стали жить вместе где-то год назад.

Слова не шли: эту историю рассказывать не особо хотелось. Хотя Стайлз прекрасно помнил тот вечер, когда Питер молча открыл ящик своего модного итальянского комода – пустой ящик – и так же молча предложил ему сложить туда свои вещи.

Но, в общем-то, сначала будущий аналитик Стилински получил работу...

... – Зачем тебе вообще проходить практику у меня?

- Затем, Питер, что твоя компания лучшая.

- Слушай, Стилински, мне некогда тебе сейчас объяснять, что к стажерам я отношусь, как к грязи – это слова моей секретарши. К слову, уволенной. Потому что она ошиблась – к стажерам я вообще никак не отношусь. И к тебе не буду. Зато драть буду регулярно.

Стайлз сам не понял, отчего расплывается в дурацкой улыбке – от почти уже полученного согласия Хейла на свою стажировку в его фирме или же от того, что там его будут драть.

- Не в том смысле, пиздёныш, – оборвал его мечты босс.

- Я и не рассчитывал, – соврал Стайлз, протягивая бланк своего резюме на утверждающую подпись.

И тем же вечером в “Вавилоне”, когда только что кончивший Хейл уткнулся ему в лопатки, тяжело дыша в спертом воздухе комнат отдыха, они условно договорились об офисном нейтралитете, своеобразной территории нелюбви и антисекса.

- Костюм приглушенных тонов и белая рубашка, – строго проинформировал Питер напоследок о дресс-коде, и уже в понедельник самолично срывал с мальчишки идеально отглаженные брюки вместе с трусами у себя в кабинете, раскладывая того на большом директорском столе...