Йормундур (СИ) - Азырова Анна - Страница 16

— Ну, как сказывают поэты и старожилы, в нашем роду все рождаются либо черноволосыми и на лицо дурными, как Эгиль, либо белокудрыми, ладными и удалыми.

— Кажется, ты взял отовсюду понемногу, — угол рта Олальи злорадно дрогнул.

— Говори, что хочешь, но ярл не зря избрал меня одним из двенадцати. Но, пожалуй, характером я и впрямь пошёл в Эгиля, ведь мы с ним оба не прочь взяться за меч при удобном случае.

— Ха-ха! И говорят, немало хольмгангов на его счету! — вмешался Стюр. — Но знаешь, ребёнком я считал тебя… нелюдимым. О тебе многие судачили, что ты ко всему равнодушен, но становишься берсерком, если разбудить в тебе гнев.

— Мне хорошо ведома природа гнева. Мой названный отец Хакон был таков большую часть дней, что я с ним встречался. Его рука обрушивалась как на недругов, так и на жён, и детей, и домашнюю прислугу… На многое я гляжу с сомнением благодаря ему. — Йормундур повернулся к Ансельмо. — Ну а ты своих родителей знал?

Юноша помрачнел и встал с коряги, что служила ему скамьёй, навис над викингом.

— Да, я знал их. Ваш отряд лишил их жизней. Стюр свидетель: он помог отдать им последние почести. — монах перевёл спокойный взгляд на костёр. — Мне казалось, я их презирал, потому и принял постриг. Мать с отцом были молоды, много работали в полях и прикладывались к чарке даже чаще, чем следует. Но не такой участи я им желал, Бог мне свидетель. Будь моя воля, я отомстил бы за них.

Морской ветер зашумел вересковым ковром, раздувая затухающее пламя. Не выдержав долгого молчания, Стюр тоже подскочил на ноги и взялся за боевой топор:

— Вот что, нарублю дров с тех деревцев. А вы… продолжайте знакомство.

Подойдя к древесным наростам поближе, северянин подивился их жуткой нездоровой форме. Коряги извивались над землёй, как скрюченные пальцы или уродливые сплетения конечностей. Стюр припомнил, как мальцом он страшился ветвей, отбрасывающих на стены такие тени. Крепко замахнувшись, берсерк вогнал лезвие в ствол по самое топорище, но, вынув, тревожно замер. Трещина сочилась мутной жёлтой смолой, похожей на гной и пахнущей так же. Стюр решил убедиться в увиденном и загнал секиру глубже, на сей раз повалив трухлявый ствол на землю.

Тут твердь под стопами задрожала, вода из гейзера с грохотом забила ввысь, заставив путников посторониться. Но фонтан не утих, как раньше, а бил столбом до самого неба, пока земля неистово сотрясалась, сбивая с ног. Олалья завизжала, Йемо сильной рукой заставил подругу склониться ближе к земле, упав на колено. Стюр подскочил на месте, когда за шумом гейзера прокатился такой рык, словно рядом ударили сотни зарниц. Казалось, несчётное войско разом затрубило в горны.

Не сразу викинги заметили, как ствол, поваленный Стюром, прямо на глазах отрастил из ветвей длинные ноги, сбрасывая сухие щепки коры, из раны отрубленного ствола просунулась расписная древесная морда. Черноволосый норманн обернулся к чудовищу, вставшему во весь свой великанский рост, объятое дымом и пылью. Телом оно походило на рукастый столб, а голова — как будто лисья — упала на древесную грудь, глядя сверху вниз с хищным оскалом сжатых зубов.

Огромные лисьи глаза вспыхнули красным, с долгим замахом древень опустил когтистую лапу на Стюра, позволив тому откатиться в сторону. Тем временем, подняв Ансельмо за шкирку, Йормундур толкнул его с Олальей к берегу и помчался следом. Ноги захлюпали в топком верещатнике: вода стремительно поднималась. Чем сильнее разрывался гейзер, тем яснее становилось: остров уходит под волны океана.

Йорм еле добежал до снеккара, думая, как скорее отрубить канат, но на пути встал ещё один древень. Передвигался он на четырёх лапах, а голову имел то ли собачью, то ли волчью с такими же огненными очами. В глазах у норманна потемнело, он взялся было за петлицу на поясе, да забыл, что давеча переоделся и секиры при нём нет. Рядом надрывно дышал Ансельмо, спрятавший Олалью за спину.

