Железный Человек. Латная перчатка - Колфер Йон - Страница 23

Ирония состояла в том, что произошедшие события уже помогли ей вступить на путь исцеления, так что никакого лечения больше не требовалось.

«Хотя я сомневаюсь, что Мандарин примет это во внимание», – думала Сирша, ожидая, пока приспешники террориста вернутся и прервут ее недолгое заключение.

Сирша знала о метакогнитивной наивности всё, но не верила, что сама ею страдает, потому что ей в самом деле было известно практически всё. Ну, точнее, было известно до того момента, когда Мандарин вывернул ее гениальный план наизнанку. Это на время расстроило ирландку, пока, наконец, она не осознала, что на самом деле Мандарин ничего наизнанку не выворачивал. Он просто паразитировал на ее планах, преследуя свои собственные цели.

«Так что мой план на самом деле был торжеством истинного гения!»

Это немного подбодрило ее, пока она вдруг не вспомнила, что Тони Старк сейчас, скорее всего, мертв, и все это из-за нее, а вскоре несколько министров по вопросам окружающей среды присоединятся к нему в загробном мире.

«Но я вряд ли доживу до того момента, когда это случится», – уныло подумала она.

Сирша начала фантазировать о том, как появится в Европейском суде и будет объяснять, что это все не ее вина, что на самом деле она всего лишь пыталась спасти сестру Лиз и нескольких африканских девочек.

«Может быть, я и в самом деле страдаю ме- такогнитивной наивностью», – решила она.

Неожиданно голову подняла бесстрашная часть личности Сирши.

– Выше нос, девочка моя. Пока еще никто не умер. Старку, возможно, удалось спастись. И есть вероятность, что он всех спасет. Разве ты хотела бы отправиться в могилу со всеми этими смертями на твоей совести? Особенно если они пока еще не умерли, и у тебя есть шанс их спасти.

«Нет, – решительно подумала она, – не хотела бы».

Итак, как ей выбраться отсюда? Для такой умницы, как она, выход всегда найдется – например, каким-то образом перехитрить террористов.

Как оказалось, перехитрить следовало только одного из террористов – Вихрь Жук, которую послали с единственной целью: убить юную доверчивую Сиршу Тори. Сердцем Жук воспротивилась этому. Не то чтобы ей не доводилось убивать раньше, но она была скорее лихачкой и гонщицей-угонщицей, чем убийцей.

«В конце концов, прозвище у меня не Мокрушница Жук», – подумала она.

Ее раздражало, что Мандарин так неразумно распределяет обязанности, но она быстро запрятала эти мысли поглубже, потому что многие верили, что Мандарин обладает телепатическими способностями, а он не потерпит неподчинения, даже в мыслях.

Но не расстраиваться из-за подобного поручения было сложно.

В конце концов, кому нравится убивать детей?

Никому, разумеется. Разве что Фрэдди Левеку, который чувствовал себя счастливым, только когда душил кого-нибудь голыми руками.

– Нет ничего пг’екг’аснее ощущения, когда жизнь уходит из тела человека, – признавался он недавно, и ему пришлось повторить фразу несколько раз, прежде чем она его поняла.

Вихрь содрогнулась. Жизнь уходит из тела. У нее не было никакого желания испытать это «пг’екг’асное» ощущение. Она надеялась избавиться от малышки быстрым выстрелом в затылок. Ирландская девочка даже не успеет заметить, что Жук к ней приблизилась.

Вихрь припарковала квадрик во дворе и стремительно и энергично направилась к подземелью по покрытым солью плитам. Когда-то тюрьма была основательно отремонтирована, но сейчас все окончательно развалилось. Постоянные шторма буквально сотрясали остатки здания до оснований. Люди ушли отсюда десятки лет назад – все кроме Сирши и ее безумного дедушки, – а в следующем столетии здесь, вероятно, не останется уже ничего выше уровня моря, и чайкам негде будет вить свои гнезда.

«Это место меня с ума сводит, – подумала Вихрь. – Все эти хрипы, брызги волн, подземные толчки. Скорее бы уже уехать отсюда».

Лучше всего, решила она, отвести девочку в гавань и притвориться, что они садятся в лодку. Потом быстро достать оружие – и вот ирландка уже покоится на дне морском.

Просто и чистенько. Даже тело не нужно хоронить.

«Надеюсь, она упадет в воду лицом вперед, – продолжала размышлять Вихрь. – Так что мне не придется видеть ее глаза».

