Волчья ягода - Данилова Анна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/87
- Следующая
– Возьми себя в руки и успокойся. Деньги я соберу через пару дней. Ты правильно сделала, что позвонила мне вчера и попросила заказать наличные…
– Могу представить, какое у тебя было лицо, когда я попросила тебя об этом…
– Разумеется, я был удивлен, поскольку уже забыл, когда расплачивался наличными. Но ты не переживай, я тебе уже все объяснил… У нас есть деньги, следовательно, ты можешь рассчитывать на помощь той самой русской мафии, которая тебя же и запугала… Деньги – это все, и я бы на твоем месте вытер слезы… Тебе дать аспирину?
– Меня Гаэль накормил утром целой горстью лекарств… Может, поэтому меня сейчас так тошнит… Спасибо тебе, Пол. Я немного успокоилась. Звони своему знакомому, пусть он свяжется с Москвой… Сейчас за мной заедет Гаэль и отвезет меня домой, мне надо выспаться… Да, кстати, когда будешь собираться в Россию, не забудь взять плащ или даже пальто, лучше все-таки пальто, там, в Москве, холодно, ветер и дождь, в общем, мерзкая погода… Я там так замерзла, неудивительно, что у меня поднялась температура. Ты, я надеюсь, уже заказал билеты?
"На мне в тот день был теплый брючный костюм черного цвета и длинное кожаное пальто на меховой подстежке. В сумочке рядом с пачкой денег лежала острая и длинная серебряная шпилька, приготовленная специально для Матвея. Я была готова встретиться с Москвой.
Пол и Гаэль, пока мы ехали в Хитроу, как могли, подбадривали меня в машине, даже пытались рассмешить.
Мы успели все сделать в последнюю минуту: я оформила доверенность на Гаэля, и теперь он должен был вести наши дела, пока нас с Полом не будет. И я была уверена, что, когда мы вернемся, тридцать миллионов долларов осядут в одном из наших швейцарских банковских филиалов: плата за проданные якутские алмазы, доставленные в Париж послом одной крошечной африканской страны. Эти алмазы путешествовали по миру в течение двух с половиной месяцев, заметая за собой следы при помощи русских шоу-мэнов и политиков, пока не оказались в дипломатическом багаже этого смешного чернокожего человека, который в свое время учился вместе с Ферми-ном в Сорбонне. Мы довольно часто пользовались его услугами, помогая ему, в свою очередь, средствами для организации предвыборной кампании его ближайшего друга и нынешнего президента той страны, которую он представлял в Москве.
Но тогда мне было не до алмазов, аспирин так и не сбил температуру, и я чувствовала себя отвратительно: все суставы болели, кости ломило, а голова просто-таки раскалывалась. Гаэль протянул мне фляжку с виски, и я сделала несколько глотков…
Он, мой милый Гаэль, долго махал нам рукой, пока мы не потеряли друг друга из виду… Мне казалось, что аэропорт проглотил Гаэля и теперь собирается проглотить меня… Все перед моими глазами расплывалось, и только присутствие неунывающего Пола поддерживало меня и вселяло надежду на то, что уже очень скоро все будет кончено и мы вернемся в этот же аэропорт с папкой, которую сожжем прямо на лужайке перед моим домом… Дело Анны Рыженковой превратится в дым, в пепел…
Я плохо помню перелет. Должно быть, я спала, потому что, когда проснулась, мы были уже в Москве. Я была вся мокрая от пота.
– Ты стонала и бредила во сне, – сказал мне Пол, когда мы с ним спускались по трапу, и ледяной ветер с дождем холодил наши лица. – Бедняжка… Вот передадим сейчас деньги, и ты хорошенько выспишься в отеле… Энн, постой-ка, дай-ка я тебе подниму воротник… Ну и погодка! Иди сюда…
И он так нежно привлек меня к себе, словно я была ему самым близким человеком на свете. Он поцеловал меня и крепко обнял. Когда-то, в другой жизни, примерно таким же образом меня подбадривал другой мужчина…
– Ничего не бойся, слышишь? Я до сих пор чувствую его запах, слышу его голос и ощущаю его нежные прикосновения…
– Садись вот сюда, здесь не так сильно дует, а я пойду найду такси…
Он ушел и растворился в ледяных сумерках, окружавших аэропорт Шереметьево-2, а я осталась ждать его, сотрясаясь от озноба и с трудом понимая, что вокруг меня происходит и где я нахожусь. Похоже, в тот вечер у меня была температура градусов сорок, а то и все шестьдесят…
Но я так и не дождалась своего Пола Фермина. Поднялась с кресла, на котором чуть не уснула, и поплелась к выходу.
Среди суетящихся перед дверями пассажиров, прибывших, очевидно, тем же рейсом, что и мы, Пола не было видно. Затем произошло какое-то движение, послышался какой-то шум, и прямо передо мной возникла из тумана (хотя возможно, что этот туман возник из моей больной головы) машина “Скорой помощи”, откуда выкатили и куда-то унесли носилки.
Мне стало нехорошо. Дурные предчувствия мешали мне сосредоточиться и вообще что-либо соображать. Ведь я должна была искать Пола. Сумка с деньгами была при мне. “Дипломат” Пола остался при нем. Ну не мог же он сбежать и оставить меня одну в аэропорту – в этом не было никакого смысла. Будь он с НИМИ, зачем же ему тогда было везти меня в Москву? Он мог бы договориться с Гаэлем (который теперь, кстати, имел те же права и полномочия, что и я), и прибили бы меня, не отходя, что называется, от офиса, после чего закопали бы в цветочной клумбе. Все так просто…
И тут я увидела Пола. Его несли на носилках. Его светлое пальто было в крови, голову, простреленную в области виска, прямо на моих глазах прикрыли белой простыней… Последнее, что я увидела, были мокрые подошвы ботинок Пола. Эти ботинки ему привез тот самый африканский посол, с которым они дружили и который довольно часто прилетал в Лондон по своим делам. Ботинки были из натуральной змеиной кожи и стоили что-то очень дорого…
И я вдруг подумала тогда, что его ботинки уже этим же вечером будет примерять какой-нибудь русский… Ведь они чистые, на них нет крови.