Древень грузно перенёс вес на иссохшую ногу, гибко подступился к противнику и ударил его подобием клешни. Йормундур сдержал толстую ветку левой рукой, правая взяла в захват, дрожа от натуги. Ступни воителя уже по щиколотку в воде заскользили назад. Волчьи глаза полыхнули. Чудище легко махнуло клешнёй, отбросив викинга в воду перед собой.

Йормундур из последних сил встал на колени, хотя висок его от удара о камень сочился кровью. Он чувствовал полное бессилие и ничего не мог поделать, кроме как ждать близкой смерти. На плечо легла хрупкая рука подбежавшего Ансельмо. Увидев протянутый монахом ржавый меч, Йорм опешил от удивления.

— Бери, защищайся! — Йемо всунул оружие в чужую ослабевшую ладонь.

— Я не могу драться с ним! — хрипло воскликнул Йорм, растерянно глядя глаза в глаза своему трэллу.

— Нет ты можешь! — Ансельмо с трудом рванул викинга на ноги, когда древень подошёл совсем близко. Из сомкнутой пасти волка сочилась алая смола.

Великан сделал очередной замах. Воин выставил перед собой меч, сдержав натиск с большим трудом. Древень обнажил когти второй костлявой руки и так стремительно выбросил её вперёд, что острия пронзили плечо Йорма. Тот скривился, поникая к земле, но сдержал стон. Существо вырвало клешню из острия меча, чуть отшатнулось и вновь обрушило на витязя быстрые удары. Йормундур смог перерубить длинные пальцы-ветки, но клешня ударила его в предплечье, заставив упасть на колено.

Викинг встал, опершись на меч, и тут должен был получить смертельную рану, как вдруг трухлявая лапа отскочила от круглого щита. Невесть откуда возник Ансельмо, подняв над собой и хозяином найденное оружие обеими руками.

Йорм без слов переглянулся с трэллом и встал в полный рост, отвечая на выпады чудища ударами меча. Йемо ловко подставлял щит, заслоняя соратника. Так они пятились назад, поднимая брызги и синхронно поворачиваясь то одним, то другим боком к взбешённому существу.

Воины только вошли в раж, как высокая волна захлестнула и древня, и их самих. Небо над головой пошло кругом, трубный зов, доносящийся словно из земных глубин, протрубил вновь.

Стюр, которого с головой накрыли волны, очнутся в толще тёмных вод. Мимо стремительно проплыло нечто: не рыба и не человек, с длинными волосами-водорослями и змеиным хвостом с острым плавником на конце. Охваченный ужасом берсерк всплыл на поверхность, отплёвываясь солёной водой.

Вдалеке слышится крик Олальи. А увиденное с трудом умещается в разуме. Вересковый остров вместе со снеккаром полностью скрылся в океане. Единственно приметные на виднокрае маячат скалы-бивни. Вода вокруг словно вскипела: волны накатывают, нарастая одна за другой. Но самое дивное — люди на крохотных лодках без парусов. Удерживаясь на широко расставленных ногах, ловкачи стоят на плоских досках, рассекая по волнам: то взмывая в небо, то ныряя в самую пучину. Фигуры мужчин наклонялись из стороны в сторону и сгибали в нужный момент ноги, чтобы дивная лодка скользила по воде, как по твёрдому льду.

Близко тех людей Стюр не разглядел, но были они в железных шлемах, скрывавших лицо наполовину. Тела их полураздеты и блестят, как рыбья чешуя, покрытая местами змеиным узором, словно татуировкой. Один из незнакомцев схватил Олалью, чудом не потерявшую свой плащ, удерживая её одной рукой за талию, а другой обхватил то ли копьё, то ли висло, сунутое подмышку.

Стюр оправился от минутного смятения, погрёб что есть мочи к ближайшему гребцу и схватил того за скользкую лодыжку, опрокинув в воду. Налегая грудью на гладкую доску, норманну удалось взобраться на неё, но не успел он подняться на руках, как из воды взмыл тот самый гребец, словно речной лосось.

Враг направил сверкнувшее копьё в Стюра, тот, встав на ноги, ухватился руками за древко и повалился спиной за борт вместе с противником. Когда берсерк вновь пошёл ко дну, гребец оказался сзади, древко копья-весла прижалось к горлу, и дыхание оборвалось. Как ниоткуда перед Стюром возникло второе существо в шлеме с круглыми прорезями для глаз. Рот амфибии открылся, впуская солёную воду, и из гортани словно пошла дрожь — так это племя переговаривалось.