А потом она подумала: «Почему это я размышляю на английском? Пора мне съездить на каникулы в Киев».

Она замедлила шаг у спуска, который вел в подземелье, и погладила ствол «Зиг-Зауэр Р220», покоящегося в кобуре у нее под мышкой.

«Не подведи, малыш», – обратилась она к пистолету. Впрочем, она была уверена, что он не подведет. «Зиг» прошел с ней через бесчисленное количество перестрелок и без колебаний выполнит свою задачу и сейчас.

«Это я буду колебаться», – осознала она.

Но все сомнения растворились в тот момент, когда Вихрь спустилась вниз к камере Сирши Тори и никого там не обнаружила. Первая мысль, которая промелькнула в ее голове, была из тех иррациональных соображений, которые посещают наш мозг в моменты паники: «Ирландская девочка исчезла. Похоже, она фея-лепрекон».

– Лепрекон! – выпалила она.

Следующее ее предположение было куда более разумным.

«Она под кроватью. Девочка просто прячется под койкой».

Вихрь злилась на себя за то, что выкрикнула «лепрекон!» и подсознательно перенесла свое раздражение на Сиршу.

– Глупая девчонка! – произнесла она. – Ты мне только работу упрощаешь.

Жук яростно влетела в камеру, но даже злясь, она не переставала быть профессионалом и достала пистолет, заранее готовясь к любой неожиданности.

– Ладно, малышка. Немедленно вылезай оттуда.

Но никакого ребенка из-под кровати не появилось, а больше его нигде быть не могло. Камеру образовывали три каменные стены и прутья решетки с четвертой стороны, посреди каземата стояла лишь армейская кровать. Вихрь подумала о том, чтобы стрелять сквозь кровать, что уж точно бы нейтрализовало любого, кто под ней спрятался. Но стрелять в кровать – значит признать, что какой-то ребенок смог так сильно ее вывести из равновесия. Вместо этого она взяла кровать за края и резко ее приподняла – именно этого девочка от нее добивалась.

Где-то за полчаса до того, как Вихрь Жук спустилась к ней в камеру, Сирша Тори вдруг осознала, что ее давно уже беспокоили пружины в каркасе кровати, еще тогда, когда вместе с ней в камере сидел Тони Старк.

«Ты имеешь в виду, еще когда он был жив?» – шептало ее подсознание. Но Сирша проигнорировала этот вопрос, решив сосредоточиться на подвернувшейся возможности: пружины.

Пружины могли сжиматься и резко выстреливать, они были достаточно эластичными, так что в руках такого человека, как Старк, они вполне могли бы превратиться в инструменты или оружие. Следя за Старком во время их общего заключения, она сама начинала бояться меньше. Но теперь за ней никто не следил, и у нее в руках были такие же потенциальные инструменты. А разве она не та самая девочка, которая перехитрила главного умника планеты?

Сирша активно и решительно начала выдергивать из кровати пружины и превращать их в одну длинную веревку, которую она привязала к обоим концам кровати, а другой конец аккуратно привязала к решетке двери. Потом, собрав все силы, стала толкать кровать в противоположную от двери сторону, пока, наконец, пружины не загудели протестующе, как струны банджо. Когда она не могла больше толкать, Сирша поместила две ножки кровати в выемки между плитами пола, а потом посыпала заметные пружины пылью. Это была вовсе не волшебная пыль, так что она не сделала их невидимыми, но если вы не ожидаете увидеть веревку на полу камеры, то, вероятнее всего, вы ее не заметите.

Она сделала шаг назад и оглядела свою маленькую ловушку.

– Это просто смешно, Сирша, – громко произнесла она, понятия не имея о том, что совсем недавно еще один гениальный парень неподалеку от нее тоже разговаривал с самим собой и ставил ловушки. – Когда Тони Старк был в Афганистане, он создал прототип костюма Железного Человека из алюминиевой фольги и батареек ААА, а ты что тут устроила? Кровать с пружинами. Как у тебя только язык поворачивается называть себя изобретателем? Один шанс к миллиону, что это сработает. А даже если и сработает, на острове наверняка по-прежнему больше одного террориста, и даже если, по чудесному стечению обстоятельств, он всего один, пружины, скорее всего, не нанесут ему большего вреда, чем боль в шее. И даже это вряд ли – скорее лишь вызовет презрение ко мне.