Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 30

— Кого ты убил сегодня?

— Моралеса. Ударил камнем по голове, когда он пошел на ночную рыбалку. Ты как раз меня прервал и пришлось быстро забить его.

— Мы не так похожи, как ты думаешь. — Рик давит ладонью на голову Нигана, заставляя опуститься под воду. Тот не сопротивляется и ныряет, дожидаясь, пока Граймс не вымоет волосы до конца. Он не открывает глаз, даже когда чувствует, что чужая рука не дает ему всплыть обратно. Он знает, что Рик по-своему проверяет его. Наконец можно глотнуть воздуха и Ниган неторопливо вдыхает полной грудью.

— Ты убиваешь, чтобы избавиться от тревоги, а я — просто получаю удовольствие. На языке психиатрии это называется компульсия и аддикция. Но все эти люди ничего для меня не значат, я их не знаю и плевать я хотел, что какой-нибудь офицер Скотт не вернется домой к ужину. А вот ты, Рик, — он накрывает мокрой ладонью колено Граймса, — ты хуже всех.

Ниган переваливается через бортик ванны, выплескивая воду на пол и притягивая Рика вместе со стулом. Он наклоняется еще ниже и бегло касается губами чужого бедра. Эта ночь кажется Граймсу бесконечной. Ситуация откровенно ненормальна и все это слишком сильно напоминает горячку боевой операции где-то вдали от дома, где все подчиняется совсем другим правилам.

— Тогда почему ты не начал убивать их раньше? — дыхание перехватывает, и чем больше откровенности они позволяли друг перед другом, тем сильнее сдавливало ребра. На штанах остаются мокрые пятна после прикосновений врача.

— Подловил, — док щелкает пальцами и неопределенно улыбается.

Граймс мог бы твердить себе, что видел людей и похуже. Но все эти садисты, социопаты и просто сумасшедшие были далеко, за границей простой и понятной жизни. Они были мертвы, сидели за решеткой или просто оставались в пределах своей беспокойной страны. Но Ниган с самого начала оказался слишком близко, заставая врасплох и не давая оглянуться. Все его попытки сопротивления больше походили на провокацию, на которую Ниган поддавался с особым удовольствием, как будто только и ждал, когда Граймс сделает ответный выпад.

— Разве мы не идеально подходим друг другу, Рик?

Вода почти остыла: Граймс потянул врача за собой, не позволяя ему окунуть себя или обрызгать еще сильнее. Рик отпихивает ворох грязной одежды куда-то в угол, уворачиваясь от настойчивых рук доктора, которые все равно сцепляются поперек груди. Граймс чувствует, как Ниган наваливается и тяжело выдыхает в ухо.

Рик оборачивается, не видя причин отрицать свою болезненную привязанность к этому человеку. На деле он уже давно капитулировал и просто искал подтверждение, что не он один угодил в подобную западню. Он тянет Нигана в спальню, едва вынося жадные и хаотичные прикосновения чужих губ. Кажется, что док свалит его прямо на пол — Рик уже давно перестал придумывать объяснения этим порывам. Путь до постели кажется непростительно длинным: они то и дело натыкаются на косяки и мебель. Джинсовая рубашка Граймса рвется на пуговицах, ремень вытягивается из шлевок, а штаны оказываются в районе колен. Ниган нетерпеливо толкает его спиной на кровать, наконец-то заканчивая путаться в одежде.

Его ладонь с силой проезжается по животу вниз: врача уже совсем не смущают кровоподтеки и ссадины. Он разводит согнутые в коленях ноги Граймса и вжимается губами во внутреннюю сторону бедра. Отчего-то именно в этот раз Рик чувствует себя неловко: он тянет Нигана наверх, но тот лишь отмахивается от чужих рук и проводит языком по мошонке и стволу. Накрыв глаза ладонью, Граймс шумно выдыхает и подается ближе, сразу ощущая очередное влажное прикосновение. Ниган вылизывает его целиком и полностью: бедра, ягодицы, пах — все становится липким.

Когда терапевт заканчивает свою пытку и наконец-то оказывается внутри, Рик смотрит в его лицо пьяным потемневшим взглядом. Он знает, насколько уязвим сейчас, но это теряет свое значение в свете последних событий. Ниган встречается с его глазами своими, в которых застыло точь-в-точь такое же выражение.

Кажется, в этот раз Граймс все-таки выиграл.