Я поняла, что ОНИ не шутят, им было важно, чтобы на встречу я приехала одна. Они убили Пола, моего верного помощника и преданного друга, они застрелили его, едва он показался в дверях… Я поняла это, когда подслушала разговор стоявших неподалеку от меня двух мужчин, которые явно были свидетелями разыгравшейся на их глазах трагедии.
Я не помню, как очутилась в такси. Просто остановила первую попавшуюся машину и назвала адрес. Мысль о том, что те, кто убил Пола, могли бы с таким же успехом убить и меня, чтобы похитить сумку с деньгами, не давала мне покоя. Ведь тогда им не пришлось бы обменивать на них папку с документами, тем более что эти бумаги все равно будут фальшивыми. Такова логика вещей. Бандиты с большой дороги обвели меня вокруг пальца, попользовались мною и теперь собирались ограбить меня…
Я не узнавала себя. И никак не могла взять в толк, как же могло случиться, что Москва, которая воспитала меня и подарила мне лотерейный билет, называемый удачей, теперь отвернулась от меня… Да, действительно, поначалу, когда мы с Виком только приехали сюда, в этот распираемый от амбиций и перегруженный такими же искателями приключений, как мы, город, нам было трудно. Но первое, что мы сделали, это, просмотрев все объявления в первой попавшейся газете, нашли квартиру. Недорогую, на девятом этаже в районе Крылатского. Денег, которые я украла у своей сестры (именно украла, причем самым циничным образом, запустив руку в шкатулку, где она хранила все свои накопленные доллары для покупки новой фотоаппаратуры), хватило, чтобы заплатить за месяц вперед да на приличный ужин в недорогом кафе. Мы поужинали, добрались до квартиры и завалились спать. И только выспавшись и надышавшись свежим, хотя и сырым московским воздухом, который врывался в комнату через открытую форточку, мы встали, умылись, позавтракали (а точнее, выпили по чашке кофе) и отправились добывать деньги. И никакой речи тогда не могло быть о том, чтобы искать себе постоянную работу. При помощи книг и справочников, журналов и газет, в которых давались советы, каким образом следует искать себе работу, словом, той литературы, которую мы тщательно изучали еще в С , готовясь к поездке в Москву, мы отлично уяснили себе, что, помимо моего диплома Экономической академии и свидетельства об окончании курсов арбитражных управляющих, мне необходимо соответствующим образом выглядеть и что внешний вид играет в этом деле не последнюю роль. Кроме того, мы запаслись двумя рекомендательными письмами, подкрепленными телефонными звонками: эту поддержку мне оказал мой преподаватель-экономист, Барышников, у которого были большие связи в Москве в Комитете по банкротству, и один не последний человек из с-ской администрации, с которым мне пришлось пару раз переспать, чтобы он соизволил снизойти до письма некому Р. из Федерального агентства по банкротству. Я знала, я чувствовала те золотые рычаги, которые мы с Виком приведем в движение и которые помогут мне сориентироваться в московской системе банков. Ведь мне, в конечном итоге, предстояло выбрать банк, управляющий которого смог бы по достоинству оценить мои способности и постепенно передать мне один из своих филиалов. Вик хотя и говорил, что планка моих амбиций и претензий более чем завышена, но все равно помогал мне, и если уж быть до конца справедливой к нему, то попросту СЛУЖИЛ мне, забывая подчас о себе, точнее, о СВОИХ потенциальных возможностях и перспективах, которые постепенно открывала перед ним столица. Ведь Вик был умным и решительным человеком, способным не хуже меня развить бурную деятельность с тем, чтобы занять СВОЮ нишу если не в финансовой системе, то, уж во всяком случае, в игорном бизнесе. У него для этого были все задатки афериста с большой буквы. Он знал о картах, рулетке и прочих азартных играх практически все. Кроме того, он обладал незаурядными способностями по части логического мышления и мог просчитать на много ходов вперед не только карточную игру, но и саму жизнь. Возможно, этот дар был синтетическим, поскольку, кроме логики, он обладал завидной интуицией и, самое главное, памятью. Ему ничего не стоило, занимаясь вплотную моими делами, параллельно устраивать и свои, но его беда заключалась в том, что ему от всех его способностей и возможностей становилось вдруг нестерпимо скучно, и он не раз признавался себе, что мог бы уже сейчас быть богатым человеком (правда, по локоть в крови, поскольку внедрение в полукриминальный мир ночных клубов и казино было просто немыслимо без крови), но ему от одних этих мыслей уже становилось тошно… Быть может, дело было в том, что ему вообще мало было нужно от жизни? Он любил вкусно поесть, выпить и совершенно не мог обходиться без женщины. Но этого было маловато для карьеры. Он не был честолюбив и никогда, в отличие от меня, не стремился к большим деньгам. Скорее всего он был игрок, который получал куда больше удовольствия от самого процесса игры, сопряженной с риском, чем от сознания того, что он выиграл и, главное, заработал на этом какие-то деньги.
- Предыдущая
- 9/87
- Следующая