========== Глава XVII ==========

Карл вернулся в обед. Его встретил разрывший газон мотоцикл Нигана, тихий дом и валяющийся в коридоре телефон. Граймс младший скинул набитый вещами рюкзак на пол, стараясь не шуметь. Он даже обошел стороной несколько скрипучих половиц, которые издавали пронзительный скрежет с тех пор, как он себя помнит. Ступая на цыпочках, словно воришка, парень поднялся на второй этаж и заглянул в открытую на распашку дверь отцовской спальни. Ему было неловко и вместе с тем любопытно рассматривать, какими окажутся Рик и Ниган утром. Он еще никогда не видел их в одной постели, не видел, как они просыпаются и в какой позе засыпают. Тот случай, когда им пришлось делить кровать на троих, Карл в счет не брал.

Папа лежал на спине, откинув одну руку в сторону, а второй накрыв голову любовника. Ниган занял собой большую часть постели, не смотря на то, что спал на боку. Он бесцеремонно улегся на плечо Рика и даже во сне жадно сгребал отца, перекинув локоть через его грудь. Одеяло одним концом сползло с кровати, а подушка валяется на полу. Карл чувствует, как пылают его щеки: он видит подобное впервые и ему сложно понять, что требует больших усилий — заставить себя отвернуться или смотреть дальше. Застыв в проходе, он напряженно всматривается и не уходит, как будто желая быть пойманным за своим подглядыванием.

В голову без спроса лезут старые воспоминания о матери. Лори и Рик никогда так не спали: как-то раз маленький Карл, подобно всем детям, вбежал в родительскую спальню. Он хотел растолкать взрослых и улечься аккурат посредине, но теснить никого не пришлось — родители лежали на разных краях спиной к спине. Мальчику не составило труда проникнуть под покрывало и только когда его концы разошлись в стороны, ребенок понял, что у матери с отцом даже нет одного общего одеяла — они спали под разными. Тогда это его не смутило — он просто не знал, что все должно быть иначе.

Сознание Карла упрямо сравнивает именно этих двух людей — Нигана и Лори — таких разных во всех смыслах. Очевидно, что терапевт не может быть ему кем-то вроде мачехи — мысль об этом заставляет парня тихо улыбнуться. Ему не хочется быть взрослым, когда он смотрит на этих двоих: тогда ему придется одобрять или не одобрять выбор отца — вместо этого подросток желает пустить все на самотек. Он понимает, что у родителя с Ниганом будет слишком много проблем, они уже есть. Почему папа выбрал именно его, как будто может доверить этому психопату что-то действительно личное, что-то, о чем пока не знает сам Карл? Укол ревности заставляет сжать пальцы, но ощущение обиды быстро проходит.

Парню странно от того, что Ниган всегда так открыт перед ним: он не скрывал ни одной детали происходящего, и если бы Карл хотел узнать что-то еще, тот бы наверняка рассказал. Это подкупает куда сильнее семейных обедов и походов в горы. Карл знает, что это неправильно, но с Ниганом, как и с отцом, он чувствует себя защищенным — в этом мужчины были похожи. Мальчик интуитивно понимал, что насилие — их обоюдный спутник, только папа был из тех, кто демонстрировал силу молча, а его терапевт — наоборот.

Ему странно и от того, что он уже давно не напрягается, когда Ниган заходит без стука или открыто флиртует с Риком у него на глазах. И то, что он проводит здесь ночи, не демонстрируя после ни притворного стыда, ни какой-либо неловкости, заставляет Карла поверить в то, что происходящее абсолютно нормально. В корзине для грязного белья всегда находится пара его вещей и Карл уже давно запомнил, какие из рубашек Нигана нельзя гладить утюгом после стирки.

Внезапно Ниган потягивается всем телом и с хриплым сопением привлекает отца ближе. Граймс старший небрежно оглаживает его по волосам, хмурится в полусне и отворачивается от солнечного блика. Все это становится действительно слишком интимным — Карл смущенно отворачивается и прикрывает за собой дверь.

***

Первым с лестницы спускается отец. Он привычно целует сына в макушку и застегивает на ходу мягкую поплиновую рубашку. Белая ткань только сильнее привлекает внимание к сходящим синякам и ссадинам. Рик вправляет рубашку в джинсы и закатывает рукава, пуговицы на которых уже давно оборвались.